Вдруг подал голос домовой Кузька:
— Княжна, дозволь слово молвить.
Ольга оглянулась. На помощь Кузьке пришла Марфа:
— Это наш домовой, Кузьма Иваныч. Он минувшей ночью меня от лютой смерти выручил.
— Вот я как думаю, — заговорил Кузька, — что и мы, то бишь нечисть положительная, ну там лешие, водяные, кикиморы, добрым людям никогда ворогами не были. А как пришел Григорий да своих вурдалаков привел, то и нам совсем житья не стало. Знаешь, сколько наших в соседние страны бежать должны были!..
— Не пойму я, Кузьма, к чему ты клонишь, — перебила Ольга, почуяв, что домовой, одобряемый общим вниманием, готов произнести целую речь.
— А чего тут не понять? Как мы претерпели от Григория больше всех, то и помощниками тебе будем самовернейшими! — заявил Кузька.
— Ну вот и прекрасно, — попыталась улыбнуться княжна. Правда, с непривычки улыбка получилась более похожей на оскал средней головы Змея Горыныча. — Вот ты этим и займись.
— Я? — так и подскочил Кузька. — А что ж, займусь. Для начала наведаюсь в корчму к лешему, а у него русалки знакомые, они эту весть куда хочешь донесут…
— Ну, так и сделаем, — кивнула Ольга. И, спохватившись, обернулась к Александру: — Извините, Ваше Величество, и вы, славные рыцари, что нарушила ваше праздничное пирование. А мне и впрямь почивать охота. Счастливо оставаться.
И Ольга, еще раз величественно кивнув всему собранию, княжеской поступью покинула залу.
— Ну вот, еще одно удачное расколдование, — весело заметил король, когда двери за Ольгой закрылись. — Думаю, по этому поводу стоит поднять кубки.
— Всенепременнейше! — подхватил Беовульф. И вдруг спохватился: — Ваше Величество, а можем ли мы тут пировать, пока не решен еще один вопрос?
— О чем вы? — недоуменно обернулся Его Величество.
— Ну разумеется, о Его Высочестве Викторе. Мы так и не решили, что с ним делать. — Беовульф поставил на стол полный кубок, чего с ним никогда еще не случалось.
— Мы же, кажется, пришли к общему решению — отрубить голову, — напомнил почтенный Зигфрид. — Если, конечно, Ваше Величество не решит как-либо иначе.
Король задумался. В зале повисла гнетущая тишина. Марфа подалась вперед, но Надя незаметно удержала ее за руку.
Наконец король нарушил молчание:
— Господа, вы возлагаете на меня непосильную ношу — решать участь своего близкого родственника. Но я не вправе от нее уклоняться. Однако предварительно хотел бы выслушать мнение всех, находящихся здесь.
— Голову отрубить, что ли, — задумчиво протянул Беовульф. Правда, в его голосе не слышалось прежней решимости. Видимо, первая злость уже прошла, а умеренная выпивка в сочетании с обильной закуской настроила славного рыцаря на более миролюбивый лад.
Из-за стола поднялся дон Альфонсо, который с самого начала выступал против смертной казни в любом виде:
— Ваше Величество, ну какой прок, если мы отрубим Виктору голову? Богатства в стране прибавится, что ли? А давайте лучше отправим его канавы копать — все польза для дела!
— Не, ну это уж вы хватили, — вступил в спор славный Флориан. — Где ж видано, чтоб уроженец королевского рода канавы копал? Это просто позор на весь мир!
— Ну хорошо, а что скажут дамы? — спросил король, убедившись, что господам более сказать нечего.
— А может быть, друг мой, ты его простишь? — неуверенно произнесла Катерина. — Ты ведь сам говорил, что Виктор на это пошел не со зла, а единственно по искушению князя Длиннорукого.
— Я подумаю, — кивнул король. — А вы что скажете, госпожа Чаликова?
Надя словно того и ждала, что к ней обратятся:
— Ваше Величество, тут вот зашла речь о князе Длинноруком. А ведь он ночью позорно бежал. И все наемники тоже сбежали. И Виктор имел все возможности покинуть замок, но не сделал этого. Как вы полагаете, почему? — И сама же ответила: — Потому что осознал свое преступление и не счел возможным уклоняться от заслуженного наказания.
— И что же, вы предлагаете простить? — перебил Александр. — Нет-нет, на это я пойти никак не могу. Да и народ меня, извините за высокие слова, просто не поймет!
— А что если подержать Его Высочество в темнице? — осторожно предложил дон Альфонсо. — Или отправить в изгнание без права возвращения на родину.
— Да, пожалуй, — рассеянно ответил король.
— Каково бы не было решение Вашего Величества, но я Виктора не покину, твердо заявила доселе молчавшая княжна Марфа.
Александр кинул быстролетный взор на Марфу и, еще немного помолчав, огласил решение:
— Единственно ради вас, дорогая Марфа Ярославна. Усадебка, где я находился после бегства из своего замка, теперь стоит пустая, а ведь там сад, огород и даже небольшое пастбище. Повелеваю Виктору удалиться туда и без особого дозволения за пределы усадьбы не выходить. Ну а вы, сударыня, если будет на то ваша воля, можете его сопровождать. — Катерина что-то шепнула королю на ухо. — Да-да, конечно, чуть не забыл. Корову с собой прихватите.
— Благодарю вас, Ваше Величество, — склонилась Марфа в низком поклоне.
— Только ради вас, княжна, — повторил Александр. — Теперь уже поздно, темно, а с утра можете отправляться.
Оглядев вытянувшиеся лица славных рыцарей, король спросил:
— Кажется, вам мой приговор показался слишком мягким? А как бы поступили вы на моем месте — неужели не уступили бы просьбе девушки, столько испытавшей на своем веку?
Рыцари молчали, избегая глядеть на короля, на Марфу и даже друг на друга. Первым молчание нарушил Зигфрид:
— Но мы должны взять с Его Высочества клятву, и лучше всего письменную, что отныне и впредь он отрекается от всяких прав на престолонаследие.
— Согласен, — кивнул Александр. — Вот вы, почтенный Зигфрид, этим и займитесь.
— Погодите, Ваше Величество, — спохватился Беовульф, — но если с вами, очень извиняюсь, что-либо случится, то не возникнут ли трудности, гм, ну понимаете…
— С наследником престола? — пришел ему на помощь король. — Думаю, что эти трудности мы скоро преодолеем. Разумеется, не без помощи моей Катерины. Не правда ли, дорогая?
Катерина покраснела, но чувствовалось, что слова короля не пришлись ей не по душе. Заметив смущение будущей королевы, Александр возвысил голос:
— Ну что же, дамы и господа, все насущные вопросы мы, кажется, решили. Завтра возникнут новые, а пока что будем праздновать и веселиться!
И Его Величество, собственноручно наполнив два кубка, один поднял сам, а другой протянул Катерине.
* * *
Простая крестьянская телега, запряженная пегой лошадкой, остановилась на обочине Кислоярского тракта, и щуплого вида мужичок помог своим попутчицам — двум бабкам в сарафанах и платках — спрыгнуть на дорогу.
