— Люди от Сосуда! — пробормотал Шувалов. — Вот оно что…
В его голосе звучала неприязнь.
Хранитель посмотрел на него.
— Это претит вам?
— Н-ну… я даже не уверен, что это люди — те, о ком вы говорите. Может быть, честнее назвать их биологическими роботами?
— Можете называть меня так, — с улыбкой согласился Хранитель Уровня, — если такой термин кажется вам более приятным.
— И вы тоже?..
— Как и все остальные. Возможно, и не все — иногда люди рождаются у нас и обычным порядком, — но вообще-то роды у нас под запретом.
— А это еще почему?
— Мы считаем, что еще не достигли численности, при которой опасность вырождения исчезла бы.
— Какой же численности вы хотели достигнуть?
— Порядка десяти миллионов. А сейчас нас несколько более миллиона.
— Так много? — хмуро удивился Шувалов.
— Мы считаем, что очень мало.
— Зависит, конечно, от точки зрения. Миллион… Немало.
— Может быть, оставим эмоциональные оценки?..
— Да, извините… Но постойте, ведь для всего, что я тут вижу, — Шувалов развел руками, словно обнимая все, что находилось в помещении — в длинной комнате без окон, отделанной пластиком, который и через столько лет все еще оставался белым. Скрытые светильники давали рассеянный, мягкий свет. Вдоль стен стояли стеллажи, уставленные одинаковыми аппаратами, к которым тянулись жгуты проводов. — Ведь для всего этого нужна энергия — и обойтись без нее вы никак не могли!
— Она нужна и сейчас. Поэтому небольшую силовую установку — ядерную, прямого преобразования — и топливо для нее экспедиция взяла с собой. Однако энергии могло хватить на производство людей и еще на некоторые нужды — но никак не для того, чтобы развивать промышленность.
— Понимаю. Но неужели эта станция…
— Да, действует и сейчас. Впрочем… Но не стоит о деталях.
— Что же еще взяла с собой экспедиция?
— Разумеется, достаточно мощный компьютер. Прежде всего для управления производством: оно требует строжайшего программирования и точнейших режимов, если вы хотите, чтобы рождались люди, а не монстры.
— Рождались, вы говорите?
— А как мне еще сказать? Человек рождается, иного пути у него нет. Его не собирают из деталей. Среда, в которой он развивается, — вопрос достаточно важный, но не принципиальный.
— Н-ну хорошо, не станем спорить…
— Я тоже так думаю. Таким образом, первая задача — создание численности — была решена. Но мало родить людей: их ведь еще нужно кормить, и вообще — жить надо!
— Безусловно.
— И вот тут начинать приходилось действительно с самого начала. Хорошо, что психологически люди были подготовлены.
— К жизни в каменном веке?
— Не совсем так, конечно, но, во всяком случае, к тому, что землю придется вспахивать плугами, да и то не сразу: первые два-три года, пока подрастет тягловый скот, — лопатами…
— Вы и скот тоже… запасли подобным образом?
— Нельзя же было всерьез ожидать, что природа случайно подбросит на планету лошадей и быков! Конечно, все было привезено с собой и вызвано к жизни таким же способом — тут же, в другой части здания. Правда, теми установками мы уже давно не пользуемся.
— Доверяете скоту больше, чем людям?
— Просто мы больше заботимся о людях… Итак, люди еще на Земле научились выполнять все необходимые работы, владеть всем первобытным инструментарием. И тут им пришлось сразу взяться за дело.
— И вот минули столетия — а уровень вашей техники остался, похоже, неизменным — и вы не очень-то стремитесь повышать его.
— Вы правы: не очень стараемся.
— И даже противитесь, не так ли?
— Вряд ли есть смысл скрывать это.
— А почему?
— Видите ли, еще до старта было ясно, какой технический уровень будет иметь новая колония. Но оставалось неясным — какие психологические и социальные изменения вызовет переход к такой жизни.
— Вы опасались регресса?
— «Мы» — не совсем по адресу: не забудьте, что я-то если и прилетел на том корабле, то лишь в виде законсервированной клетки.
— Простите, я все время забываю об этом. Ну, не вы, а «они».
— Они предполагали, что некоторый регресс неотвратим, но не принципиален. Ведь можно лишить человека техники — но уровень знаний и мышления у него останется прежним, и он не только не одичает, но сможет удержаться от социального отступления вообще — в принципе, разумеется.
— И это удалось?
— Безусловно. У нас не было и нет частной собственности. Это понятие отсутствует в нашем обществе.
— Однако вы вот его знаете…
— Мы — те, кого называют Хранителями Уровня, — в процессе подготовки весьма тщательно изучаем нашу историю. Вплоть до мелочей. Иначе я не мог бы рассказать вам все так обстоятельно.
— Но вы все же не ответили на мой вопрос: почему ваш уровень не растет, напротив — объявлен постоянным?
— Мне кажется, понять это нетрудно. Вам и самому ясно, что уровень производства — при условии, что не будет чрезмерной перегрузки людей на работе, — требовал весьма, весьма и весьма рационального ведения хозяйства. В каждую вещь, в каждую горсть зерна у нас вложено очень много труда…
— Естественно.
— И с самого начала не представлялось иной возможности, как все руководство и производством, и распределением поручить тому же компьютеру. Людям оставалось снабжать его актуальной информацией и, в случае крайней необходимости, в основном морального характера, — вносить в его рекомендации небольшие коррективы. Но это приходилось делать крайне редко.
— И машина справлялась?
— Безусловно. Только так наше общество и могло не только существовать, но и развиваться. Однако… — Хранитель Уровня вздохнул и развел руками, — возможности компьютера не являлись неограниченными. И в один прекрасный день стало ясно: всякие изменения — в характере ли производительных сил или в характере потребления, да чего бы то ни было — приведут к тому, что машина перестанет справляться с задачей.
— И вы решили…
— Можно было, конечно, пойти на риск: выключить машину и взять дело в свои руки.
— Но вы не пошли на это.
— Для того чтобы не допустить при такой перемене ошибок и путаницы, нужно было иметь множество специалистов. А у нас их не было. И кроме того…
— Почему же вы их не подготовили?
— Вы не дали мне договорить: и кроме того, при такой производительности труда мы не смогли бы прокормить большой аппарат. Прокормить, одевать, обувать, содержать. Вы ведь могли заметить: люди у нас — на девяносто девять процентов производители. Один судья на город с прилегающим районом — вот и вся власть. Тут, в столице, больше, но ненамного. Армии нет. Специальных сил по охране порядка — нет. Обходимся — благодаря тому, что нравственный уровень тогдашней Земли нам удалось удержать, и еще, вероятно, по той причине, что у нас нет неравенства. Кстати, способ увеличения или поддержания численности населения, каким мы пользуемся, тоже дает нам возможность строго дозировать и даже консервировать прирост — а с другой стороны, спасет нас от потерь рабочего времени, неизбежных, когда людей рождают люди, и, что очень важно, избавляет людей от стремления получить побольше, чтобы лучше обеспечить своих детей.
