Я отрешенно и в то же время как-то сосредоточенно изучал трещинку на потолке. Сигарета в пальцах догорела до самого фильтра и стала невыносимо смердеть. Сам-то я чем лучше остальных? Мне точно так же, как и соседям, предстоит все-таки запихнуть в себя какую-нибудь еду, привести себя в порядок и, так же опустив забрало, отправиться на работу. Толкаться в душном метро, в громыхающем трамвае. А значит, я часть всего этого монстра, который называется город. Я его маленькая клетка. Я кровь в его жилах. И нет у меня ни сил, ни возможности это изменить. Правильно говорят, мир под себя не изменишь.
Я заставил себя встать и навести порядок в квартире. Бардак я вчера устроил знатный, заляпал весь пол, перепачкал всю посуду. Грязные вещи собрал и затолкал в корзину возле стиральной машинки. Поковырялся в гардеробе, извлек чистый комплект, слегка мятый, но свежий. Логично предположил, что от мелких капель дождя все складки сами разгладятся, и утруждать себя поисками утюга не стал. Как все, перед уходом выставил в прихожую пакет с мусором, поковырялся в хламе, который вытащил из своих карманов, отбросил все лишнее, распихал необходимое в новую одежду и вышел, захлопнув за собой дверь.
День начинался громко. Стоило мне только выйти во двор, как на меня тут же обрушились сотни звуков, запахов и вибраций. Рядом пронеслись несколько автомобилей, которые как-то неестественно рычали двигателями. Не иначе как ночные гонщики возвращаются домой после бурно проведенной ночи. Почему-то взревели сразу пять, а может и шесть машин во дворе, оставленные под чутким присмотром электронной сигнализации. В небе с диким треском кружил невесть откуда взявшийся вертолет, а трамваи скрипели и громыхали так, что складывалось впечатление, будто их не мазали с самого первого дня их существования. Вдоль узкого парка между двумя дорогами, набралось много людей, выгуливающих собак, с ними рядом крутились, облаивая друг друга, местные бродячие псы. Вой стоял как на псарне. Сами же хозяева еще умудрялись о чем-то между собой переговариваться, оттягивая резвых любимцев, рвущихся с поводков. Огромный автопоезд, тяжелая фура, какой-то импортный грузовик, с высоко поднятой кабиной и гигантским прицепом, стоял у обочины и пытался замаскироваться под дискотеку на колесах. Одному богу известно, как он умудрился просочиться сквозь узкие улочки нашего квартала и перегородить выезд со двора. Веселенькая блатная музыка бренчала эхом между домами из распахнутой настежь кабины.
Вся эта какофония свалилась на меня единовременно, оптом. Не знаю почему, но я резко сменил направление и пошел обратно. Это немного длинней, чем привычный путь, но хотя бы не так шумно. С чего бы это вдруг во мне проявилась такая нетерпимость? Не знаю, наверное все-таки похмелье.
У метро уже толпились люди. Покидая тесные салоны трамваев и маршрутных такси, они дружно двигались в сторону станции, но возле самого входа начинались непредсказуемые, хотя и естественные перемещения. Часть людей выстраивалась в очередь к табачному киоску, другая часть – к газетному. Третьи никуда не сворачивали, и их проглатывал глубокий провал подземных тоннелей. У самого входа торчала щуплая фигура постового. Он был невысокого роста, худой, руки держал в карманах, и все время озирался по сторонам. Ни дубинки, ни пистолета я при нем не видел. Может, как и все, спешит на службу, а возле метро назначил встречу…
Я тоже не стал нигде задерживаться. Сразу нырнул в распахнутую встречным потоком воздуха дверь. Вовремя вспомнил, что вчера возникали некоторые проблемы с моей карточкой. Но на всякий случай, решил проверить еще раз, вдруг да сработает. Избавлюсь тогда от противного занятия, то есть замены одной картонки на другую.
Карта сработала. Безо всяких проблем. Я даже немного удивился. С довольной улыбкой шагнул на бегущие ступени эскалатора. Встал, схватился рукой за поручень и подставил чуть влажное лицо навстречу пыльному ветру. Дождь так и не успел как следует меня промочить, но одежда разгладилась, стала немного влажной и теперь приятно холодила.
Навстречу ехало больше людей, чем спускалось вниз. Я невольно стал вглядываться в их лица. Сонные, мрачные, напряженные. Они уже в пути, но еще не проснулись. Лица отрешенные, в глазах «помигивает индикатор автопилота», который сейчас управляет их действиями, а сами они досматривают сны и жалеют, что вчера легли слишком поздно. Зрачки затуманены, подернуты пеленой. Не у всех. Среди этой толпы можно было выделить, причем довольно легко, гостей столицы. Приезжие испытывали богатейшую гамму чувств, от ненависти, до недоумения. Все читалось на их загорелых и открытых лицах. Они не носят таких тяжелых доспехов, у них не наросли еще шипы и не выработался яд. Они беззащитны в этой толпе тяжелых пехотинцев, одиноки и уязвимы.
У галереи этой станции только один выход. На том месте, где должен находиться второй, была стена, выложенная пестрым витражом. На мой взгляд, он смотрелся немного резковато, в сероватых тонах мрамора, но его роль была важна: он дробил и рассеивал давящее чувство подземелья. Избавлял от приступов клаустрофобии и вообще отвлекал и не давал впадать в монотонность.
Станция была забита народом. Задержался поезд? Прежде такого не случалось, час пик в самом разгаре! Не знаю, может, опять что-то взорвали…
Протиснуться к краю платформы было затруднительно. Часы над тоннелем подсказывали, что уже больше восьми минут идет задержка. Люди перешептывались, гудели, кто-то начинал суетиться и метаться от одной платформы к другой. Прибывали новые пассажиры. У эскалаторов образовалась пробка, бегущую лестницу пришлось выключить. Знал бы, что так произойдет, отсиделся бы на поверхности. Нет никакой необходимости торчать в самой гуще непредсказуемых событий, особенно в толпе. Уже через пару минут мне стало тесно, и я прошел еще дальше по платформе к огромному зеркалу, которое висит в самом начале, даже дальше, чем останавливается первый вагон. Люди собрались и там, но не так густо.
Наконец в тоннеле показался свет фар и возник плотный поток воздуха, который двигал перед собой, как поршень, идущий поезд. Пару составов я решил пропустить. Опозданий у меня не бывает, во сколько бы ни пришел, всегда вовремя. Это маленький плюс моей работы, ведь я все-таки начальник, пусть и не самый главный. Минус в том, что рано уйти, как, например, вчера, не всегда получается. И вроде побурчал для порядка, но сам был рад, что кто-то безрукий, не будем перечислять по именам всех трех сисадминов, «уронил сервер».
Так что торопиться мне не было смысла и терпеть невыносимую давку совсем не хотелось.
Первая волна людей облегченно схлынула. Не успел еще стихнуть стук колес уходящего поезда, как тут же показался следующий. Движение приходило в норму.
