– Баб Мань, видала? Совсем обнаглела эта сучка! Проститутка! Возомнила о себе! Медсестричка какая-то, а туда же! Вот же тварь! Распоряжается, как у себя дома!
– Ты это…Сема…потише с ней – баба Маня заговорщицки подмигнула правым глазом, и наклонившись к охраннику тихо шепнула – Она с главврачом вась-вась! С колдуном опять же только она дело имеет – даже Зойка вхожа только после ее указания! И кстати – ты чо жаловаешься? Ты сколько имеешь в день с клиентов-то колдунских? То есть сам за щет Машки живешь! А еще выступашь! Вот узнает она, что ты на каждом углу ее поносишь, поганишь не по делу, таких тебе пилюлей вставит – будешь бежать, да попердывать – прямо до мойки Гургена, откуда тебя поганой метлой погнали! Скажи спасибо – сюда взяли! А ты еще и фулиганишь. И вобче – жадный ты парень, нехороший! Вот сколько уже денег поимел, а с бабушкой-то не поделился! Хошь на конфетки бы когда дал, а?
– Дофига вас, на конфетки! – охранник покраснел, и отходя от старухи, злобно бросил – И ничего я не имею, не ври! Клевета! Дура старая!
– Старая-то старая, да внучок научил меня на телефон-то снимать. Хошь, картинки покажу? Интересныиии…глянь-ка – это не тебе ли кто-то что-то протягивает? Не ты ли денежку в карман ложишь, а?
– Вот сука старая! Да на, на – свой полтинник! Подавись! – охранник шлепнул перед старухой голубенькую денежку и в душе его пролилось ведро дерьма. Стало так погано, так отвратительно-печально, что на глаза набежали слезы – ну что за жизнь такая?! Даже старуха, мерзкая, воняющая потом и сладкими дешевыми духами – и та его шантажирует! Удавить суку!
Баба Маня не знала, как близка была к гибели. Она уж давно подумывала слегка пощипать охранников, не делящихся своей добычей. Если бы не внук – никогда бы не догадалась. Молодец, Петруша! Голова! Всего пятнадцать лет – а соображает, как депутат! Далеко пойдет…если не посадят, как папку. Иэээххх…что за жизнь такая!
– Ты рублей сто в день бабушке давай – и делай, что угодно! – охранник вздрогнул, когда гардеробщица как тень, появилась справа от него, он и не заметил, как проклятая ведьма вышла из-за "прилавка" – Тебе заработать сто рублей – двое посетителей, и все! А мне, при такой зарплате да пенсии – это счастье! Век за тебя богу молиться буду! И другим закажу!
– Вот гадина! – выдохнул охранник, и еще один полтинник перекочевал в руку проклятой старухи, тут же засиявшей улыбкой и рассыпавшейся в благодарностях.
Да. День не удался! Придется после работы снова нажраться. А ведь хотел завязать с этим делом! А все она, ведьма! Вот и не спейся так-то!
* * *
Маша махнула рукой, таксист, стоявший у обочины, тут же сорвался места и с шиком подъехал, тормознув возле ее ног так, что поднялось густое облако пыли. Маша чихнула, и открыв дверцу рыкнула, погрозив водиле кулаком:
– Ты охренел, Амир?! Я вся в пыли! Сколько раз тебе говорила – подъезжай медленно, плавно! Ууу…татарская морда! Вот бестолочь ты, да и все тут!
– Не ругайся, а? Ты такая красивая, а? Пойдешь ко мне второй женой?! Или я первую прогоню – будешь хозяйкой, да! Ух, луноликая пери! Губки твои, как кораллы! Щечки твои – как персики!
– Задница моя – как арбуз! – отрезала Маша, делая сердитое лицо – Когда ты отстанешь со своими фруктовыми приколами?! Поехали давай!
– Куда едем, золотоглазая? – не смутился мужчина, прибавляя уровень звука магнитолы, тут же выдавшей залихватскую восточную мелодию – Хоть на край света, да! С тобой – навсегда! Только плати, щедрая моя!
– Во-во…только плати! Вы, чурки, просто так ничо не сделаете, только за бабки! – фыркнула Маша, недовольно глядя на магнитолу – Вперед поезжай! Да выключи свое дерьмо, я от этих твоих трени-брени сблюю щас! Езжай в поликлинику давай! Ну вот какая сука придумала поликлинику делать отдельно от больницы, а? Да еще и за тридевять земель!
– Да чо земель-то? – ухмыльнулся таксист – Всего-то четыре квартала! Тут идти-то пятнадцать минут!
– Некогда мне ходить! Дела у меня! – Маша достала полтинник, пренебрежительно бросила между сиденьями – На, жених хренов! Получи! Потом позвоню, если чо.
– Номер-то помнишь, пери моя?!
– Я еще из ума не выжила. И для того трубка есть телефонная! Там все забито! Все, покедова…бай хренов! Врубай свою дерьмомузыку!
Маша выбралась из машины и бодро зацокала по асфальту. Таксист – мужчина лет сорока, с лицом покрытым черной, с проседью щетиной, которую не брала бритва, задумчиво поцокал языком и со вздохоми сказал в пространство:
– Я б вдул… Хорошая Мащя, да не нащя…иэххх…
Машина дернулась, цокнув разбитой крестовиной и унеслась в клубах пыли и в залихватских завываниях зурны. Амир очень любил музыку своей родины, несмотря на то, что жил в России уже десять лет и должен был бы проникнуться местным укладом. Нет, русская музыка ему так-то нравилась, но что может быть лучше родной, той, к которой привык с детства, той, что напоминает о далеком, утерянном доме…
А девка хороша, да. Завидная сучка! Для породистого кобеля…не для него, "чурки" и "водилы"!
Амир вздохнул и снова нажал на педаль. Первый полтинник за день – ну что за жизнь пошла? Эдак придется на шиномонтаж к родне пойти, а неохота. Тут сам себе хозяин…
* * *
– Привет, Катенок! – Маша обнялась с девушкой из регистратуры, и та заговорщицки утянула гостью в угол, за столик, покрытый белой, вытертой простыней:
– Я выписала, Машуль! А зачем тебе это надо-то? Колись давай!
– Не, Кать – Маша покачала головой и похлопала девицу по руке – Я же сказала – это мое дело, мне надо, вот ты с какой целью спрашиваешь? Чтобы я врала? Сказала же – нос не суй!
– Ладно…забей – Катя недовольно поджала губы, но продолжать допрос не стала – Тут не все, но так-то тех, кого могла. Глянь – это вот адрес, это фамилия. Болезнь указана, имя. Где работает – тоже указано. Еще я созвонилась с Таткой, ну ты ее знаешь – из детской, она тоже мне надиктовала. Кой-чо совпадает, но есть и новые. Вот тут, отдельным списком. Все, как ты говорила. Ну, и…я сделала, в общем-то, чо ты просила.
– Знаю, знаю! – Маша нарочито ласково улыбнулась, полезла в сумочку и достала оттуда запечатанный конверт – Вот тут пять штук, как я говорила. И не бзди – все точно, можешь не пересчитывать – все как в аптеке!
– Ага…как в нашей аптеке, да? – хихикнула Катя – Тогда точно надо пересчитать!
Они захихикали, потом Катя посерьезнела и добавила:
– Слышь, Маш…а Татке? Я чо, из своих платить буду, что ли?
– А сколько ей надо?
– Четыре штуки…я обещала!
Маша молча достала косметичку, вытащила четыре купюры по тысяче и бросила на стол. Как на грех, вошла вторая медсестра, работающая в регистратуре и тут же кинулась к столу, радостно крича:
