– Я это понимаю, именно поэтому и говорю с вами. Дамир приказал мне сообщить, что Влада мертва. Надеюсь, у нас не возникнет недопонимания. Я приказ выполнила.
– Каков шанс, что ваши слова все-таки не станут правдой?
– Он есть.
– Мой гость хотел знать, где флэшка. Левицкий – его человек…
– Почему вы мне об этом говорите?
– Он хотел узнать мою версию событий, но он в курсе, что к гибели Левицкого причастен ваш клан.
– Кто знает еще?
– Слухи распространяются быстро, я покрывал только Владу. Поэтому, когда в следующий раз на ваш дом нападут, знайте – я к этому непричастен. Слишком много других желающих.
– Кто же ваш таинственный гость?
– Его зовут Иван Мертов. В мире людей он успешный бизнесмен. Но, думаю, эта информация вам даст очень мало. И еще, информаториум… он буквально сводит его с ума. Он жаждет им обладать и пойдет ради этого на все. Мне очень хочется, чтобы Влада осталась жива и была далеко в тот момент, когда Мертов придет вас всех убивать.
– Нас еще нужно найти, – парировала Марго и, не прощаясь, направилась к выходу.
– Найдет. Худшее, что можно сделать, – недооценить его.
Слова эхом отразились от стен, и Марго стало не по себе. Она вспомнила, что совсем недавно этой же фразой ответила самонадеянному Дамиру.
Глава 11
Погоня за химерой
Так пусть ранит он меня!
Пускай опалит ладонь!
Где страх – там и борьба.
Где боль – там и любовь![14]
К неудовольствию Дамира, Николай приехал под вечер, к тому времени, когда заклинание было практически расшифровано. Голова гудела от избытка информации, а строчки на мониторе прыгали перед глазами. Самым сложным оказалось воссоздать текст. От букв начало тошнить, зато общее нездоровое состояние позволяло не думать о подлой моройской натуре Влады. Почти не осталось соблазна спуститься вниз в подвал и проверить, как она там.
Дамир сделал все, чтобы пребывание в камере было максимально некомфортным для Влады. Теперь, стоило отвлечься от работы, сразу настигали угрызения совести. Злость на моройку практически прошла, Марго права, Влада не столько врала ему, сколько защищала интересы своей стаи. Покоя не давала только связь девушки с Максимом Ледным.
Чтобы не развивать неприятную тему в мыслях, халдей старался не прерываться даже на кофе и сигареты – курил прямо на рабочем месте, чего раньше не позволял себе никогда.
– Вот смотри. – Дамир придвинул исчерканный листок в клеточку ближе к Николаю, морщившемуся от прокуренного воздуха. – В итоге у меня получился такой текст:
Пройдя по грани двух миров,
Предстань пред оком яростного бога.
Подальше спрячь врагов своих врагов,
Пусть зло уйдет из твоего чертога.
Луна и солнце, день и ночь, вода и пламень.
Соедини, что целым быть должно.
И сила бога пусть пребудет с вами,
Когда во мрак откроется окно.
Три огненные вздоха, три молитвы
Ты вознеси к престолу божества.
Ты позабудь про месть и жажду битвы,
И прозвучат заветные слова[15].
– Может, окно откроем, – нерешительно предложил Николай и тоскливо покосился в сторону форточки. Само заклинание он, казалось, пропустил мимо ушей.
– Ладно, но будет холодно. Замерзнем. – Дамир согласился нехотя и лишь потому что знал, Николай не курит и табачный дым мешает ему нормально думать. – Проще всего с первой строкой. Здесь все, в общем-то, ясно. Грань двух миров – время смены дня и ночи. То есть либо закат, либо рассвет. С уверенностью сказать нельзя…
– Почему же нельзя? Можно. Предстать пред оком яростного бога можно лишь на рассвете, правильно? – Николай начал входить во вкус и с радостью включился в игру. Свежий воздух явно пошел ему на пользу. – На закате солнце скрывается, и поэтому предстать перед ним сложно. А вот на рассвете, в тот момент, когда оно только появляется на небе… вполне возможно. Так оно и есть.
– Вторая строка тоже более-менее понятна, но вот третья… «Врагов своих врагов…» Умели же древние формулировать мысли.
– Исходя из четвертой строчки, можно предположить, что намерения на момент проведения ритуала должны быть добрыми: «Пусть зло уйдет из твоего чертога». – Николай пересел от дымящего Дамира ближе к открытому окну и тут же съежился от холодного ветра, спрятавшись за шторой.
– То есть третья строчка вполне может быть указанием на то, как именно продемонстрировать свои добрые намерения? – Халдей с сожалением затушил сигарету, отставил пепельницу подальше на край стола и попросил помощника прикрыть окно – стало жаль, что он мерзнет. Еще насморк схватит. Осенняя сырость быстро пробралась в комнату. Николай захлопнул рамы и задернул шторы, не прекращая развивать мысль:
– Тут четко прослеживается ритм. Первая строчка – действие, вторая – результат. В помещении, в котором проводится ритуал, должен царить мир. Думаю, другой трактовки быть не может.
– И как ты себе это представляешь? Нам повернуться к солнышку и сказать, что мы хорошие? – Дамир в сотый раз посмотрел в собственные записи. – Кто наши враги?
– Морои?
– А враги наших врагов? Халдеи? Нужно убрать всех халдеев? А как проводить ритуал?
– Нет-нет-нет. – Николай замотал головой. – Это изначально неправильная позиция. Нельзя рассматривать все так буквально. А если бы ритуал вздумал проводить не ты? А кто-то из мороев? Тогда бы полностью поменялся смысл…
– Получается, в ритуале должен участвовать человек?
– Да почему же! Я говорю, что враги наших врагов – это просто метафора. Нечто абстрактное… Оружие?
– Причем здесь… – начал Дамир и осекся, поймав ход мыслей Николая. – А ведь верно, своих врагов мы побеждаем оружием. Оно враг наших врагов.
– Итак, на рассвете в доме, где нет никакого оружия, что мы должны сделать?
Звон разбивающегося стекла прервал разговор. Дамир ласточкой полетел на пол. Сверху прыгнул Николай, прикрывая телом главу клана, а в открытую дверь заскочили несколько охранников.
Дамир, вывернувшись из-под тяжелого тела своего помощника, прежде всего выдернул из ноутбука флэшку и только потом, прижав ее к себе, огляделся по сторонам. Как он и думал, незваными гостями оказались морои. В основном мальки, но управляемые чьей-то талантливой рукой. У молодняка не было шансов против халдеев, но одни умирали, а другие все равно лезли напролом, вероятнее всего, прокладывая путь еще кому-то. Скоро удалось вычислить зачинщика беспорядка. Совсем рядом мелькнули яростные голубые глаза – морой, тот, о ком переживала Влада.
