Брегол распоряжался быстро, умело, спокойно. Возницам сразу указал, где следует разместить лошадей, сам обошел все до единой телеги, придирчиво проверил оси и колеса, задумчиво потрогал полотняные стены, заглянул внутрь и на всякий случай велел укрыть драгоценный зиггский шелк несколькими слоями непромокаемой парусины, которую именно для этих целей и захватили с собой.
Несколько всадников неторопливо спешились и, подхватив оружие, обошли окрестности, ища следы чужого присутствия и отпечатки крупных лап. Прошли до самой реки, не пожалев сапог и уставших ног, но не нашли ничего подозрительного и так же неспешно вернулись обратно. Среди них я с удивлением признала черноволосого Яжека, с которым недавно препирался Лех (оказалось, он был одним их пяти искусных арбалетчиков, о которых упоминал Тарг). Рядом заметила двух чистокровных зиггцев, одетых в одинаковые короткие кольчуги и островерхие шлемы с широким переносьем. Как полагается, невысокого роста, узкокостных и сероглазых, с ритуальными татуировками наемников на гладко выбритых щеках, обязательными саблями у пояса и кожаными куртками поверх брони. Потом наткнулась на здоровенного бугая, почти на голову возвышающегося над остальными, на груди которого едва сходился специально (явно на заказ!) скроенный доспех из мелких стальных пластинок. Мысленно подивилась бритому затылку, придающему ему гораздо большее устрашение, чем могучие руки и громадные плечи. Мельком взглянула на то, с какой легкостью здоровяк переломил о бедро толстое полено, и мысленно покачала головой: вот про таких богатырей и складываются потом легенды. Мол, племенного быка способны убить одним ударом кулака. Такой, пожалуй, убьет не только быка, но и дракона завалит одним плевком. Вон, как рукава на плечах бугрятся — того и гляди, лопнут, не выдержав напора переразвитых мышц.
Гм, кажется, я уже догадалась, кто намедни отмахивался от разбойников тяжеленной оглоблей.
Рядом с Яжеком бодро переругивались двое других широкоплечих молодцов, но эти попроще, чем давешний великан. Светловолосые и длинноусые, с густыми рыжеватыми бровями и грубоватыми лицами; одетые в странные меховые сапоги, плотные шаровары, простые рубахи с причудливой вышивкой вдоль треугольного ворота; подпоясанные широкими кушаками с алой полосой по верхнему краю. А, ясно — меригольдеры. Только выходцы крохотного королевства Мерголии, что затерялось где-то между древней Ларуссией и бескрайними ледяными просторами далекого и почти не изведанного севера, предпочитали носить густую растительность на лице, считая ее признаком несомненной мужественности, иметь при себе не благородные мечи, а ширколезвийные топоры, которые гордо именовали секирами; только у них хватало ума носить даже в жарких пустынях традиционные чувяки с меховой отстрочкой; и лишь у них считалось почетным идти в бой с голой грудью, презирая доспехи и всяческие уловки «трусов, недостойных зваться настоящими воинами». Эти двое, правда, уже обжились в большом мире — кольчуги, хоть и простенькие, все же имели. Да и шлемами обзавелись, потому что гордость гордостью, но жить-то всем хочется. Вот только манеры оставляли желать лучшего, да гортанный акцент неприятно резал слух.
— Олав, ердов дрын те в глотку, — проникновенно наклонился к уху собрата один из варваров. — Неужто ты хочешь сказать, что на твоем счету оказалось больше дристодеров, чем скосил мой топор?
— Усами клянусь, брат, что так и было. Пятерых я успел положить, пока ты там прочухивался и глупо разевал рот.
— Что?!! Вот же хорь невзадранный! Да я…!
— Олер, что за тон? — почти ласково прорычал второй северянин, выразительно оглаживая древко громадной секиры. — Считаешь меня лгуном?
— Опять… — поморщился Яжик и поспешно вклинился между здоровяками. — Эй, угомонитесь! Олав, Олер! Вы оба славно сражались во имя своего бога! И оба достойно держали свои топоры! Здесь не о чем спорить!
— Как это, не о чем?! — возмутился Олер. — Он говорит, что я слабее!
— Нет, — привычно вздохнул юноша, бросая по сторонам тоскливые взгляды. — Твой брат всего лишь похвалился своими победами.
— Вот именно!! Он сказал…
— Да я просто…
— А ну, угомонились оба! — рявкнул от повозок начальственный голос. — Щас же, пока я не велел Буггу тряхнуть вас за ворота!!
Северяне дружно покосились на деловито снующего вдалеке великана и, недолго подумав, послушно заткнулись. Яжек с непередаваемым облегчением перевел дух и уже спокойно направился в сторону разожженного кем-то из возниц костра, потому что хорошо знал — эти взрывоопасные вояки крепко уважали громадного бритого здоровяка. Причем не только за силу и непробиваемое спокойствие, но и за то, что тот однажды по просьбе товарищей так лихо стукнул их лбами друг с другом, что потом головы два дня звенели и ныли в ушибленных местах. А еще потому, что невидимый начальник, если что сказал, то непременно сделает, а Большой Бугг был хорошим солдатом и никогда не поступал поперек его слова. За что, собственно, и был ценим.
Я медленно обернулась, с изрядным удивлением оглядывая грозного крикуна. Им оказался немолодой, но еще крепкий мужчина, выше меня на полголовы (то есть, рядом с северянами и Большим Беггом вообще казался досадной помехой), с обветренным и жестким лицом, неулыбчивыми серыми глазами и весьма широкой грудной клеткой, которая довольно странно смотрелась при сравнительно небольшом росте. Суровый, с экономными движениями прирожденного воина в энном поколении, неплохим мечом у пояса и крепкими руками, способными подкову согнуть в бараний рог или, что более вероятно, с легкостью разорвать ее пополам. Неудивительно, что его окрик так хорошо подействовал на белобрысых забияк — одного слова хватило, чтобы угомонить вспыльчивых северян. Да и, если честно, я их хорошо понимала, потому что сама бы не рискнула дразнить этого типа и испытывать его терпение, которое наверняка было не очень большим.
Молча показав присмиревшим братьям внушительный кулак, незнакомец снял шлем и пригладил пепельно-серые волосы, где уже поблескивали первые седые прядки. Внимательно оглядел суетящихся возниц, приветливо кивнул выбравшемуся наружу купцу, махнул рукой Яжеку, чуть сузил глаза, подметив мое любопытство, но тут же перевел взгляд мне за спину.
Я быстро покосилась и как раз успела заметить, как слезающий с повозки Лех опустил правую руку. Ага. Вот, значит, как. Значит, сообщил начальству, что в меня можно серебром не тыкать — мол, проверил и убедился, что я не имею отношение к нежити. Ну-ну.
— Трис, вот ты где! — радостно воскликнула Зита, вывернувшись из-за плеча тестя. — Отдохнула? Выспалась? Со всеми уже познакомилась? Нет? Ничего, я тебе сейчас расскажу…
