Как здорово, что он попал именно в этот мир. Дома Тирр строил далеко идущие и предельно сложные планы, надеясь когда–нибудь захватить власть в Мензоберранзане. Тут же план мирового господства умещается всего в два вшивых пункта: научиться использовать электричество лично, а не посредством всяких хитрых штучек, а потом завладеть электростанцией. Сначала одной, а затем и всеми.
В этот момент в доме началась какая–то суета, послышались встревоженные голоса. Тирра это, по большому счету, теперь уже волновало мало, хотя… Пожалуй, стоит все же быть немного осторожней, богом он пока еще не стал.
Вернувшись в дом вслед за девушкой, он застал за столом только Сергея и подругу Ильи.
— Что случилось? — спросила Марго.
— У твоего отца сердечный приступ, — мрачно ответил Сергей.
— Черт, — тихо выдохнула она.
Дверь в комнату, где находился больной, открылась, и оттуда выбежала его жена, на ходу бросив кому–то:
— Я сейчас звоню в скорую…
— Антону Богдановичу звони, мама! — крикнул вслед Илья, — скорая пока еще приедет, а он будет тут в пять минут!
По ступеням, ведущим на второй этаж, сбежала Лиля с коробкой, внутри которой позвякивало стекло. Пузырьки с лекарствами, видимо.
В общем–то, самое время уходить, подумалось Тирру. Молча и безо всяких церемоний. Этим людям уже не до него, и ему уже не до них. Он больше не нуждается ни в вельможе Николае Михайловиче, ни в его родне. А раз так — стоит ли тратить время в их обществе? Жаль, конечно, что он начал свой план с руной на бокале, можно было бы и без этого обойтись. Теперь уже нет большого желания доводить начатое до конца и тратить силы на исцеление отца Марго.
Однако в следующий миг дал о себе знать глас разума. Марго Тирру, по большому счету, тоже не нужна особо, но, во–первых, до того момента, как он будет выбирать себе женщин по своему вкусу, еще может пройти некоторое время, глупо было бы надеяться, что великую мощь электричества маг освоит моментально, а значит, девушка ему пока еще пригодится. Во–вторых, тот час, когда он станет повелевать людишками в открытую, не прячась, тоже еще не настал, а Марго знает о нем правду. Истребить всю семью прямо сейчас — еще менее рационально и куда более расточительно, чем потратить немного сил на исцеление Николая Михайловича.
И самое главное — что стоят какие–то крохи силы для того, чья мощь скоро станет божественной? Кто сам станет богом? Сущий пустяк. К тому же, бог вполне может позволить себе глупости вроде снисходительности или великодушия: богам позволено все.
Тирр вошел в комнату, где больному отмеряли какие–то капли и белые кругляшки, и негромко сказал:
— Вижу, плохо дело. Давайте я попробую?
Несколько встревоженных лиц обернулись к нему, глядя с непониманием.
— Меня в монастыре не только драться учили, — пояснил маг и посмотрел на Марго: — может, ты объяснишь лучше?
— Давайте пусть Теодор попробует! — сказала она, — он… умеет. Не на одни же таблетки надеяться, а Антон Богданыч еще неизвестно когда будет…
В этот момент вернулась Светлана Васильевна:
— Я дозвонилась, но он, как назло, не дома был, а в клинике подзадержался. Едет сюда и будет не раньше, чем через четверть часа… Коль, ты как?
— Могло быть и лучше, — слабым голосом, не открывая глаз, ответил хозяин дома и добавил: — в самом деле, пускай Теодор продемонстрирует чудеса восточной медицины.
— Оставьте нас наедине, будьте любезны, — попросил маг, дождался, пока все выйдут, селя на кресло возле дивана и сказал: — ни о чем не думайте. Не открывайте глаз. Ни о чем не беспокойтесь.
Он простер раскрытую ладонь правой руки над грудью больного и принялся молча читать заклинание.
Одинцов почувствовал, как в кармане вибрирует и пищит особым сигналом телефон, и сказал водителю:
— Притормози вот тут. Вон ларек, шаверму поешь или там хот–дог.
Выйдя из машины, он принял вызов и двинулся не спеша по улице, следя, чтобы никого не было поблизости.
— Князь? Что у тебя?
— Все путем. Я уже знаю, кто именно прикрывает твоего пахана.
— А нас с тобой он прикрыть согласится?
На том конце раздался негромкий смешок:
— Деньги не пахнут, Леший, слыхал такое? Ему насрать, кто башлять будет, мы или Ледокол. Лишь бы в срок и вся сумма полностью.
— Мы можем считать, что уже все схвачено?
— Не сразу. Как первый раз бабло принесем — так и станет схвачено. Но учти, если наш план даст трещину, и Ледокол вовремя не сможет, а мы вместо него не успеем — нас с тобой сразу же за жопу возьмут. Меня — он, тебя — твой пахан по наводке сверху. У тебя с сетью что?
— То же самое, Князь. Все путем. Я всех толкачей и так прекрасно знаю, и товар от кого брать им тоже по барабану. Только одна проблема. Это сам Ледокол. Он очень рассердится на нас, так что нам прикрытие надо не только от ментов, но и от Ледокола. Я понимаю, что серьезных людей не стоит напрягать лишний раз, но шефа мочить тоже не вариант. За него впрягутся, а на нас будет этикетка беспредельщиков. С братвой ссориться…
— Ярлык, Леший, ярлык, — хмыкнул собеседник, — ты не переживай. Все будет как по маслу. Но достать ловкача надо раньше Ледокола. Чтобы Ибрагим понял, что Ледокол уже вчерашний день. Только командовать умеет, весь его дутый авторитет — на мне, тебе и других, кто за него пашет да черную работу делает.
— Вот из таких я и подобрал себе людей. Которые пойдут за мной, а не Ледоколом. В общем, смотри, Князь. Тут один вариант: через девку достать суку. В его дом зайти нельзя даже в военном защитном костюме. Ты в курсах, что уже и Сарик…
— В курсах. И это, Леший. То, как наш ловкач свой дом защищает, наводит на мысли. Если мы способ знать будем — это покруче «снежка» оказаться может. Но вариант с девкой из головы выбрось.
— Почему?!
— Я сказал — выбрось и все. И не дай тебе бог по–своему поступить — жалеть будешь сильно, но недолго, да и то только если успеешь пожалеть. Понял?
— Князь, какая муха тебя укусила?
— Меня никто не кусал. Я просто счел нужным тебя предостеречь от непоправимой ошибки. А ловкачом сам займусь, и когда понадобится твоя помощь — дам знать. Мы с тобой по лезвию бежим, и если оступимся — кранты, лажануть недопустимо. Все, отбой.
Одинцов спрятал мобильный в карман. Князь играет втемную, ослу понятно. А часики тикают. Время уплывает. Ледокол, видать, тоже почуял дикую наживу на том, как «прокейн» обороняет свое логово от воров. И тоже решил отстранить Егора от дела и от доли. Но больше всего Лешего бесила обида и на авторитета, и на Князя за то, что оба поняли, на чем можно сорвать куш, и при этом оба же решили, что он, Егор Одинцов, такой тупица, что сам не догадается. Что он тупее их.
