— Э-э… прошу, у вас ещё пять минут.
Хотя Гарри заполнил всего две трети карты, он не мог дождаться конца экзамена. Когда назначенные пять минут истекли, они с Роном и Гермионой как попало нахлобучили на телескопы футляры и ринулись вниз по винтовой лесенке. Никто из учеников и не думал ложиться в постель — все они громко и возбуждённо обсуждали у подножия лестницы те события, свидетелями которых им довелось стать.
— Какая подлость! — воскликнула Гермиона. Она была так рассержена, что язык плохо её слушался. — Напасть на Хагрида посреди ночи!
— Очевидно, на этот раз Амбридж хотела обойтись без сцен — помните Трелони? — глубокомысленно заметил Эрни Макмиллан, протискиваясь к ним сквозь толпу.
— А Хагрид-то, вот молодец! — сказал Рон, хотя вид у него был скорее обеспокоенный, чем восторженный. — Почему это от него отскакивали их заклятия?
— Наверное, великанья кровь помогла, — дрожащим голосом пояснила Гермиона. — Великанов вообще очень трудно оглушить заклятием, они как тролли, прямо непрошибаемые… но как же бедная МакГонагалл… четыре Оглушающих заклятия прямо в грудь, а она ведь уже далеко не девочка!
— Ужас, ужас, — поддакнул Эрни, солидно качая головой. — Ну ладно, я пошёл спать. Всем пока!
Ребята вокруг них расходились, всё ещё оживлённо обсуждая увиденное.
— По крайней мере, им не удалось засадить Хагрида в Азкабан, — сказал Рон. — Он небось к Дамблдору отправился, как думаете?
— Да, наверно, — согласилась Гермиона. Казалось, она вот-вот заплачет. — Ах, как всё ужасно! Я так надеялась, что Дамблдор скоро вернётся, а вместо этого мы потеряли и Хагрида!
Они побрели обратно в гриффиндорскую гостиную и обнаружили, что там яблоку негде упасть. Шум у хижины лесничего разбудил несколько человек, а те подняли друзей. Симус с Дином, чуть опередившие Гарри, Рона и Гермиону, уже рассказывали о том, что они видели и слышали с верхушки Астрономической башни.
— Но с чего ей увольнять Хагрида? — покачав головой, спросила Анджелина Джонсон. — Это же не Трелони — в нынешнем году он преподавал гораздо лучше, чем обычно!
— Амбридж ненавидит полулюдей, — горько сказала Гермиона, усевшись в кресло. — Она давно пыталась выгнать Хагрида.
— А ещё она думала, что это Хагрид запускает к ней в кабинет нюхлеров, — подала голос Кэти Белл.
— Ах ты, чёрт побери, — ругнулся Ли Джордан и тут же прикрыл рот рукой. — Это ведь я их ей подсовывал. Фред с Джорджем оставили мне несколько штук — ну, я и левитировал их через окно.
— Она всё равно бы его уволила, — сказал Дин. — Он был слишком дружен с Дамблдором.
— Что правда, то правда, — сказал Гарри, опускаясь в кресло напротив Гермионы.
— Я очень надеюсь, что с профессором МакГонагалл всё в порядке, — чуть не плача, сказала Лаванда.
— Её принесли обратно в замок, мы видели из окошка спальни, — сказал Колин Криви. — Она не слишком хорошо выглядела.
— Мадам Помфри поставит её на ноги, — твёрдо сказала Алисия Спиннет. — Она превосходный целитель.
Гостиная опустела только часам к четырём утра. У Гарри сна не было ни в одном глазу; он будто снова и снова видел, как убегает Хагрид; вспоминая об Амбридж, он так злился, что не мог придумать для неё достойной кары, хотя в предложении Рона бросить её в яму, полную голодных соплохвостов, определённо было здоровое зерно.
Он заснул, изобретая варианты ужасной мести, и встал с постели три часа спустя, отнюдь не чувствуя себя отдохнувшим.
Заключительный экзамен, по истории магии, был назначен на послеобеденное время. После завтрака Гарри с удовольствием вернулся бы в постель, но ему нужно было ещё раз повторить пройденное, и он, стиснув голову руками и изо всех сил стараясь не дремать, уселся у окошка в гостиной и принялся просматривать стопку занятых у Гермионы конспектов высотой в добрых три с половиной фута.
В два часа пополудни пятикурсники вошли в Большой зал и, заняв свои места, стали ждать разрешения перевернуть билеты. Гарри чувствовал, что вымотался до предела. Ему хотелось только одного — чтобы всё это поскорее кончилось и он мог пойти и заснуть; а завтра они с Роном отправятся на стадион — он собирался опробовать новую метлу Рона — и будут наслаждаться драгоценной свободой…
— Пожалуйста, переверните билеты, — сказала профессор Марчбэнкс из-за преподавательского стола. — Итак, начали!
Гарри тупо уставился на первый вопрос. Лишь через несколько секунд он осознал, что не понимает ни слова. Где-то наверху, у края высокого окна, билась в стекло муха, и её жужжание мешало сосредоточиться. Медленно, мучительно он наконец собрался с мыслями и начал писать ответ.
Оказалось, что ему очень трудно вспоминать имена; вдобавок он то и дело путал даты. Он вынужденно пропустил четвёртый вопрос («Как вы считаете, положительным или отрицательным было влияние нового закона о волшебных палочках на гоблинские мятежи в восемнадцатом столетии?»), решив, что вернётся к нему потом, если будет время. Он смело атаковал пятый вопрос («Как был нарушен Статут о секретности в 1749 году и какие меры были приняты, дабы предотвратить его дальнейшие нарушения?»), но не мог избавиться от подозрения, что позабыл несколько важных подробностей; его преследовало смутное ощущение, что в этой истории как-то замешаны вампиры.
Он с нетерпением ждал вопроса, на который сможет ответить наверняка, и его взгляд наткнулся на вопрос номер десять: «Опишите обстоятельства, которые привели к созданию Международной конфедерации магов, и объясните, почему колдуны Лихтенштейна отказались в неё вступать», — он читал об этом только сегодня утром!
Он стал писать, время от времени отрываясь от работы, чтобы взглянуть на большие песочные часы, стоявшие около профессора Марчбэнкс. Он сидел прямо за Парвати Патил — её длинные чёрные волосы лежали на спинке стула у него перед носом. Раза два-три он ловил себя на том, что пялится на крохотные золотистые блики, скользящие по ним, когда она слегка поворачивает голову, и ему приходилось как следует тряхнуть головой, чтобы избавиться от наваждения.
«Первым президентом Международной конфедерации магов стал Пьер Бонаккорд, но его избрание было оспорено волшебным сообществом Лихтенштейна, поскольку…»
Со всех сторон вокруг Гарри усердно скрипели перья — звук был такой, словно в зале копошатся полчища крыс. Солнце жарило ему в затылок. Чем же этот Бонаккорд так насолил чародеям из Лихтенштейна? У Гарри было впечатление, что там не обошлось без троллей… Он снова бессмысленно уставился на волосы Парвати. Вот если бы он освоил легилименцию — что бы ему стоило проделать у неё в затылке окошко и подсмотреть, как именно троллям удалось посеять раздор между Пьером Бонаккордом и лихтенштейнскими колдунами!
