фигурки из грязи.
На губах Ламии появилась слабая улыбка.
– Какой же ты придурок, – девушка толкнула брата в плечо, – как скажешь какую-нибудь глупость, так и хочется тебе настучать.
Мэллион широко улыбнулся, и обнял сестру.
– Но что будет с Катерсисом? – спросила Ламия, – мы ведь не можем просто оставить замок.
– Уверен, Теркс со всем справится, – ответил Мэллион, – в конце концов, мы ведь не навсегда уезжаем.
Ламия с Мэллионом сели на кресла возле камина.
– Что ты собираешься предложить Церишу? – Ламия взяла из вазы яблоко.
– Не я, м улыбнулся Мэллион, – а мы.
Ламия закатила глаза, но не смогла скрыть улыбки. Подбросив яблоко в воздухе несколько раз, девушке разрезала его, и протянула половину Мэллиону.
Юноша с жадностью проглотил фрукт, и утер губы салфеткой.
– Всю жизнь бы их ел, – улыбнулся Мэллион, – надо сказать теткам Актилье и Орбис, чтобы распорядились заготовить побольше яблочного джема на зиму.
– Знаешь, я бы съела целый яблочный пирог прямо сейчас, – Ламия резко вскочила с кресла.
– Постой, что ты…
Девушка схватила брата за руку и потянула к дверям.
– Ламия, но нам ведь нужно собираться…
Когда они уже спускались по лестнице к кухне, Мэллион вырвался из захвата сестры, и с серьезным выражением лица сказал:
– Ламия, ну правда, хватит уже! Я сказал Якеллу, что мы выступи в Вересковый Чертог на рассвете, а надо ведь еще Огинфура предупредить, собрать людей, одежду, вещи…
– Ох Святой Кролион! – перейдя на крик, Ламия вскинула руки вверх, – да не будь ты таким занудой! Соберем ты свои вещи. Пошли пирог приготовим.
– Но Актилья и Орбис сейчас помогают Кеврану обрабатывать рану Эйна.
– Да мы сами приготовим, – пожала плечами Ламия, – в конце-то концов, должны же мы уже научиться готовить самостоятельно. Не хочу, чтобы мне до конца жизни мне готовили кухарки.
Мэллион просто не мог поверить своим ушам. Перемена, которая в свете последних событий произошла с его сестрой, просто поражала.
Ламия схватила Мэллиона за руку, и снова потянула его вниз. Но юноша даже не сдвинулся с места, и лишь глупо улыбался.
– Чего ты скалишься? – прищурилась Ламия.
– Интересно, куда же подевалась моя Ламия? – Мэллион сдерживался из последних сил, чтобы не рассмеяться, – разве не ты говорила, что ни при каких условиях не будешь «пачкать платья и руки во время этой дурацкой духовки?». У меня до сих пор стоит звон в ушах от твоего крика, когда тетка Орбис попросила тебя разрезать картошку, и ты нечаянно порвала рукав платья. Я еще думал, что вообще оглохну и…
Лицо Ламии буквально исказилось от гнева. Мэллион тут же выскользнул из ее захвата, и с легкостью помчался вниз по ступенькам.
– Ах ты маленький!..
Скрывшись за поворот, он уже не слышал продолжения. Мэллион оглянулся по сторонам, и вбежал в приоткрытую дверь одного из продуктовых чуланов. Он скрылся под мешками с мукой и овсом, и облегченно выдохнул.
«Надо будет взять на заметку, – усмехнулся Мэллион, – не вспоминать про готовку при Ламии.»
Отбрасывая все шутки в сторону, в эту самую секунду Мэллион чувствовал себя самым счастливым человеком в мире. Улыбка на губах его сестры была дороже всех денег. Он знал, что надвигается невероятно сложный период. Войны, голод... Неопределенность по поводу родителей, Марианны и Гирланда с Кэдвином сводила его с ума. Его попытки выйти на связь с Энцо Сизарисом были абсолютно бесполезными…
Но одно Мэллион знал абсолютно наверняка – вместе с Ламией они сделают все возможное, чтобы защитить их дом. И, быть может, уже совсем скоро он снова будет проводить бессонные дни и ночи, работая в своей мастерской над очередной деревянной фигуркой.
КОРНУС
– Скажи мне, Стиг, правильно ли я понимаю, что вот эта рогатая страхолюдина и есть юванк? – Корнус ткнул пальцем в помятую листовку, а затем махнул в сторону окна, – как думаешь, похожи?
Градоначальник молчал.
– Может быть, с годами тебя стало подводить зрение, но мне кажется, что это юванк.
На телегу была взгромоздена громадная членистоногая туша.
Градоначальник Орео Стигвелл нервно сглотнул и весь сжался в кресле. Утерев тыльной стороной руки пот со лба, раскрасневшийся толстяк тихонько прохрипел:
– Да, но…
Корнус защелкал языком, и покачал головой.
– Нет, ваше сиятельство, – улыбнулся он, – никаких «но» тут быть не может. В объявлении четко говорится, что награда за эту тварь – две сотни деинов, – Корнус швырнул листовку на стол.
– Все верно, – хлюпнул Стигвелл, – однако…
Корнус погремел над ухом маленьким мешочком.
– Но что-то мне подсказывает, здесь и сотни не наберется. А если к этому прибавить невыплаченную сумму с прошлого задания, то вы мне должны уже под пять сотен.
Градоначальник бегло взглянул в сторону выхода. Корнус закатил глаза, и едва не прыснул от смеха.
На что это он надеется? Чего выжидает? Гадает, куда запропастились эти чертовы стражники? Или попытается сбежать? Нет, это вряд ли. Он не настолько глуп. Хитрая, жадная, эгоистичная свинья, но точно не дурак.
Стигвелл отпил вина из бокала, откашлялся и вновь заговорил:
– Я понимаю ваше недовольство, господин охотник, и могу гарантировать, что при первой же возможности, вы получите всю сумму. Однако дело в том, что за последние полгода королева Силия не высылала нашему городу ни единой монеты, а совсем наоборот, только поднимает налоги. Да еще эти треклятые шайки зачастили в наши края. Разоряют запасы и посевы крестьян, воруют скот, а затем поджигают поля и деревни…
Корнус расплылся в широкой улыбке.
– Я понял, к чему вы клоните, господин градоначальник.
Корнус налил вино из штофа, вгляделся в алую жидкость и отпил.
– Ну, я слушаю.
Градоначальник судорожно кивнул.
– Если вы избавите нас от набегов этого отребья, то я сейчас же отправлю гонца к своему брату и попрошу у него взаймы. И должен сказать, господин Охотник, что мне крайне неприятно просить денег
