Достаньте мне жемчужину, попросила Элла сопровождавших её слуг. Но как же мы её достанем, ответствовали слуги, ведь она находится на самом дне пропасти, куда нет никакой дороги, вокруг неё — ядовитые туманы, а где-то в туманах, к тому же, таится ужасный Драеладр.
Вот он-то мне и нужен, воскликнула Элла, и, не отрывая взгляда от жемчужины, стала громко звать: Драеладр! Драеладр! И на её зов снизу, из плотного зеленоватого тумана, стала подниматься огромная крылатая тень. Завидев дракона, слуги Эллы стали в панике убегать, а, поскольку скала Глюм была крутой, они упали и поломали себе шеи. Дракон же подлетел к вызвавшей его девушке и завис над нею.
Элла сказала: Драеладр, можно я посмотрю поближе на твою жемчужину? Драеладр ничего не ответил, но подхватил её на свои крылья и с нею вместе слетел вниз. Те люди, которые случились поблизости, а таких было много, больше никогда её не видели.
Прошёл год и ещё полгода. Правитель земли Цанц, обнаружив, что дочь дважды не поздравила его в день рождения, послал своих стражников её разыскать и привести во дворец, но стражники не смогли выполнить приказа. В своих покоях Элла не появлялась уже давно, сказали те слуги, которых она не взяла с собой в поход к мудрецу Авдраму. О том, что она посещала жилище этого мудреца перед тем, как пропасть, слуги за полтора года успели позабыть.
Правитель земли Цанц стал рассылать своих шпионов во все концы мира, чтобы те нашли Эллу, или хотя бы принесли слух о том, куда она скрылась. И слухи были собраны. Все они указывали на скалу Глюм. Люди, полтора года назад пришедшие к этой скале издалека — просто взглянуть на жемчужину, свидетельствовали, что видели похищение дочери правителя земли Цанц внушающим ужас драконом-великаном, а вместе с тем ещё и смерть её слуг.
Всего день и ещё половина потребовалась правителю, чтобы добраться от земли Цанц до скалы над пропастью. Жемчужина была на месте, она всё так же светилась в ночной тьме. Ни Драеладра, ни похищенной им Эллы увидеть не удалось, хотя по приказу правителя целый полк самых громкоголосых стражников Цанца выкликал дракона.
Когда стражники охрипли и не могли больше кричать, советник правителя по имени Квоер сказал ему: дракон откликнется только на вызов настоящего героя! Но где мне найти героя, задумался правитель. И тут он вспомнил, что в детстве, когда он не был ещё правителем земли Цанц, знал одного из них.
Героя звали Ашогеорном, он приходился близким родственником правителю, но жил далеко — в земле Гуцегу. Было известно, что в той земле растут огромнейшие деревья, почти достигающие небесного свода — деревья Буцегу — с крутым великанским нравом. Стоит этим деревьям рассердиться, как они растаптывают всё вокруг себя, не щадя ни лесов, ни замков, ни отдельных путников. А сердятся эти деревья от любого резкого звука. Вся земля Гуцегу уже давно пришла бы в запустение, если бы смелый Ашогеорн в одиночку не сдерживал натиск этих деревьев.
К этому самому Ашогеорну и был послан гонец от скалы Глюм. Ашогеорн прибыл не сразу. Ему пришлось сперва связать свои деревья, чтобы в его отсутствие они не шалили, а деревьев у него было целых пять. Но вот каждое из деревьев было связано настолько туго, что при всём желании не могло выдернуть корня из почвы.
Когда Ашогеорн прибыл к пропасти близ высокой скалы Глюм, правитель земли Цанц спросил у него, может ли он вызвать со дна пропасти дракона. Могу, сказал Ашогеорн, только что будет дальше? Дальше, сказал правитель, я буду вести переговоры. Я заплачу богатый выкуп, и жадный дракон Драеладр вернёт мне мою дочь. Нет, ответил Ашогеорн, дракон Драеладр вовсе не жаден. Он не нуждается в твоём золоте, если у него есть жемчужина, которая стоит больше всей огромной земли Цанц. Эта жемчужина — одна из важнейших Костей Вселенной, а у Вселенной — мало костей.
Правитель призадумался. Тогда, сказал он Ашогеорну, Драеладра придётся победить. Только я не думаю, что мои стражники, сорвавшие свои голоса при попытке вызвать дракона, с этим справятся. Ашогеорн согласился, что сражаться с драконом придётся ему. Правда, из оружия при нём был лишь огромный топор дровосека, да длинная верёвка, годящаяся для связывания огромных деревьев. В Гуцегу, откуда пришёл Ашогеорн, биться с драконами не случалось никому: деревья не потерпели бы на своей территории никаких драконов!
Боя Ашогеорна с Драеладром не видел никто, потому что когда герой вызвал дракона, тот потребовал удалить с поля боя всех посторонних. И Ашогеорн согласился, что битва с драконом — это не турнирное состязание, нуждающееся в зрителях. Правитель земли Цанц отошёл на расстояние, с которого скала Глюм была едва различима, и его подчинённые ушли туда вместе с ним. Удалив свидетелей, дракон, как водится, попытался договориться с героем по-хорошему, но тот настаивал на поединке. И был прав, ведь похищенная Драеладром Элла ни при каких обстоятельствах не рассталась бы со своей жемчужиной, и, даже если бы дракон её вернул на поверхность земли, снова бы прыгнула в туманную пропасть.
В ходе битвы Ашогеорн, стоя на вершине скалы Глюм, применил против Драеладра свою верёвку и спутал ему крылья, а уж затем отсёк ему топором огнедышащую голову и ядовитый хвост. Такой способ борьбы с драконами и по сей день в ходу у героев, воспитанных в земле Гуцегу.
Когда Драеладр затих, Ашогеорн распутал свою верёвку, а затем, привязав её к огромным камням на краю пропасти, начал спуск. К счастью, верёвки, рассчитанной на сдерживание огромных деревьев, хватило на спуск до самого дна пропасти. Здесь герой встретил счастливую Эллу, которая держала жемчужину в руках, прижимая её к сердцу. Здесь же Ашогеорну предстал и маленький дракончик — потомок Эллы и Драеладра.
Поскольку таковы были правила поединков с драконами, Ашогеорн захватил счастливую пленницу Драеладра с собой на поверхность, а вместе с ней — жемчужину и увязавшегося маленького дракончика. После свадьбы он увёз Эллу в Гуцегу, где окончательно усмирил тамошние деревья при помощи сковывающей их волю жемчужины.
* * *
Легенде, рассказанной Чичеро, внимал не только Бларп Эйуой, но и все гости, стекавшиеся к завтраку в трапезную залу. Высокопоставленные мертвецы — аристократы, учёные, мелкие чиновники от некрократии — с удивлением внимали устному наследию, оставшемуся от их живых предков.
По окончании рассказа собравшиеся увенчали старания сказочника рукоплесканиями. Особенный восторг выказывал Бларп Эйуой, хотя по некоторым едва уловимым признакам Чичеро догадался, что прозвучавшая история ему известна. И известна она, наверняка, в иной редакции, поскольку некоторые моменты — связанные прежде всего с названиями местностей (Адовадаи) и именами (Авдрам, Квоер) — вызывали у Бларпа притормаживаемые движения протеста.
