— Он еще ничего не решил, но я думаю, ты права. Он хочет грандиозной битвы. И мы все будем расплачиваться за его «храбрость».
— Но ведь все будет хорошо? — Произнесла Лютия, обратив на князя взгляд полный надежды.
Дейлон немного помедлил. Конечно же, он не мог знать, что произойдет дальше. Он не знал, смогут ли они победить, возможно, вдвое превосходящего их врага. Но сказать любимой, что это конец он тоже не мог.
— Мы обязательно победим. Нас никто не разлучит.
Шел третий день сборов. Большинство войск, которые могли добраться до Изираля, уже прибили к городу. У стен столицы, развернулся огромный палаточный лагерь. На равнине раскинулось множество шатров. Из лагеря разносились звуки труб и громкое ржание лошадей. Император собрал армию в тридцать две тысячи человек. Это была большая грозная сила. Здесь были рыцари из всех ближайших графств Империи, на огромных боевых скакунах. Алебардщики из Геденау — истребители троллей. Аквитанская, регулярная пехота, славившаяся своим владением клинком. Тяжелые лучники из Эльзаса. Герцог Нарва привел все свои многочисленные войска. Пятнадцать отборных Имперских легионов собрались в поход на Восток. Тяжелая Имперская кавалерия и, конечно же, цвет войска Императора, гвардия. Кроме того были собраны вспомогательные полки ополчения графств.
Дейлон прибывал в отличном расположении духа. Лютия подарила еще одну незабываемую ночь любви. Она вновь была такой же страстной, как и прошлый раз. И, несмотря на то, что этой ночью не было грозы, Дейлон вновь увидел необычайную силу и мощь, которая ярким пламенем переливалась по ее телу. Безусловно, она любила его, так сильно, как только способна была любить.
В его распоряжение был выделен отряд тяжелых алебардщиков, которых он должен был вести в бой. С утра прибыли слуги Луизы, доставив прекрасный тяжелый доспех. Он был полностью покрыт позолотой и состоял из тяжелого ведровидного шлема, с двумя небольшими прорезями для глаз, тяжелой кольчуги, панциря, полного пластинчатого доспеха для рук и ног, и толстого бронзового щита, отлитого в форме большой львиной головы. На шлеме крепилась золотая фигурка Афарийского льва. Под доспех поддевалась толстая кольчуга, из гномьих защитных колец. Толстый панцирь был выкован так, что удары вражеского оружия скользили в сторону, не причиняя его владельцу никакого вреда. Плечи защищали массивные наплечники, выполненные в форме когтистых львиных лап. Латные перчатки, были снабжены стольными когтями, на случай ближнего боя. Поверх латного доспеха одевалась длинная рыжая, туника, с продольными вырезами на уровне ног, для посадки на коня. На туники, золотыми нитями, была вышитая большая львиная морда, напоминавшая о том кто был ее хозяином ранее. На плечах был накинут плащ, из большой львиной шкуры. К броне прилагался комплект оружия: длинный обоюдно острый меч; тяжелая булава; кинжал «милосердия» и пара короткоствольных пистолетов, изящной работы Алендорфских мастеров. Примечательней всего был клинок. Гарда меча, была выполнена в форме большой львиной головы, перекрестие же, походило на длинные львиные пальцы, с острыми когтями. Ручка была покрыта белой кожей, какого-то невиданного зверя. Лезвие плавно заострялось на конце, медленно переливаясь под лучами солнца, всеми цветами радуги. Не смотря, по-видимому, на большой возраст клинка, его ручка была чистой, а лезвие безупречно острым. Меч можно было свободно держать как в одной, так и в двух. Ножны древнего оружия, были покрыты той же кожей, что и рукоять, но с обоих концов были украшены золотыми колпаками, инкрустированными драгоценными камнями. Клинок, похоже, не был наследственным оружием дома Луизы. Ее брат где-то раздобыл этот комплект, больше подходящий южным варварам-рыцарям, чем Имперским воинам.
В этом облачение, Дейлон отправился в лагерь, чтобы осмотреть вверенных ему солдат. Выехать из Изираля было достаточно сложно, так как улицы были необычайно переполнены народом. Люди громко разговаривали, от того все сливалось в сплошной шум, плавно перетекающий в пчелиное жужжание. Народ почтительно кланялся знатному рыцарю, считая его служителем священного ордена. На домах развивались воинственные флаги, говорившие, что Император уходит на войну. Жители столицы были патриотами своего города и своей страны. Они с радостью отправились на защиту своей родины, ходя даже представить, не могли, что их ждало на Востоке.
Служители культа единого, бродили меж рядов людей, благословляя народ на великие свершения. Жители Изираля были глубоко верующими людьми, потому слова священников, вселяли в них уверенность в завтрашнем дне.
Культ Единого бога зародился в Империи 1230 лет назад в далекие времена первых Императоров. Тогда во главе государства стоял Арон сын Атеуса, прозванный в народе креститель. Арон отправился в поход в Северные земли. Он захватил много городов, покорил все народы, что встречались ему на пути. Он вел свою армию все дальше и дальше на Север, пока его войско не заблудилось в бескрайних заснеженных пустошах Севера. Он не знал что делать. Разбив сотни врагов, выйдя победителем из множества битв, он не знал куда идти. Вокруг, больше не было ни кого, с кем можно было сражаться и это больше всего гнело Императора. Он потерял радость жизни и не мог вернуться домой. В отчаянии Арон взмолился древним богам, но никто ему не ответил. Даже древний Марус — бог войны не внял молитвам своего слуги. Тогда он решил, что боги отвернулись от него, и он должен искупить свои грехи, чтобы вновь сражаться за Империю. Арон оставил свое войско и отправился в пустоту. Туда чего нет на карте, потому сказать куда, было невозможно. Он ехал долго. Снег и холодные ветра преграждали ему путь. Его конь пал под ударами стихии, но Арон продолжал идти вперед. Он сильно хотел, есть, его силы иссякли, но он с упорством обреченного шел к тому чего не знал сам. В заснеженных полях он встретил огромного белого тигра. Это был его единственный шанс выжить. Съесть огромного хищника, чтобы остаться в живых самому. Он напал на тигра. Они отчаянно сражались, понимая, что только в этом они обретут спасенье. Император был искусным воином, но даже он, с трудом справился с животным. Тигр нанес ему страшную рану, из которой по капле вытекала жизнь. Арон сел рядом с тушей животного. У него не было сил ни разделать тушу, ни перевязать рану. Он ждал своей смерти, разглядывая высокие облака. Но вдруг, ему показалась, что камень заговорил с ним. Он спросил, зачем тот убил животное. Арон ответил, чтобы выжить.
— Это хороший повод, — сказал камень. — Но всегда ли ты убивал, чтобы выжить?
— Я убивал тогда, когда этого требовал мой долг, — вновь сказал Император.
