Книжник молчит.
«Возможно, следует позвать сюда печатников – пускай они ее изучат как следует и решат, что делать… может, они сумеют создать лекарство? Послушай, Кьяран, вот только не надо делать страшное лицо! Она ведь тебе не родная дочь, она приемыш…»
Фиоре ждет, что человек, заменивший ей отца, что-нибудь скажет.
Но он по-прежнему хранит молчание…
Явь
– Проснись.
Голос не принадлежал никому из тех, кого Фиоре ожидала бы увидеть рано утром у своей постели. Испугавшись, она решила притвориться, будто продолжает спать, но обман не удался.
– Ах ты, маленькая лгунья! Ну-ка, открой глаза.
– Она просто боится, – сказал Теймар и чихнул. – Я бы тоже струсил, обнаружив, что кто-то перенес меня с одного места на другое, пока я спал.
«С одного места на другое?!»
Фиоре открыла глаза и затравленно огляделась. Она находилась в маленькой комнате, чье убранство говорило скорее о неряшливости и безразличном отношении к облику собственного жилища, чем о скромных потребностях хозяина: немногочисленная мебель казалась пережившей наводнение, стены давно уже следовало покрасить, а ветхая штора на окне годилась разве что на роль тряпки для мытья пола. Впрочем, хозяйка дома, сидевшая в ногах у Фиоре, и сама выглядела не лучшим образом: это была худощавая женщина лет шестидесяти, чьи седые волосы, морщинистое лицо и помятое платье казались одинаково серыми, будто покрытыми толстым слоем пыли.
– Маленькая лгунья! – снова проговорила она с притворной укоризной. – Любишь притворяться!
На этот раз голос показался смутно знакомым, и Фиоре спросила, не веря себе:
– Госпожа Имарис?..
Женщина кивнула.
Накануне у метрессы было совсем другое лицо – значит, Теймар не ошибся и не солгал, упомянув о способности печатников ненадолго изменять внешность. «Но как же я здесь оказалась? – подумала девушка, в растерянности сморщив лоб. – Дом Имарис стоит на площади, но она ни за что не пустила бы к себе двух незнакомцев, пусть бы их хоть на части рвали… или я ошибаюсь? И где Теймар?» При мысли о том, что его голос мог ей просто присниться, Фиоре пробрал озноб.
– Рад, что ты наконец-то пришла в себя, – сказал грешник, до сих пор неподвижно сидевший в темном углу, и снова чихнул. – Ох, прости… это от холода… мне давно уже не доводилось спать на голых камнях. Ты как?
– Я?! – Забыв про Имарис, Фиоре спрыгнула с кровати, пробежала босиком по давно не мытому полу и упала на колени рядом с грешником. – У тебя хватает сил на глупые вопросы?
– А чего ты ждала от глупца? – ответил Теймар, и его бледное лицо осветила улыбка – слабая, болезненная, но все-таки настоящая. От этой улыбки сердце Фиоре сжалось, а по щекам потекли слезы. Мельком увиденный накануне кошмар сделался явью: золотой дьюс покинул грешника, теперь его правый глаз был пустым, а левый покрывала молочно-белая пелена. Правая кисть и половина предплечья исчезли, будто их и не было.
– Твои глаза… – сбивчиво прошептала Фиоре. – Твоя рука…
Тьма, притаившаяся где-то на задворках сознания, издала торжествующее рычание.
Левая рука Теймара нащупала запястье Фиоре, крепко сжала.
– Это поправимо, – сказал он так убедительно, что не поверить было невозможно. – Он здесь, он никуда не ушел… просто скован мощной печатью и спит. Ты меня слышишь?
Она пробормотала сквозь слезы:
– Слышу…
– Вот и славно! – Грешник улыбнулся, теперь уже по-настоящему – широко и душевно. – Поблагодари-ка госпожу Имарис, которая нынче утром весьма удачно оказалась на площади первой и решила нам помочь. Сомневаюсь, что кто-то другой был бы к нам так добр. У вас золотое сердце, метресса!
– А у тебя алмазный язычок, мальчик, – язвительно отозвалась Имарис. – Этот город тебя погубит, он и не таких погубил.
Теймар рассмеялся.
– Разве можно испортить то, что уже испорчено?
– Тебе виднее, дурачок. – Метресса недолго помолчала; ее глаза в сумраке комнаты неприятно поблескивали. – А тебя зовут Фиоре, да? Я помню. Ты была совсем маленькой, когда мы встретились впервые.
– Разве вы знакомы с Кьяраном? – удивленно спросила девушка. – Он не говорил…
– Маленькой! – перебила Имарис, гневно нахмурившись. – Тебе было неполных пять и от твоих бесконечных вопросов уши не завяли бы только у глухого! Ума не приложу, как твои родители это выносили…
Фиоре бросило сначала в жар, потом в холод.
– Мои… родители?
– Они оба были печатниками из Матаракки, – сказала Имарис. – Оба могли бы лет через десять попасть в Цитадель, а то и возглавить Гильдию. Не судьба, увы. Приехали сюда, чтобы отыскать кое-какие записи Марвина, да тут и остались навеки. Даже осмотреться как следует не успели, бедолаги! Из «Орлиного крыла» вообще никто не успел спастись, кроме тебя…
Она еще что-то говорила, но Фиоре понимала едва ли одно-два слова из десяти. «Орлиное крыло» – так называлась гостиница, в которой остановились ее родители за неделю до пришествия моря. Они не знали, что один из самых благополучных кварталов Эйлама вскоре перестанет существовать.
– Имарис, хватит! – перебил Теймар. – Фиоре?
– Я теперь все понимаю, – отрешенно сказала она, устремив перед собой невидящий взгляд. – Никто понятия не имел, откуда я взялась, потому что мои родители были чужими здесь, а все, кто видел меня вместе с ними, погибли. Они совсем мало прожили в Эйламе… не успели ни с кем познакомиться… ничего не успели! Кьяран однажды сказал, что я как будто явилась сюда из другого мира. Он был почти прав – не из другого мира, а из другого города. Как он называется?
– Матаракка. – В голосе грешника проскользнуло чувство, которого Фиоре и не надеялась услышать. Не жалость, не сочувствие, не дружеское сопереживание… – Это далеко на востоке. Хочешь, я отвезу тебя туда?
– Ты же свой махолет от дерева не отличишь…
– Это временно.
– И я не могу покинуть Эйлам – забыл?
– Тоже временно. Фиоре, мне не нужны глаза, чтобы понимать, кто ты такая!
«Кто ты такая…»
Почему-то его слова, наполненные нежностью, вызвали в ее душе необъяснимый страх. Так легко было поверить в обещания, поддаться сладкой магии знакомого голоса, которая и впрямь заставляла забыть об увечье Теймара, о том, что он грешник, о Черной хозяйке… «Почему я тебе не верю? – подумала она, чувствуя, как страх постепенно проходит. Взамен явилось понимание – кристально-чистая картина, от которой ее волк в нави немедленно бы вырвался на свободу. – Потому что ты сам предупреждал… я помню… там, у моря!»
У моря Теймар просил не верить ему.
– Если вы собрались ворковать, голубки, – ворчливо произнесла Имарис, – то будьте так любезны не делать этого в моем доме.
