Он завозился, набирая в грудь побольше воздуху, намереваясь разразиться какой-то тирадой… и внезапно осекся, не успев сказать и слова.
Связанные за спиной руки знакомо щекотали чьи-то жесткие усы.
Сердце забилось чаще. Креона Мартын жалел, жалел его всей душой и мечтал о том, чтобы Акуто хватило совести не убивать маленького зверька, но совсем не ожидал, что мечты его вдруг исполнятся. Сейчас, ощущая щекотание знакомых усиков, парень верил и не верил себе и, опасаясь спугнуть робкую надежду, осторожно шевельнул пальцами, пытаясь нащупать остальное тельце.
Когда знакомая до боли мордочка прижалась к ладони, пират едва не прослезился. Значит, это действительно был он, Креон, домашний, ручной клацпер, он, живой и здоровый! Но теперь главное не выдать его случайно Донату… Мартын глубоко вздохнул и, стараясь принять более расслабленную позу, презрительно улыбнулся.
— Вот я же говорю, что ты идиот. Если ты убьешь меня, компас, может и завертится, но быстренько остановится, и ты узнаешь лишь начало пути. Я не думаю, чтобы дорога к Обители Светлых была прямой и легкой — наверняка там много поворотов и подводных течений, которые компас на моей руке — возможно! — может помочь обойти.
Креон позади, удивительным образом догадавшись о намерениях своего друга, потянулся чуть выше и поспешно принялся грызть острыми зубками удерживающие его путы. Бывшего хозяина он больше не боялся — клацперы не только умные, но еще и очень мстительные, памятливые животные, и намерения Доната убить его Креон не простил. Теперь своим хозяином он избрал Мартына, видя доброе того отношение, и всем своим маленьким сердечком жаждал ему помочь.
— Ты прав… — Донат, ничего не замечая, в раздумье постучал себя указательным пальцем по подбородку, — Абсолютно прав, и в этом нет сомнений. Что ж… Тогда, возможно, я смогу задержать тебя на пороге смерти столько, сколько потребуется, но на этот раз уже не буду полагаться на кровь ноофета! Кинжал всяко надежнее яда — так я всегда считал, и так считать продолжаю. Пока твои друзья доберутся сюда, у меня есть еще немного времени… — колдун прищурился и, схватив с каминной полки какой-то пузырек, парой молниеносных движений добавил в него необходимые ингредиенты. Взболтал, внимательно посмотрел на свет, глядя, как зеленовато-болотный цвет сменяется алым, похожим на кровь; понюхал и, удовлетворенно кивнув, шагнул к пленнику. Тот, чувствуя, что веревки на руках постепенно слабнут, и больше всего опасающийся сейчас выдать клацпера, скривился и демонстративно отвернулся. Донат ухватил его цепкими пальцами за подбородок, сдавил и, не обращая внимания на слабое протестующее мычание, влил содержимое склянки в рот Мартыну. Пират хотел выплюнуть гадкую на вкус жидкость, но колдун зажал ему рукой рот и резким движением запрокинул голову.
Пришлось глотать.
Кривясь и ругаясь, Мартын высвободился из хватки негодяя и… внезапно замер, прислушиваясь. С тех пор, как кровь ноофета бежала по его венам, слух молодого человека значительно обострился и теперь он с радостью улавливал непривычные и давно неслышимые им звуки совсем недалеко от Искъерды.
— Я слышу голоса… — он широко, ослепительно улыбнулся и сплюнул прямо на сапоги жреца Неблиса, — Фракасо! Конец тебе, ублюдок, ребята уже здесь! Скоро они доберутся до тебя и тогда…
— Для начала, — насмешливо прервал маг, — Им нужно найти меня.
Он согнулся, согбился и облик старика, на какое-то время будто бы отступивший, возвратился вновь. Зала посерела, покрылась пылью; камин погас. По углам собрались зловещие тени.
— Тебя они не увидят, пират, — прошамкал, прикидываясь дряхлым, Донат, — А ты, глупый слуга, лучше не вылезай понапрасну. Не хватало еще и на тебя тратить силу… Они придут. Пусть приходят… Я уничтожу их!
…Пропасть простиралась перед ними — широкая, бездонная, угрожающе-темная и совершенно неприступная. Путники замерли на ее краю, растерянно созерцая величественный замок, высящийся на островке земли по центру этой самой пропасти, огражденный поистине неодолимой преградой.
— Вот мы и пришли, — негромко резюмировал, не удержавшись, Тревор и, глубоко вздохнув, поправил корону. Надежды избавиться от нее, казалось, разлетались, рассыпались в пыль.
— И что теперь делать? — Фредо, быстро покосившись на названного отца, перевел удивленный взгляд на обоих своих, не менее растерянных братьев, — Я не могу создать мост, это никому из нас, думаю, не под силу! Как миновать пропасть?
— Зачем ты нас к ней привел?! — Ашет, более резкий, чем брат, рывком повернулся к невозмутимому капитану пиратов, — Мы шли за тобой — и что получили? За каким дьяволом ты приволок нас к этому… этой… Чтобы мы полюбовались на недоступный замок и пошли обратно?!
Богдан равнодушно, с тонким оттенком презрения улыбнулся. Такая горячность забавляла его.
— Не стоит так волноваться, господин охотник. К Искъерде ведет обходная тропа, она известна мне. Прошу вас — всех вас, — следуйте за мной. И, ради вашего же блага, не смотрите вниз!
Он повернулся и спокойно, уверенно, как и всегда, направился куда-то вправо, шагая по самому краю пропасти и легко удерживаясь на нем. Люди, переглянувшись, последовали за ним — выбора у них не было, а возвращаться ни с чем никому не хотелось.
— Все-таки он очень странный, — негромко шепнул Аркано, склонившись к уху молочного брата, — Его поведение, его уверенное спокойствие… да даже то, что он — единственный из смертных! — знает путь не только к Кадене, но и к Искъерде! Возникает закономерный вопрос — а смертный ли он?
— В чем ты его подозреваешь? — так же тихо отозвался Фредо, чуть сдвигая светлые брови, — Думаешь, кто-то из Светлых снизошел на грешную землю и решил лично сопроводить нас к захваченной обители их отцов?
— Это было бы логично, — негромко вклинился Ашет, — Если у Мартына на руке метка, компас, могущий указать путь к Обители Светлых, понятно, если они зашевелились. Но вообще-то, я бы усомнился, что кто-то из богов вдруг надел на себя маску морского разбойника!
— Да, но не надо забывать и о еще об одном боге, — Тревор, услышавший тихое совещание братьев, приблизился, решительно вмешиваясь в их разговор, — Боге-отступнике, боге-предателе, оставившем Кровавых ради того, чтобы примкнуть к Светлым. Его, насколько я помню из легенд, не впустили в Обитель, ему было вверено море!
Братья остановились. Такой догадки никто из них не предполагал, и сейчас вдруг она показалась настолько верной, настолько очевидной, что было странно, как они сами не додумались до этого раньше.
— Дагон?.. — чуть севшим голосом уточнил Серебряный Фредо и, устремив взгляд на спину хладнокровно вышагивающего по краю пропасти пирата, с сомнением покачал головой, — Бог морского ветра и морской стихии — здесь, на земле, с нами? Прибыл в Габар верхом, путешествовал по земле… Дагон! В грязной рубахе с кровавыми пятнами, с бриллиантом в ухе, с лицом, покрытом шрамами! С этим дурацким платком на шее, в треуголке! Нет, прости, отец, но Богдан не похож на бога. Он просто пират, капитан пиратов, по-видимому, переживший многое, прошедший через многое, но все-таки не…
— Сюда, — подозреваемый неожиданно подал голос, и прения мигом прекратились. Предводители отряда, немного задерживающие своей остановкой спутников, торопливо устремились вперед, приближаясь к капитану пиратов и, замерев у начала тонкого перешейка, соединяющего остров Искъерды с землей Кадены, с сомнением переглянулись.
Перешеек был узким, пройти по нему всем вместе определенно не светило, да и даже ступать на него один за другим казалось рискованным — чудилось, земля под ногами в любую секунду может осыпаться, увлекая незадачливых спасателей в бездонную пропасть.
— И как здесь пройти?.. — Антон, высоты, в общем-то, не боящийся, но и не слишком ее жалующий, привычным жестом прижал к себе скрипку и нервно покосился на Карину. Шаманка, привыкшая бегать по ветвям деревьев, равнодушно пожала плечами. Ее босые ноги за годы одинокой лесной жизни привыкли чутко различать твердые и зыбкие места, она научилась легко выбирать подходящий участок дороги, на который можно было бы ступить, и за себя не волновалась. В способности расхаживать по узеньким жердочкам эта девушка не уступала кошкам.
