На сей раз он не сводил глаз с ее лица и сумел прочесть по губам: «Не могу вытащить…» Торет схватился за обломок кола.
— Нет! — сказал Чейн, железными пальцами стиснув его запястье, и без труда отвел его руку. — Она слишком слаба и истощена. — Чейн помолчал. — Кол пронзил ей сердце.
Паника с новой силой охватила Торета.
— Я не хочу ее потерять!
— А она все еще шевелится, — точно в забытьи, изумленно прошептал Чейн. — Кол, вбитый в сердце, должен был уничтожить ее, как уничтожил бы любого из нас.
«Помоги мне!» — одними губами произнесла Сапфира.
— Что же мне делать?! — почти взмолился Торет.
Чейн отрешенно смолк, размышляя. Торет глядел на него, и страх разрастался в нем, как лесной пожар.
— Разрежь себе запястье, глубоко, до самой вены, — наконец сказал Чейн. — Едва я выдерну кол — дай ей напиться. В нашей крови нет жизненной силы, но так она, быть может, продержится, пока мы не доставим ее домой. А там нужно будет поскорее добыть для нее живую кровь.
Торет заколебался.
— Я несколько дней не кормился, — пробормотал он. — Я не могу, лучше ты ее напои, а я выдерну кол.
Чейн отшатнулся, и на краткий миг на лице его отразилось нечто до крайности похожее на отвращение. Тут же он овладел собой, лицо его прояснилось и снова застыло в привычном уже спокойном безразличии. Он приставил к запястью острие своего меча, сделал глубокий разрез — и на пыльную землю упали капли его собственной черной крови. Бросив меч, Чейн прижал рассеченное запястье ко рту Сапфиры.
— Пей, — велел он и бросил Торету: — Тащи!
Торет выдернул обломок, содрогнувшись, когда кол заскрежетал внутри по ребрам Сапфиры. Глаза ее широко распахнулись, она попыталась закричать — но Чейн проворно втиснул свое кровоточащее запястье между ее зубов.
— Молчи и пей! — приказал он.
Смысл его слов наконец дошел до Сапфиры, и она вонзила клыки в его запястье, жадно глотая черную кровь. Верхняя губа Чейна задрожала, приподнялась в беззвучном рычании, однако он не закричал и не отпрянул. Торет испытал вдруг прилив странной благодарности к нему — и устыдился этого чувства.
Зияющая рана в груди Сапфиры понемногу перестала кровоточить. Наконец Чейн ладонью свободной руки уперся в лоб Сапфиры и рывком, хотя и не без труда, выдернул из ее клыков свое запястье.
— Еще! — прорыдала она.
— Нет, — сказал Торет. — Мы должны доставить тебя домой. Я добуду для тебя живую кровь.
Сапфира схватила его за плечи, щелкнула клыками, пытаясь добраться до горла, но Торет удержал ее, и наконец она стихла, обмякла, безвольно подергиваясь в его руках.
Чейн оторвал от ее подола полоску шелка и перевязал себе запястье. Другим лоскутом, пошире и подлиннее, он обмотал грудь Сапфиры.
— Пойду поищу извозчика, — сказал он. — Как только мы выберемся на улицу, нам нужно будет поскорей увезти ее отсюда.
И, не сказав больше ни слова, зашагал к выходу из проулка.
Торет обнял Сапфиру, укачивая ее нежно, как ребенка. Впервые он с убийственной ясностью понял, каково пришлось Рашеду, понял и то, почему Рашед отказался бежать из Миишки.
— Все хорошо, — шептал он ласково, — все, все хорошо, скоро я отвезу тебя домой.
Он не станет ждать, пока охотница и ее подручные снова застанут врасплох одного из них. Нет, он сам застанет ее врасплох.
* * *
— Я проткнула ей сердце, — прошептала Магьер. Лисил искоса наблюдал, как она меряет широкими шагами комнату, которую он занимал в «Бердоке». Сабля Магьер стояла в углу комнаты, прислоненная к стене. Лисил вместе с Мальцом остался в наемном экипаже дожидаться, пока Магьер заберет саблю у охранников «Рябиновой рощи». Рано или поздно им устроят изрядный нагоняй за переполох, учиненный в этом заведении, но вряд ли что-то может быть хуже, чем разговор с разъяренной и разочарованной Магьер.
— Этот кол проткнул ее насквозь, — упрямо продолжала она, стиснув кулаки так, словно деревянный кол все еще был у нее в руках.
— Знаю, — сказал Лисил. — Я сам это видел.
Малец растянулся на кровати, а Лисил, сидя рядом с ним, сосредоточенно перебирал в мыслях то, что случилось этой ночью, равно как и то, что, судя по всему, не случилось. Что ж, хорошо уже и то, что его дурацкий поход в «Рябиновую рощу» хотя бы на время забыт. Лисил бережно провел пальцами по густой шерсти Мальца, выискивая повреждения. Сбоку на голове у пса обнаружилась шишка. Крови не было, но все же Малец получил такой сильный удар, что этой ночью уже не мог идти по следу, оттого-то им и пришлось вернуться в трактир. На столике в углу, рядом с саблей Магьер, стояли две зажженные свечи и жестяная мисочка с водой, которую они добыли у трактирщика. Лисил указал на мисочку:
— Подай-ка мне ее.
Отвлеченная от своих невеселых мыслей, Магьер послушно передала ему миску и уселась на другом краю кровати. Лисил обмакнул сложенный вчетверо лоскут в холодную воду и бережно пристроил этот нехитрый компресс на голове Мальца.
— Как вышло, что эта тварь уцелела? — спросила Магьер.
Лисил неуверенно покачал головой:
— Причин может быть только две. Первое — ты не попала в сердце.
— Исключено.
— Тогда… Не впервые мы сталкиваемся с тем, что традиционный способ борьбы с вампирами оказывается на поверку заурядным суеверием.
— Превосходно, — проворчала Магьер. — Придется, стало быть, опять рубить головы.
— Есть еще огонь, — как бы невзначай напомнил Лисил.
— И думать не смей! — грозно предостерегла она. Воцарилось неловкое молчание, и Лисил почти был готов к тому, что раздражение Магьер сейчас выплеснется на него. Она, однако, промолчала и лишь смотрела, как он освежает компресс для Мальца.
— Кроме того, — наконец снова заговорила Магьер, — если от вампиров останется только пепел, нам нечего будет предъявить городскому совету. У нас и от сегодняшней-то стычки ничего не осталось. Выследить эту тварь мы не можем, разве что Малец оправится быстро и успеет взять след, пока тот не остыл. Я не успела даже отрезать хоть лоскут от ее платья, чтобы Малец мог найти ее по запаху.
— Я успел, — поколебавшись, признался Лисил. Глаза Магьер опасно сузились, она поджала губы, но не удостоила Лисила даже взглядом.
— Уж конечно, — согласилась она ледяным и язвительным тоном, — у тебя была такая возможность. Может, именно так мы теперь и будем охотиться на вампиров? Выпустим тебя в ближайший бордель, усадим за карты, нальем кубок вина — и останется только ждать, когда шлюха-вампирша усядется к тебе на колени.
Помимо воли Лисил дернулся, как от удара. И прикусил язык — в самом прямом смысле прикусил, — потому что хорошо понимал: что бы он сейчас ни сказал, его речи только подольют масла в огонь. Впрочем, если уж на то пошло, он просто не знал, что сказать.
