- Ах, я же совсем не устал... Поедем нюхать, а? Хозяин, поедем, а?
- Мы с тобой вечером погуляем, - сказал Тео.
Гарик опечалился, снова перекинулся и лег, свернувшись на вытертом диване пестрым колечком. Из коридора Тео окликнул Феликс:
- Господин капитан, мы готовы! - он улыбался во весь рот, у его ноги сидел наконец вернувшийся в строй бесценный Рамон, черный и блестящий, и тоже ухмылялся во всю пасть, показывая сахарные клыки. - "Ради жизни и счастья живых - снова в бой!", - процитировал Феликс с веселым пафосом.
Но Тео настолько томили дурные предчувствия, что даже энтузиазм команды его не развеял и не обрадовал. Он только погладил Рамона, потрепал по шее подошедшего Сапфира и протянул им по кусочку печенья.
- Поехали, ребята.
В машине Рональд с хмурым видом слушал радио. Его физиономия - глубоко посаженные глаза, густые брови, сросшиеся на переносице, и каменные скулы - с трудом выражала оптимизм, даже когда владелец физиономии был оптимистически настроен. В дурном расположении духа Рональд казался воплощением угрюмости.
- Гей-парад разрешили, - сообщил он и переключил приемник на служебную волну. - Идиоты.
Феликс фыркнул, Тео невольно улыбнулся:
- Тебе-то какая печаль?
- Двадцать четвертого числа. В наше дежурство.
- Среди этих самых мало мертвяков, - сказал Феликс, усаживаясь за руль. - У дохлятины интересы другие. Непарадные.
- Да пойми, на улицу толпа подонков вылезет. Нацисты, экстремисты, Друзья Жизни, всякая шелупонь. Там немного, сям немного, а вместе получится достаточно, вот увидите. Никакой уважающий себя жмур такое увеселение не пропустит, помяните мое слово...
- Жандармы будут дежурить, - сказал Тео. - Не наше горе все эти стычки.
- Ха-ха! Надейся...
А день выдался свежий и солнечный, хрустальный день, голубой с золотом, неожиданный после недели дождей и пасмура. В ярком холодном свете стало очень заметно, что листва еще не побурела, что клены еще багровы, а березы еще желты всеми мыслимыми оттенками, от цвета свежего меда до канареечного и лимонного. Только рябины уже облетели, и гроздья созревших ягод на голых ветвях почему-то показались Тео сгустками запекшейся крови; он с отвращением отмахнулся от неприятной ассоциации.
Красивый день начинался тихо. Собаки осматривались и принюхивались, высунув носы в открытые окна; ни Рамон, ни Сапфир нимало не тревожились. Феликс тормознул у сомнительной аллейки, но псы пробежались по ней прогулочным шагом, оставили свои метки на деревьях и обнюхали газон так, что у людей ни малейших сомнений не возникло: интересные собаки-трансформы тут гуляли, но мертвяки не появлялись уже давно.
Сапфир даже поднял палочку и подал Феликсу в руку. Феликс сделал серьезный вид и сказал начальственным тоном:
- Брось, едем дальше.
- Жаль, - сказал Рамон, перекинувшись и потягиваясь. - Погода хорошая. Правда, Сапфир, тот здоровенный - интересный? Вот если бы драться, кто бы кого валял, ты как думаешь?
Сапфир бросил палку, тоже перекинулся и сорвал пожевать жухлую травинку.
- Это что, здоровенный. Сука тут одна проходила... Вон там, у дерева - нюхал?
- Ладно, все, - скомандовал Тео, которому вдруг стало не по себе. - Потом будем гулять. Поехали.
Псы с видимой неохотой заняли свои места. Тео вдруг подумал, что раньше они так себя не вели, не старались тянуть время. Они же понимают, что патрулирование - не прогулка... У трансформов есть некое паранормальное чутье?
Феликс вывел машину на проспект и медленно поехал вдоль тротуара, давая собакам хорошенько принюхаться. Вот тут-то эта девушка и кинулась едва ли не наперерез машине, почти под колеса.
Коротко стриженая и одетая в джинсы и куртку цвета хаки, в потертых кроссовках, она могла и не предъявлять удостоверение Лиги - на ее бледном отчаянном лице была написана та же непреклонная решимость, что и у Хольвина в критические моменты.
- Вы патрульный СБ? - спросила она Тео. - Отлично. Нам нужна помощь.
Псы, сразу выскочившие из машины, потянулись носами к ее рукам, Сапфир лизнул обветренное запястье с длинным белым шрамом, уходившим под рукав. Девушка сунула удостоверение в карман, присела, чтобы псы могли понюхать, как следует, сказала, глядя на Тео снизу вверх:
- Там Лига ничего сделать не может. Пойдемте со мной.
- Что случилось? - спросил Тео.
- Новая выставка в Галерее Ультракультуры, - сказала девушка. - Мне кажется, организованная мертвяками, потому что о людях я, все-таки, лучшего мнения. Меня оттуда выставили, потому что у организаторов есть разрешение городского совета. Но я не понимаю, как это разрешение могли получить, просто не могу понять. Это преступление и мертвечина. Я хотела доехать до вашего отделения, но вы - это еще лучше.
Рональд вынул пистолет из кобуры и проверил предохранитель. Тео свистнул псов и открыл для девушки дверцу:
- Запрыгивайте. Подадим карету к подъезду. Кстати, с кем имею честь?...
Девушка устроилась на сиденье, взглянула устало и мрачно. Тео показалось, что она недавно плакала; ее светлые ресницы слиплись в длинные треугольные стрелки.
- В удостоверении написано. Жасмин, инструктор-кинолог.
- Экзотическое имя. Вы - южанка? Редкие дела - южанка-блондинка...
Жасмин полоснула таким холодным взглядом, что Тео устыдился. Неловко пытаться фривольничать, даже условно, с сотрудником Лиги, возможно, придерживающемся аскезы. А жаль... Злая, заплаканная и сосредоточенная, с взлохмаченными волосами цвета песка и жестким обветренным лицом, с плотной фигурой и высокой грудью, которую не удалось окончательной спрятать рабочей одеждой, Жасмин была гораздо милее Тео, чем холеная офисная красотка, плод труда визажистов, диетологов и пластических хирургов. Этот тип суровой красоты, подумал Тео, не иначе, как последние судороги естественного отбора...
Мыслей как раз хватило на три минуты пути. Феликс затормозил у парадного входа в Галерею Ультракультуры. На жестяных щитах по обе стороны от дверей красовалось название выставки: "Город и псы". Инсталляции господина Хайберта.
У входа дежурили охранники в строгих костюмах, во всех их фигурах было нечто, заставившее Рамона с Сапфиром насторожиться и приподнять шерсть вдоль хребта. Несколько молодых людей одетых, как технопанки, с лицами, не омраченными даже первичными признаками интеллекта, пили у входа из жестяных банок и хохотали, слишком громко и нервно, чтобы казаться веселыми:
- Победа над природой, блин!
- Жестяк...
- Обоссался, Электровеник? Иди нервы лечи, животное...
Девчонка с торчащими лохмами, выкрашенными в ослепительно-сиреневый и кислотно-желтый цвет, с технопанковскими шипами в носу и зазубренными шестеренками в бровях, в кожаном черном мини, пьяная в дрезину, шатаясь и размазывая цветную грязь бывшей косметики по лицу, отбивалась от парня, который тянул ее за руку, и орала охраннику:
