Я опять вздыхаю:
– А ты обычно занимаешься тем, что я тебе поручу. Но если уж тебе так приспичило пожать мне руку, то я приеду на следующей неделе.
– Было бы очень хорошо, – говорит Артуро. -
Предупрежу Джереми о совещании.
– . А пока делай, что считаешь нужным. Главное, избавь меня от этого Чена.
Я вешаю трубку, чувствуя раздражение от того, что Артуро все-таки вытащил у меня обещание приехать. Интересно, как бы он отреагировал, если бы узнал, какую жизнь я теперь веду. Эта мысль заставляет меня улыбнуться. У него был бы шок, узнай он, с кем я провожу свои дни, а иногда даже ночи.
Моя усилившаяся привязанность к Сантосу и Мортон беспокоит и Элизабет.
– Мне, конечно, все равно. Ведь они скоро умрут. Но тебе надо постараться не привыкать к ним. Помню, Хлоя как-то плакала несколько дней, когда отец убил одну из служанок. Мне не хотелось бы, чтобы смерть людей так сильно тебя расстроила
Мысль об их неминуемой гибели камнем лежит у меня на душе. Мне страшно думать, что радость рождения моего сына будет сопряжена с такой печалью. Я пытаюсь найти решение, которое избавило бы меня от этих мук. Не нахожу.
Я просыпаюсь в пятницу утром и вижу, что на небе – ни облачка, на поверхности океана – ни морщинки. Выбежав на галерею, нежусь в лучах теплого солнца, любуюсь океаном, бухтой, небом, всеми этими оттенками голубого, зеленого, почти пурпурного там, далеко, у самой линии горизонта. Глубоко дышу, смакуя приправленные солью запахи, приносимые утренним бризом. Потом вспоминаю об обещании, данном Артуро, и издаю сдавленный стон.
День слишком прекрасен, чтобы провести его в офисе. Артуро и Джереми этого не понять. У меня есть вещи поважнее, чем обсуждать дела в их обществе. Я бы лучше посидел на солнышке и поболтал с Сантосом. Думаю, он не стал бы возражать, если бы я предложил ему оставить свои занятия и порыбачить со мной.
Звоню в офис. Трубку снимает Эмили.
– О, мистер де ла Сангре! – восклицает она, когда я прошу позвать Артуро. – Вы знаете, мистер Гомес так рано не приходит. Мистер Тинделл, конечно, здесь. Он сейчас на совещании, но я могу позвать его, если нужно. Я уверена, он подойдет.
– В этом нет необходимости,- говорю я,- просто скажите ему, что все отменяется на сегодня. Я не смогу приехать. Скажите, что я заеду на следующей неделе.
– Как жаль, сэр, мы все так ждали вас.
– В другой раз.
– Мистер де ла Сангре… Прежде чем вы повесите трубку, мне кажется, вам будет интересно узнать: сегодня пришло письмо для вас. Оно личное и конфиденциальное. Мне кажется, это может быть важно…
Я качаю головой:
– Сомневаюсь. Возможно, реклама какой-нибудь фирмы. Распечатайте и прочтите его мне.
– Если вы разрешаете, сэр… – неуверенно говорит Эмили. – Одну секунду.
Я жду, слушая в трубке шуршание бумаг, потом звук выдвигаемого ящика. Представляю, как она разрезает конверт ножичком.
– Нет обратного адреса,-бормочет она себе поднос, – штемпель Малибу…
Калифорния! Вот оно что! Прежде чем я успеваю крикнуть: «Стоп!», я слышу звук разрываемой бумаги, потом треск в телефонной трубке, который едва не оглушает меня. Потом молчание.
– Эмили! – ору я в молчащую трубку.- Эмили!
Никакого ответа.
– Нет, нет! – шепчу я, лихорадочно набирая номер офиса.
В ответ раздаются длинные гудки, но трубку никто не снимает. Звоню Джереми. И здесь никто не отвечает. Набираю номер мобильника Артуро. Он отвечает только минут через пятнадцать.
– Я разговаривал с Джереми, – объясняет он. – Он дозвонился мне по сотовому. Все стационарные телефоны в офисе не работают. У нас проблемы, -говорит он.
Мне редко приходилось слышать его голос таким озабоченным.
– Я знаю. Я как раз говорил по телефону с Эмили.
– Питер, дела – полное дерьмо!
– Эмили? – спрашиваю я.
– Она мертва Джереми говорит, что в письме
было взрывное устройство..
– Черт возьми, Артуро! Она всего лишь распечатала конверт по моей просьбе. Она вообще понятия не имела, чем мы занимаемся…
Он вздыхает:
– Не она – так ты или кто-нибудь из нас. Похоже, эти люди настроены весьма решительно.
Я думаю о тех двоих, что заперты в подвале.
– По крайней мере мы знаем, что это не Сантос, – говорю я.
– Лучше бы это был Сантос! А этот Чен, похоже, прекрасно знает обо всех твоих перемещениях.
Они подгадали так, чтобы письмо пришло как раз
перед нашим совещанием.
– Если, конечно, это дело рук Чена.
– Кто бы это ни был, он знает о тебе очень много, Питер. Джереми говорит, что мы, наверное, ошибались, уговаривая тебя приехать на материк.
Думаю, он прав. Тебе лучше оставаться на острове, пока все не разрешится. Звони мне, и я буду привозить тебе все, что нужно.
Что делать охотнику, на которого охотятся? Как тот, кто обычно нападает, справляется с угрозой нападения на него самого? Каждая клеточка во мне взывает к действию, требует реванша, хочет крушить, кромсать, убивать. Я больше не желаю сиднем сидеть на своем острове, пока другие решают мои проблемы!
Я звоню Артуро каждое утро, но Чен так и остается призраком, именем без плоти и крови, без подробностей, без биографии. Сообщают, что его видели то в Чикаго, то в Нью-Йорке.
– Мои друзья говорят, что в Чайнатауне он недосягаем, – жалуется Артуро приблизительно через неделю после происшествия в офисе. – Китайские бандиты оберегают своих. Нам придется подождать, пока он не объявится здесь. Если он, конечно, объявится.
Элизабет хочет, чтобы я отправился на север и все разузнал сам. Как ни прельщает меня такая идея, я решительно отвергаю ее.
– Отец не раз говорил, что к гибели могут привести скорее необдуманные действия, чем умно организованная защита, – возражаю я жене. – Он всегда наставлял меня: «Ты должен узнать своего врага прежде, чем нападешь на него». А я ничего не знаю об этом человеке и его друзьях. И пока не узнаю, буду ждать его здесь. Как бы мне ни хотелось самому поохотиться на него.
Артуро соглашается со мной, советует мне заняться своим островом, домашними делами. Звонит Джереми:
– Не волнуйся, Питер, мы справимся. Артуро решит твою проблему. А ты отдыхай и веселись.
Я хмуро отвечаю:
– Я хочу, чтобы этот человек умер. Я хочу знать, где Чен и куда он направляется.
– Доверься нам, Питер, – убеждает Джереми. – Мы с Артуро все устроим. Предоставь волноваться нам. А ты просто отдыхай и занимайся собой.
Джереми обычно далеко не столь благодушен. Честно говоря, я предпочитаю его обычную строптивую манеру разговора.
– Что это ты вдруг стал такой добренький? – спрашиваю я.
