— Доброго утра, — поприветствовал кот.
— Привет, Эток, — поприветсвовали все, кроме меня.
— Тахар, можешь меня опустить и идти. — церемонно сказал кот.
Раб, или слуга, опустил подушечку на пол и, раскланявшись, удалился.
— Чего-то ты сегодня не при параде, — сварливо сказал Тамареск.
— Я понимаю, что событие сегодня и впрямь особенное, но не настолько, чтобы приехать сюда на великой подушке в парадной тиаре. Хватит с вас и малой тиары.
— Ну, подушечку можно было и получше выбрать, — чванливо проговорил Гай.
Я посмотрела на подушечку небольшого размера, из алого бархата, вышитого золотой и серебрянной нитью, по краям были пущены золотые кружева, на уголках кистоки, тоже золотые. Каждая кисточка собрана жемчужной заколкой. Это они называют "не достаточно хорошо"?!
Кот перебрасывался фразами с друзьями, это как раз меня не беспокоило. В мире, где под моим карандашом оживают разные насекомоподобные, говорящие коты не новость. Но вот говорящий кот, входящий в дом на слуге, это перебор!
— Тама, — кот смотрел на меня, выгнул спину и поднял шерсть дыбом, — зачем ты притащил Ясве к себе в хибару?
— Я не Ясве, — сказала я.
— А кто? — кот поуспокоился, но напряжения не терял.
— Я ее Создатель, — скромно ответила я, — я Создатель Тау. Я — Святослава.
Кот сел и задумался. Хвост его был подобен маятнику.
— И зачем ты ее притащил, Тама? — сурово спросил Эток.
— А лучше бы, если бы она умерла?! — вскинулся Тамареск, — Я случайно ее нашел. И не мог оставить. Она пришла, чтобы нас спасти.
— Помнится, мы для этого Комрада посылали, — сказал кот.
— Он умер, — опередила я Тамареска.
— От чего?! — удивился кот.
— Я прокляла его, — тихо сказала я.
— Эток, Комрада больше нет, так зачем вдаваться в подробности, — быстро сказал Гай.
— Нам надо снова мир спасать? — поинтересовался Эток.
— Ну, было бы не плохо, — поддакнул Тамареск.
— Мы вот на жуколовлю собрались, чтобы удобнее было передвигаться, — радостно собщил Гай.
— Это я знаю, поэтому я и здесь. Вы уже тысячу лет никуда не выбирались, и я в Пратке засиделся, хочу составить вам компанию. Дела свои я передал первому кардиналу, он хороший мальчик, способный, — зевнул кот.
— Даром, что ты архиепископ, Эток, — рассмеялся Михас, — вылитый король.
— Мальчик… Эток, ты знаешь, что твому "мальчику" чуть больше семидесяти?! — воскликнул Тамареск.
— Знаю, — довольный собой, ответил кот-архиепископ.
— Простите, Эток, у меня вопрос, чисто краеведческого интереса, — начала я, — а у вас тут все архиепископы, говорящие коты?
Таура и Гай не сдержались и прыснули от смеха.
— Я уникален в своем роде, — горделиво ответил кот, — я единтсвенный говорящий кот на Тау, котов-архиепископов до меня не было. А все благословение Ясве, великой и единтсвенной.
— Ох, приятно познакомиться, — я встала и поклонилась.
— Друзья моего бывшего хозяина, мои друзья, госпожа, — "улыбнулся" кот.
— Значит, компания намечается, более чем, теплая, — резюмировал Гай.
— Завтра утром можем выдвигаться? — спросил Тамареск.
— Ты сильно торопишься? — спросил Михас, — Мне еще девочек надо устроить. Жуколовля больше недели не занимает, но они же где-то должны жить.
— Так пусть поживут у моей матушки, она будет рада, — улыбнулся Гай.
— Об этом я и хотел тебя попросить, — замешался Михас.
— Итак, что мы решили, — попытался подвести итог Тамареск.
— А мы что-то решали? — встрял Гай.
— Вот потому, что мы уже битый час просто так трепимся, я хочу, чтобы мы уже что-то решили, — огрызнулся Тамареск, — отправимся завтра утром, все хорошо высплются, соберемся на площади… с площади и отправимся.
— Нет-нет-нет, — лукаво улыбнулся Михас, — ты скажи точное время. Мы знаем тебя, чудовище. Ты же ночь просидишь со своими земляными червяками, а потом будешь спать долго-долго, аж до следующего вечера.
— Я не виноват, что время активности червей приходится на ночь! — оправдывался Тамареск.
— Да-да, мы знаем, — с самым невинным видом поддакнула Таура.
— Тау, предательница! — отчаялся Тамареск.
— А что вы с червями делаете? — поинтересовалась я.
— Ничего неприличного, — после раздумий ответил Тамареск, — я могу вам показать парочку опытов, если вы не против.
— Будет очень интересно.
— А что касается времени, Михас, я думаю часов одиннадцать будет самое то, — все кивнули, — остановимся мы у Уша, я полагаю.
— У нас есть выбор? — развел руками Гай, — Или ты давно не испытывал на себе гнева божественного?
— Я его каждый день испытываю, когда пытаюсь что-то тебе объяснить, — ворчливо отозвался Тамареск, — и какой из Богов меня проклял? — добавил он, странно косясь на меня.
Я сделала вид, что абсолютно тут ни при чем.
— Жуколова нам нанимать не надо, — продолжал Михас, — Уш сам подскажет. Его твари, как никак.
— Изловим жука и уже на нем вернемся, — сказал Гай.
— Долго, — коротко ответил Михас.
— Порошка не хватит, — ответил Гай.
— Ну да. Тогда надо будет побыстрее со всем управиться, — сказал Михас, — Я не могу заставлять твою матушку долго нянчиться с моими девочками.
— Просто признайся, что ты не хочешь их оставлять, в этом нет ничего такого, — ласково сказала Таура, — все знают, что ты их очень любишь.
— Любит, это мягко сказано, Таура, — усмехнулся Гай, — он их боготворит, и избалует вконец.
— У тебя детей нет, мог бы и помолчать, — огрызнулся Тамареск.
— У тебя тоже нет.
— У меня хотя бы кот был. Я знаю, что такое ответственность.
Судя по тому, как вздрогнул и подавился Эток, прыснули Гай и Михас, Тамареска к детям подпускать было противопоказано.
— Вы не покажете мне город? — спросила я.
Не даром пряничный городок своих снов я назвала Праткой. Странное слово, что-то среднее между маткой и Прагой, городом моей мечты, в который я мечтала попасть, как только узнала, что такой существует. И вот теперь этот плодовито хмельной, нежный и яркий город лег у моих ног, так как мне очень повезло с провожатыми, точнее с одним из провожатых, точнее с Этоком. Это он провел меня на вершину самой высокой башни — Архиепископской иглы. Я стояла на балконе, над колокольней и обозревала раскинувшийся цветастым бабушкиным одеялом город. Впереди блестела извилистая лента реки, веревочками русел разбивая центр города на островки. Веселый карамельный ветер, словно раскрашенный и наполненный вязким местным, цвета недокарамели, солнцем, ласкал мои волосы, задувал в уши, игриво пытался задрать юбку. Но нет, проказник, там панталоны, обломись. Но он словно пылкий нежный, молодой, а главное озорной мальчишка, снова и снова предпринимал попытки.
