Глава 29
Бег по ночному лесу. Как же я его полюбил, по-моему, нет ничего более увлекательного, чем нестись в полной тишине и уклоняться от еловых лап, протискиваться под низкими сучьями и перепрыгивать гигантскими прыжками подлесок. Бег в составе боевой тройки еще более впечатляющее и завораживающее зрелище. Бег… контроль фронтального сектора… определение маршрута следования… осознание того, что бегущие чуть сзади и по бокам воины беспрекословно подчиняются выбранному тобой направлению и контролируют каждый свой сектор… Бег боевой тройки дроу…
…
Рядовой Железко Юрий.
Ну и мерзость эта магическая микстура. Прополис, разведенный бабкиным самогоном, настоянном на курином помете и то приятнее на вкус. Уже больше трех часов по лесу бежим и все равно во рту мерзостный привкус стоит. Но действует на удивление - вроде ночь, да и с вечера тучи подтянуло, а все равно все видно. Конечно не так как днем, в каком-то сером свете, но деревья вот отчетливо видно. И вот по лесу бежим, не спотыкаемся. Командир, правда, перед отправлением объяснил, чтобы не сильно напрягались при беге - вроде его микстура нам сил прибавлять будет, и бежать мы сможем гораздо дольше обычного обычного человека. Ну, может действительно чуть меньше устал. Кстати, командир сегодня довольно подробно все описал. Обычно он такого не делал, а теперь собрал, объяснил, что, куда и кому. И тон приказов изменился.
Чувствуется, что он нас теплее, что ли воспринимать начал и причем совсем недавно. И общается теперь так как нормальный командир и должен, ровно и доходчиво.
Вот, например, бежим мы сейчас по лесу - он впереди, справа я, слева капитан. Ссешес дорогу выбирает, беззвучно командует куда заворачивать. Сперва-то мы не догадывались, что эти легкие движения руками это команды, но после парочки недоумевающих взглядов примерно разобрались. И, кстати, очень удобно оказалось. Особенно если принимать во внимание, что бежим мы в полной темноте. Со стороны нормальному человеку только звуки наших шагов слышны, а так как нам практически все видно, дорогу командир выбирает так, чтобы шуметь поменьше - завалы сушняка обходим и стараемся в густой подлесок тоже не лезть. Если бы еще не наши сапоги, то вообще бы бесшумно бежали. Вот у Ссешеса обувка - загляденье. Я к его сапогам уже дня четыре присматриваюсь. Выглядят, как кожаные чулки с тонкой подошвой. Он в них по лесу даже не идет - стелется. И с портянками у него проблем нет. То ли у него ноги не потеют, то ли магией какой пользуется. Когда он их у костра снимает на просушку - характерного запаха нет. Завидно до невозможности. А вот мы когда портянки-то у костра развесим - от запаха даже комары исчезают. Правда, позавчера командир какой-то травки притащил и в приказном порядке после просушки заставил портянки на ночь переложить. И, действительно, помогло - вонять стало поменьше и между пальцами зуд почти прошел.
…
Ну, вот пока я тут о командирских сапогах мечтал, справа в кустах что-то зашуршало. И резко рвануло в сторону, прямо через кусты. Замираю, перехватываю винтовку и осторожно так раздвигаю стволом кусты. И тут сзади к правому плечу кто-то прикоснулся. Резко разворачиваю голову, а там командир что-то знаками показывает и вопросительно смотрит. Да как эти знаки понять то - нет, я конечно понимаю, что он-то свой беззвучный язык понимает, но я-то в нем не бум-бум. Он еще раз повторяет последовательность жестов и вопросительно смотрит. Пытаюсь выражением лица показать, что ничего не понимаю. В ответ раздается шепот на его непонятном языке. Пожимаю плечами и шепчу в ответ:
- Что-то зашуршало и убежало вон в том направлении.
- Почему не подал знак о возможной опасности из твоего сектора ответственности?
Как всегда заумным языком спросил командир, не переставая оглядывать окрестности.
Мои попытки объяснить, что его языка жестов я не знаю, а орать на весь лес было, как-то не с руки, были прерваны подошедшим капитаном:
- Что случилось?
В ответ Ссешес развернулся и прошептал злым голосом:
- Ну а ты, капитан, почему свой сектор наблюдения оставил. Подходи, кто хочешь - бери нас голыми руками? Воины, вы, что меня до сумасшествия довести хотите? Один спугнул косулю в кустах и, не предупредив, полез в одиночку разбираться. Второй вместо охраны и наблюдения тоже решил потрафить своему любопытству.
Видок у нас с капитаном стал довольно унылый, ругает-то за дело и в общем-то прав.
Конечно понимаю что с начальством спорить невместно - но не сдерживаюсь и спрашиваю:
- Командир, так твоего языка жестов мы не понимаем. По дороге еле разобрались как ты повороты обозначаешь, а уж как тебе подать сигнал о шуме в, как ты говоришь, моем секторе ответственности, тем более не знаем.
Выражение лица командира начало резко меняться - недоумение, удивление и наконец прочно угнездившееся понимание, волной пробежали по его темному лицу.
- Извиняюсь. В какой-то момент забыл что вы хумансы и воспринимал вас частью темноэльфийской диверсионной тройки. Постараюсь чтобы такого не повторилось. А теперь давайте продолжим путь.
Дальше мы бежали уже без остановок и без неожиданностей. Видимо запас оных на сегодняшнюю ночь был уже нами выбран. Почти в четыре ночи, по капитанским часам, наконец, выбрались из леса, на железнодорожный путь, судя по карте, где то между Кобриным и станцией с странным названием Оранчица. Мощная железнодорожная насыпь поднималась над уровнем лесной почвы на приличную высоту в почти два метра. Ну подошли мы к ней, осмотрелись - тишина мертвая. Да и кому тут шуметь-то в такую рань. Сумасшедших кроме нас ночью по лесу шляться-то нет. К этому времени содержимое моего наплечного мешка, обложенное при беге таким количеством мата, воспринималось мной исключительно в матерном ключе. И поэтому когда капитан сказал, что место подходящее я с большим наслаждением бросил мешок на землю и вознамерился отвесить ему пинка - так, в отместку за свою спину. Остановил меня громкий мат капитана и резкий прыжок с перекатом в отдаленные кусты Ссешеса. За что и удостоился чуть попозжа двух подзатыльников и дружного шепота в котором я узнал, что всю дорогу тащил на себе порядка десяти килограмм взрывчатки и коробку с детонаторами. В ответ на такие новости я смог только судорожно хватануть ртом воздух и как стоял так и сел. В голове проносились мысли о том, что еще чуть-чуть, и мозгами бы я пораскинул знатно. Меж тем Кадорин, не отвлекаясь на мой прибитый вид, отстегнул малую саперную лопатку и приступил к раскопкам железнодорожной насыпи меж двух шпал. В это время командир с большой сноровкой собирал из вытащенных из вещмешка деревяшек, проводов и каких-то деталек адскую машину. Судя по всему он уже не раз тренировался это делать, так как никакого справочника или схемы перед ним не лежало и все творилось по памяти.
