Аличе, стоявшая рядом с ним, смотрела в небо, широко распахнув глаза.
Вальтер в драконьем облике был вдвое крупнее и Нагеля, и Грега, но серебряная драккина не уступала ему в размерах. Зато намного превосходила в изяществе.
Когда она летела, перетекая, словно серебряная лента, то вспыхивая на солнце, то становясь почти прозрачной, от нее было не оторвать взгляда. Ни единого поспешного, суетливого движения — стихия никуда не торопится… И вдруг она упала во двор, как серебряная молния. Момент превращения Аличе не заметила, — Грег уже говорил ей, что это и невозможно. Только вспышка — и на каменных плитах стоит прекрасная женщина в белом.
От восторга у девушки захватило дух. Вальтер привел с собой настоящую принцессу! Нет, королеву!
Когда-то отец брал Аличе с собой ко двору герцога Каррены, и там она видела придворных дам, похожих на изукрашенные, увешанные золотом статуи, — и как же они ходят? — но ни одна из них драккине и в подметки не годилась. В белом и серебряном она выглядела царственно и так естественно в своих воздушных нарядах, словно родилась в них. Длинные пепельные волосы удерживались на лбу тонкой диадемой — это было единственное ее украшение…
Не будь Аличе так захвачена рассматриванием серебряной драконихи, ее позабавило бы преображение Вальтера. Черный лорд держался покорно и почтительно, стараясь предупредить каждое желание гостьи, всем видом демонстрируя готовность служить ей. Войдя в зал, он и взглядом не поблагодарил Грега — зато принялся извиняться перед драккиной, что здесь темновато…
Гостья усмехнулась, вытянула руку и пропела короткую музыкальную фразу: появились иллюзорные люстры, вспыхнул свет сотен свечей.
Повела рукой в другую сторону — и стол, главным и единственным украшением которого было огромное серебряное блюдо с жареной олениной, преобразился в мгновение ока. Полотняные салфетки, серебряные вилки, чаши для омовения рук, вазы с фруктами и амарские кубки с вином… Все в таком порядке, что страшно прикоснуться! Ясно, что иллюзия, и все же! Аличе украдкой отщипнула виноградину, сунула в рот — сладкая, как настоящая, — и встретилась взглядом с драккиной. Прозрачные серые глаза смотрели на нее с интересом и симпатией. Гостья улыбнулась, и робость Аличе значительно уменьшилась.
Никаких вопросов девушке, впрочем, драккина задавать не стала. А Грегу и Нагелю кивнула приветливо, как старым знакомым.
— Я видела вас на днях — вы прятались за хребтом южного зубца Триглава, шпионя за мной… Не знала, что вас трое. Чем горных драконов так притягивает мое воздушное гнездо? Ваши лесные соседи не проявили к нему никакого интереса…
— Не гнездо, а твое мастерство и твое пение, госпожа, — серьезно ответил Грег.
Драккина насмешливо прищурилась.
— Зови меня Лигейя. Зачем нам титулы? Так тебе нравится мое пение? Твой брат предпочитает смотреть на его результаты.
— Кто-то любит ушами, а кто-то глазами, — возразил Вальтер. — Путь не важен, имеет значение только цель… И сила желания, что влечет к ней.
И так посмотрел на Лигейю, что Грег и Нагель только озадаченно переглянулись. Возможно ли, что их брат потерял голову? Почему он так гнется перед этой драконихой? А она почти не обращает на него внимания, принимая поклонение как должное, отвечает с отстраненным и серьезным видом. Но Аличе заметила, что порой драккина поглядывает на Вальтера, словно пытаясь разгадать некую загадку.
— Не пройти ли нам к столу?
Вальтер учтиво протянул гостье руку. Лигейя положила кисть ему на локоть, не глядя на него. Рука ее слегка дрогнула. Аличе вдруг захотелось крикнуть ей: «Берегись!»
Пусть Вальтер изображает гостеприимного и галантного хозяина, только взглядом намекая, что под этой вежливостью кроется нечто серьезное, — Аличе не оставляло ощущение, что он следит за Лигейей из засады, выбирая момент, чтобы нанести удар… А все остальное — только для отвода глаз.
«Но что я понимаю во всем этом?» — подумала она, чувствуя неуверенность и смущение.
Воспитанница Лореты, которая из всех мужчин близко знакома только с отцом и с Грегом, — если можно считать дракона мужчиной, — что она посоветует этой величественной даме, к которой и подойти-то боязно? Лигейя же сама — дракон, она понимает, что делает. Она видит, что такое Вальтер… Наверно.
Лучше уж помалкивать.
Нагель сперва обалдел от визита ослепительной драккины, но потом понял, что происходит, и ухмылялся понимающе, особенно когда гостья на него не глядела. Вот это добычу поймал старший братец! А удержит? Как бы ему не подавиться!
Глава 4
Чем питаются драконы?
Солнце давно ушло за горы, оставив темно-синее небо в узких бойницах и россыпь звезд в дыре над головами. Рыжие языки пламени, потрескивая, плясали на поленьях в камине. Наигрывала нежная, еле слышная струнная мелодия. Аличе долго пыталась найти ее источник, и в конце концов решила, что она рождается прямо в воздухе.
Застольная беседа не особенно клеилась. Вальтер неожиданно утратил дар красноречия и только иногда вставлял реплики, не сводя с гостьи преданного взгляда. Серебряная драккина тоже по большей части молчала, причем с таким естественным и спокойным видом, будто могла так вести себя годами. Нагель после сытного обеда откровенно зевал, Аличе робела и любовалась гостьей. Только Грег задавал вопросы — драккина поразила его воображение, и он хотел знать о ней больше.
— Почему человеческая женщина? — Лигейя задумчиво покачивала перед собой стеклянный бокал на тонкой ножке. — Право же, не знаю… Не задумывалась. Почему мы любим цветы? В человеческих женщинах есть нечто родственное. Красота и хрупкость. Особенную ценность красоте придает именно ее эфемерность. Понимание того, насколько это непрочно и мимолетно, заставляет чувствовать ее острее…
— Любое обладание условно, — кивнул Вальтер. — Тем оно ценнее…
Нагель прищелкнул пальцами, запоминая роскошную фразу, чтобы блеснуть ей при случае. И где их Вальтер берет, не сам же сочиняет?
— А главная причина, — продолжала Лигейя, — в том, что мне вообще нравятся люди…
Нагель фыркнул.
— Не понимаю, что в них может нравиться! Если тебе нравятся красивые смертные существа, что может быть лучше снежного барса? Помню, гонялся я за одним…
Вальтер бросил на него взгляд, и Нагель тут же умолк.
— Ты можешь превратиться в барса? — с любопытством спросил Грег. — Говорят, серебряные драконы могут обернуться любым живым существом, как зеленые — деревом…
Лигейя подумала.
