десять. С ее лица сошёл румянец, а белое домотканое платье было велико на пару размеров.
«Как мы можем обжираться до отвала, пока жители Катерсиса голодают?»
– Все было просто замечательно, – слабо улыбнулся Мэллион, – просто аппетита нет. Сама понимаешь...
– Конечно, милорд, – тетка Актилья поцеловал Мэллиона в лоб.
– Прошу, пускай еда не пропадает, – Мэллион обвёл стол взглядом, – раздай это все конюхам, стражникам, да и сама поешь что-нибудь.
– Благодарю, милорд, – улыбнулась Актилья, – Вы невероятно добры.
Женщина положила в корзинку несколько кусков пирога и мяса, и вышла в коридор.
Когда брат с сестрой остались наедине, воцарилось тягостное молчание. Бледная, как мел, Ламия, сидела, устремив взгляд на серебряный кубок с водой.
– Ламия, – упавшим голосом сказал Мэллион, – я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Я тоже переживаю за родителей. Переживаю за Кэдвина, Марианну, Гирланда.
Мэллион судорожно глотнул.
– Не знаю, смогу ли я найти в себе силы...
– Когда ты так повзрослел? – Ламия подняла взгляд на брата и слабо улыбнулась.
– О чем ты? – пригонял брови Мэллион.
Ламия сложила руки на груди и с восхищением посмотрела на брата.
– Я помню тебе пятилетним мальчишкой, бегающим с деревянным мечом по дворам Катерсиса за Кэдвином и Гирланда. Сколько себе помню, ты всегда рвался в бой. Ты всегда был таким неугомонным. Постоянно бегал, прыгал, везде лазил, но в ту же секунду, когда мама или тетка Актилья заставляли тебя садиться за книгу, ты без малейших возражений принимался учиться.
От смущения Мэллион даже покрылся румянцем. Он уже и не помнил, когда Ламия в последний раз говорила с ним так откровенно. Иной раз из нее и лишнего слова не вытянуть. Она всегда была максимально закрытой с братьями и сестрами, проводя большую часть времени с придворными компаньонками. Но сейчас, глядя на бледное изможденное лицо старшей сестры, он едва ли не впервые в жизни увидел, какова Ламия на самом деле.
– Не знаю, говорила ли я тебе это раньше, – Ламия заложила за ухо прядь темно-русых волос, и протянула руку через стол, – я горжусь тобой. За всем твоим неуемным баловством скрывается невероятно взрослый мужчина. А уж какие фигурки ты делаешь из дерева…
– Неужели ты видела? – прыснул от смеха Маллион, – я думал, ты никогда не заходила в мою мастерскую.
– Поверь, – улыбнулась Ламия, – я видела куда больше, чем ты можешь себе представить.
Мэллион положил руку на ледяную дрожащую руку сестры. Юноша подался вперед, и, глядя в ее покрасневшие от слез глаза, прошептал:
– Мы со всем справимся, – голос Мэллиона звучал на удивление уверенно, – я обещаю тебе.
По щекам Ламии покатились слезы.
– Мэллион, я…
Юноша закачал головой и поднялся с места. В несколько шагов он обошел стол, и сел на колени рядом с сестрой.
– Все будет в порядке, – Мэллион вытер слезы с щек Ламии и обнял ее, – мы сумеем защитить свой дом.
– Ты должен поехать в Вересковый Чертог один, – Ламия чуть отстранила от себя Мэллиона, – вчерашним утром, когда ты принимал наших крестьян и прочих гостей, ты показал себя настоящим правителем. Ты делал все, как учил отец. Пока ты общался с ними, я сидела, будто онемевшая, и не в силах произнести ни слова. Я была полностью растеряна, и не знала, что делать.
– Тебе было страшно....
– Да, – улыбнулась Ламия, – но дело не в этом. Сейчас нам всем страшно, но главное то, как мы реагируем на беды и опасность. Гэдмар отправился искать Кэдвина, Марианна...
Ламия закрыла лицо ладонями.
– Бог ты мой, – всхлипнула Ламия, – я даже не знаю, где она сейчас. Жива ли она ещё или...
– С ней все будет хорошо, – Мэллион схватил сестру за плечи, – я не знаю человека более отважного, чем наша Марианна. Где бы она сейчас ни была, уверен, она знает, что делает и сумеет о себе позаботиться.
– Я не такая сильная как ты, – Ламия провела ладонью по волосам брата, – отправляйся в Вересковый Удел, и попытайся вместе с Церишем наладить контакт с давними друзьями. Я останусь с Огенфиром в Катерсисе и постараюсь поддерживать замок до возращения родителей.
– Нет, – закачал головой Мэллион, – нам нельзя разделяться. Как же ты не понима...
Громоподобный стук в дверь заставил Мэллиона обернуться. Он поднялся на ноги и ответил:
– Войдите!
На пороге показался темноволосый юноша. Он выглядел настолько испуганным и уставшим, что, казалось, он едва держался на ногах. Войдя в столовую, он медленно снял капюшон с головы. В взмокших сальных волосах была запекшаяся кровь. Стеганая куртка была разорвана в нескольких местах. Левое колено было перевязано перепачканной кровью и грязью повязкой. Пятна крови стекали на пол. Учащенно дыша, юноша облизнул пересохшие губы.
– Ваша милость, – он обратился к Мэллиону, затем посмотрел на Ламию, – принцесса. Я...
Юноша зашёлся в сильном приступе кашля, и свалился на пол.
– Мэллион! – вскрикнула Ламия, – это же Эйн Стервуд!
Они тут же подбежали к нему, и, подхватив за руки, посадили на стул.
– Вот, попей, – Ламия поднесла к губам Эйна Стервуда кубок с водой. Юноша сделал один тяжёлый глоток, и благодарно кивнул.
– Бб...благодарю, ваша милость, – прохрипел Эйн.
– Не торопись, – Мэллион хлопнул его по плечу и сдержанно улыбнулся, – все хорошо, ты в безопасности. Что случилось?
– Где лорд Мэйно? – Эйн Стервуд пару раз моргнул глазами, оглядываясь по сторонам. По его лбу градом струился пот.
Ламия приложила ладно ко лбу и ахнула.
– Святой Кролион, да у него жар!
– Беги за Актильей и лекарем, – крикнул Мэллион.
Ламия тут же выбежала из комнаты, пока Мэллион смочил махровую тряпку и приложил ее ко лбу Эйна.
– Послушай, Эйн, понимаю в каком ты сейчас состоянии, – Мэллион почувствовал, как у него задрожали руки, – но ты должен рассказать мне, что случилось.
Взгляд Эйна потихоньку прояснился. Он сделал еще один глоток воды и поднял взгляд на Мэллиона.
– Милорд Мэллион, – откашлялся Эйн, – я должен срочно поговорить с вашим отцом.
Эйн Стервуд попытался встать, но из-за резкой боли в колене он рухнул обратно.
– Родители уехали в столицу, –
