Всадник замедлил темп, и тут раздалась толпа, разделявшая его и Наталию. Он ухмылялся, по кривому лезвию его меча бежал ручеек крови. На мгновение в его глазах она увидела похоть, тут же сменившуюся ненавистью. Жестоко оскалясь, он поднял меч, чтобы поразить ее.
Валентин Свилик довольно часто бывал в старой части Взорина, даже ночами, но так до сих пор и не мог определить, в чем для него заключалась чужеродность города. Он улыбнулся этой мысли. Крайинец знал, что он чужой в городе, который был старым уже тогда, когда империи еще не существовало.
«Я тут иностранец».
Какие-то элементы древности Издана делали этот город неуловимо иным. Современные удобства, такие, как газовое освещение по ночам, были незнакомы старым кварталам. Слой пыли, казалось, веками покрывал все вокруг и создавал вечный полумрак, усугублявшийся с наступлением ночи. Тени становились более густыми и более зловещими. Зданиям древность не придавала красоты, а открытые сточные канавы часто разливались по улицам, если в канаву попадал труп собаки или человека и запруживал поток нечистот.
И хуже всего то, что Свилик отлично понимал: кажущийся хаос расположения узких улиц и переулков – не есть результат произвольного возведения домов в течение столетий. Он достаточно хорошо знал культуру Истану и философию атараксианства, которая управляла жизнью людей, чтобы понимать – случайного тут ничего не бывает. К иманам постоянно приходили за советами: как планировать улицы, где размещать здания, даже где должны быть двери и окна в доме. Все должно делаться в соответствии с требованиями Китабна Иттикаль.
И вот результат таких консультаций: Старый Взорин напоминал паутину улиц и переулков. В сущности, это был лабиринт, в котором пряталось такое, что Свилик не чувствовал себя в безопасности, даже живя в крайинском квартале. Ходили в изобилии слухи о подземных комплексах храмов, посвященных Атараксу, о местах, где преданные молодые люди обучались профессии убийцы, и о дворцах удовольствий, где женщины из Крайины – рабыни – удовлетворяли желания богатых истануанцев.
Свилик создал свою сеть информаторов, стараясь проникнуть сквозь завесу секретности, окружавшую Старый Город, чтобы знать людей, определять их потребности и суметь осуществить их желания. Наместник округа, предшественник Арзлова, рассердил местное население, когда разрушил целый ряд зданий для постройки на этом месте замка Пиймок, дока для воздушных кораблей и казарм для гусар. Этого человека или отравили неким хитрым способом, или же он сам умер от сердечного приступа; – никто не знал наверняка, но Арзлов допускал худшее и предпринял некоторые шаги, чтобы успокоить народ Взорина. Он советовался с иманами в каждой мелочи при достройке Пиймока и одновременно разгромил две бандитские группировки, которые терроризировали старые кварталы.
Этот поступок ради жителей Старого Города помог Свилику отыскать себе агентов, но вера в их надежность сравнима с предположением, что маленький костер в инитибре может как-то привести к концу зимы. Апеллируя к жадности населения, Валентин умудрялся собирать нужную ему обширную информацию; срабатывал и подкуп местных властей, когда нужно было освободить отдельных лиц, посаженных за мелкие нарушения закона. Вор всегда есть вор, так одинаково думали во всем городе, и если истануанца ловили на воровстве в квартале крайинцев, для правосудия его отдавали иманам, и ему грозила потеря руки. Закрытие обвинения против него, с обещанием умолчать правонарушения, окупалось: благодарность оборачивалась новым источником информации.
Дью – совсем другое дело. Старуха пришла к Валентину, когда ее дочь – подростка Тьюрейю – похитил сын имперского дворянина. Молодой человек был сослан сюда из Мурома своей семьей, и Свилик узнал за что, – за «гнусное поведение». Без какого-либо ордера на арест или доверенности, зная, что для ареста данного лица никто ордера не выдаст, Валентин ворвался в дом парня и угрожал ему убийством за похищение девушки, которую Валентин представил как свою любовницу. Дворянин извинился и освободил Тьюрейю, не причинив ей вреда, – бормоча что-то в свое оправдание, – якобы луна все равно не в нужной фазе, вот он и воздержался.
Свилик отослал девушку к матери, а сам подружился с дворянином. И в безлунную ночь, пригодную для его намерений, он отвел дворянина в Старый Город Он даже заплатил местному констеблю за отчет, заканчивающийся следующими словами: «Хотя смертельные раны действительно имеют сходство с ножевыми, но свидетельскими показаниями подтверждается, что граф загрызен стаей диких собак. Собаки уничтожены».
И Дью стала одним из самых важных и ценных источников информации для Свилика. Она всегда приносила хорошие сведения и всегда продумывала, чтобы сделка была выгодна для Валентина и других торговцев. Поскольку он спас ее дочь и поскольку она знала, что он организовал гибель дворянина-крайинца, Валентин ей мог доверять.
Наклоняя голову, он вошел в небольшую чайную – пристройку к родовому дому Дью. За столиками у дверей, выходящих на улицу, сидели мужчины, но купец не увидел в этом ничего необычного Дью возникла в дверях кухни. Указала ему на столик. Он кивнул, уселся и ждал, пока она подойдет.
Но напротив него за его столик сел кареглазый истануанец, темноволосый, с аккуратными усиками. Валентин удивился, увидев его, и замигал.
– В чем дело? – спросил он по-истануански.
– Не пугайся, друг мой Валентин. Я Рафиг Хает. Я здесь, чтобы предложить тебе самую большую возможность в жизни. – Хает осторожно улыбнулся. – У меня для тебя замечательная новость. Дост вернулся.
– А мне от этой новости какая выгода? – Сам увидишь, друг мой. – Рафиг положил руку на запястье Валентина. – Он послал меня, чтобы привести тебя к нему, и мы все добьемся успеха, если будем выполнять его волю.
Огромное бронзовое копыто ударило сзади истануанского воина, угрожавшего Наталии с высоты своего седла. Воин пролетел мимо и тяжело ударился о корпус «Лешего». Вся левая сторона его тела была раздроблена, острые края костей торчали через прорванную кольчугу. Лошадь выкарабкалась из-под трупа и умчалась, оставив Наталию один на один с бронзовой машиной.
Доспех Вандари громоздился над тасотой, защищая ее, и она почувствовала себя ребенком, видящим кошмарный сон. Чудовище опустилось на колени, и правым копытом подгребло ее. Она хотела побежать вслед за лошадью, но доспех притянул ее к себе, и она не стала сопротивляться: металлическое создание держало ее удивительно осторожно.
Резко щелкнуло левое копыто. То, что увидела Наталия, напомнило ей веер, сердито и резко раскрываемый дамой. Она с изумлением наблюдала, как слой за слоем копыто превращалось в полукруг, совершенно закрывший от потока черных стрел, летящих в ее направлении. С громким щелчком большинство истануанских стрел ударяли по копыту-щиту и отскакивали, со стуком падая на землю. Одна стрела все же застряла между двумя клинообразными частями копыта, но они сместились на своем валу и перехватили стрелу.
