Ждать долго не пришлось — сразу же после сигнала гонга тело Нойнера окутала светящаяся полупрозрачная дымка бурого цвета. Она спускалась с него на пол и покрывала часть арены, образуя вокруг противника круг диаметром около метра. Я не понял, что это было за заклятие, но ещё раз убедился, что ребят в Южном обучают серьёзно. Теперь надо было как-то дождаться перерыва и спросить у Айзеншмида, какую тактику мне лучше предпринять. Гауптманн, как и на полуфинале, вызвался быть моим секундантом.
А пока мне нужно было просто продержаться десять минут, хотя слово «просто» здесь однозначно не подходило. Так как я не представлял, от чего мне предстоит защищаться, то и защиту выставлять не стал. Вместо этого я решил провести разведку боем и выпустил в противника два ледяных диска. Они ожидаемо разлетелись на кусочки, не долетев до Нойнера. Значит, бурая дымка выполняла защитные функции и выполняла их хорошо.
Хоть я и не смог определить заклятие, используемое противником, но в том, что оно было связано с магией земли, я был уверен. А если какие-то сомнения и были, то они развеялись после того, как Нойнер сделал едва уловимое движение рукой, после которого покрытие арены подо мной задрожало. Седьмым чувством я понял, что нужно уносить ноги из этого места, и резко прыгнул в сторону.
Практически одновременно с моим прыжком из пола арены выскочили каменные колья, да так много, что пятачок, на котором я стоял, стал похож на ощетинившегося дикобраза. Это было серьёзно. Использовав каменную ловушку, начав поединок со сложного летального заклятия, Нойнер сразу показал, что шутить не собирается.
И теперь у меня не осталось сомнений, что упор соперник будет делать на магию земли. Значит, про заклятия магии огня можно было забыть. Впрочем, в ней я был не так уж и силён — то ли дело моя родная магия воды. От попыток как-то использовать лёд и его производные, я отказался сразу, а вот кислотный туман решил попробовать. Некоторый эффект это дало: противник был вынужден отбежать из области поражения, и это приблизило нас на полминуты к перерыву.
Следующие пять минут Нойнер пытался поймать меня в различные ловушки, которые я хоть и с трудом, но всё же избегал. Иногда он пытался атаковать в лоб, выпуская в меня то каменные стрелы, то горящие железные ядра, но это всё разбивалось о мою защиту — я выставил себе ауру холода, которая довольно неплохо справлялась со всеми попытками противника нанести мне механический урон, замораживая и превращая в ледяную пыль всё, что в меня летело.
Видимо, поняв, что в ловушки меня поймать будет сложно, а ауру холода обычными боевыми заклятиями не пробить, Нойнер сменил тактику — он вызвал смерч. С виду этот смерч был очень похож на песчаный, но я понимал, что это было бы слишком просто, и для проверки поставил перед собой сильный ледяной заслон. Эта защита, которой был не страшен песчаный смерч, мгновенно разлетелась на куски. Проверять, как против необычного смерча сработает аура холода, мне не захотелось, и я отскочил в сторону.
Я посмотрел на Нойнера и заметил, что он ухмыляется. Противник крутил непонятный смерч вокруг меня, то приближая его ко мне, то отводя. Он играл со мной и откровенно смеялся. Меня это бесило, но что-либо противопоставить Нойнеру у меня пока не получалось. Чем бы я ни пытался на этот смерч повлиять, всё перемалывалось его частицами в порошок. Максимум что я мог сделать — это бегать от смерча по арене до перерыва, чтобы потом спросить совета у Айзеншмида.
Наконец-то прозвучал гонг, и я отправился к выставленному на край арены стулу. Сел на него, взял воду и тут же принялся пить. Вопросы даже не стал задавать — Айзеншмид и так знал, что я хотел у него спросить.
— Интересный смерч, да? — усмехнулся преподаватель. — Ничто его не берёт.
— Я не могу понять, что это, — ответил я. — Если бы я знал, что это за песок, и что на него действует, было бы проще.
— Это не песок, а алмазная пыль. На неё практически ничем нельзя воздействовать, против неё почти ничего не работает. Алмазный смерч — исключительно неприятное заклятие. Вроде и не очень опасное, уклониться от него можно легко, но при этом остановить его магу твоего уровня невозможно. Проще повлиять на того, кто этот смерч запустил.
— Да я бы с удовольствием повлиял, если бы знал, как это сделать. Такое ощущение, будто этот гад со мной играет.
— Так и есть. Нойнер — любимец публики, он не может просто выиграть, он должен тебя помучить.
— А что за дымка вокруг него?
— Я уж думал, ты не спросишь — Айзеншмид снова усмехнулся. — Это сила земли. Нойнер — геомант. Если бы ты смог как-то разорвать его связь с землёй, это сильно бы усложнило его положение. Но у тебя явно не хватит сил и навыка поднять его в воздух и там продержать долгое время.
— А это сильно поможет? — поинтересовался я с некоторой надеждой.
— Он берёт от земли не только ресурсы, но ещё и энергию. У геоманта, как ни у кого другого, сильна связь с его элементом. Это его сила, но и его слабость одновременно.
— Я попробую что-нибудь сделать.
— Удачи! И не забывай про заклятия с простейшим механическим уроном!
Второй раунд я начал с запуска в противника простейших ледяных шаров — не помогло, их постигла та же участь, что и ледяные диски. Затем всё-таки попробовал заморозку — тоже ничего не вышло. А Нойнер тем временем снова создал алмазный смерч и отправил его на меня. И снова мне пришлось убегать.
Я ещё раз внимательно рассмотрел бурую дымку вокруг противника. Раньше я думал, что она окутывала его и просто расстилалась по поверхности пола, но теперь я понял, что она проходила сквозь покрытие арены до самой земли и являлась тем самым проводником, по которому земля питала Нойнера энергией. Речи о том, чтобы как-то оторвать этого парня от пола. не шло — это было физически невозможно, я прямо ощущал, какая силища и мощь исходит от противника.
А ещё я помнил слова Нидербергера о том, что на Нойнера, скорее всего, были наложены внешние защитные заклятия. Если это действительно было так, то ситуация казалась просто безвыходной. Правда, у меня в запасе было одно заклятие, которое могло сработать и которое я как раз хорошо натренировал — ледовая дорога. Это была моя последняя возможность переломить ход поединка.
Пока я прикидывал свои шансы, противник создал ещё два смерча. Их он тоже направил ко мне. Уворачиваться от трёх стало совсем трудно, алмазные песчинки больно ранили, когда попадали в меня. Времени терять было нельзя — я отбежал к краю арены, сконцентрировался и начитал нужное заклятие. И тут же весь пол арены покрыл крепкий толстый лёд — уж что, а ледовую дорогу делать я научился.
Нойнер не просто удивился — он растерялся, это было заметно по его лицу. И растеряться было с чего — ледовая дорога толстым слоем льда пролегла между геомантом и его элементом, разорвав связь между ними. Бурая дымка почти сразу же растворилась в воздухе, и Нойнер остался без защиты. Я тут же, не раздумывая, метнул в него с обеих рук два ледяных диска, а следом ещё два. Если от первых дисков противник увернулся, то один из второй пары сильно ранил ему плечо.
Нойнер взревел. Правда, я не понял, от боли или от злости, но выглядело это эффектно. Потом противник сконцентрировался, и арену сразу же затрясло. Видимо, геомант вызвал дрожь земли или какое-то похожее заклятие, которое должно было разбить лёд. Но я не стал этого дожидаться и наложил на покрытие арены ещё один слой ледовой дороги. После чего выпустил ещё два ледяных диска, а потом… ощутил дичайшую головную боль и сильную слабость.
Кто-то на меня воздействовал ментально, и это был точно не Нойнер. Кто-то из зала, и кто-то очень сильный. Я зашатался и на какое-то время потерял концентрацию. Противник тем временем смог на небольшом участке разбить ледовую дорогу и вновь обрести связь с землёй. Вокруг него тут же возникла бурая дымка, и Нойнер, набравшись сил и энергии, разбил остатки ледовой дороги. После этого он подошёл ко мне.
Я был настолько слаб, что даже сразу и не заметил, как противник наложил на меня заклятие окаменения. Я думал, что не могу ступить с места потому, что нет сил, а на самом деле мои ноги уже превратились в два каменных столба. Нойнер, глядя на меня, рассмеялся. При этом его смех нельзя было назвать неприятным или злым, он смеялся совершенно искренне, видимо, очень уж глупое было у меня выражение лица, когда я разглядел свои каменные ноги.
