И даже тогда я могла бы спастись. Я все еще была недалеко от выхода из шатра. Но мой сын пошел поприветствовать своего друга, юного лорда, отец которого, любящий его так же безрассудно, как и я своего, взял его с собой на войну. Рядом с ними стоял мой старый враг. Как только он услышал мои слова, он тотчас же схватил моего сына и не отпускал его, удерживая тем самым и меня.
Когда я заговорила, лорд Ириан обернулся. «Странно, — подумала я, — он не выглядит как предатель». «А, леди Алидан! — сказал он. — Вы пришли в добрый час. Смотрите, сам король здесь, и он поведет нас».
Мне было очень больно, что смысл моих слов так искажен, хотя тот, кто это сделал, и не знал об этом. «Я слышала, что королем был юноша и чужестранец, — сказала я. — Он что, мертв? И у нас новый господин?»
«Вот твой единственный истинный король», — произнес лорд Ириан с таким почтением, как будто он не присягал мальчику в Хан-Яноне.
Я взглянула на того, перед кем он склонился. Я знала принца; все мы знали его. Когда я овдовела, а он стоял рядом с лордом Ирианом, принимая мою клятву вассала, и тогда я даже разок вздохнула по нему. Но теперь он был изгнан королем, справедливость которого вошла в предания, и восстал против избранного королем преемника. Хотя он и улыбался мне, в его глазах было что-то неприятное. «Истинный король, — произнесла я, чтобы прочувствовать эти слова. — Может быть. Я не видела другого. Но тот не развязывал войну против своего народа».
«Это не война, — сказал Моранден, все еще улыбаясь. О, он обаятельный мужчина и прекрасно об этом знает. — Это утверждение моих прав. Вы прекрасны, леди Алидан. Вы поскачете рядом со мной, чтобы помочь захватить то, что принадлежит мне?»
Заметьте, даже в мои лучшие годы, когда я девушкой стояла в подвенечном наряде, я не была красавицей. А в ту ночь, одетая так, как сейчас, да к тому же еще и враждебно настроенная, я была какой угодно, но только не прекрасной.
Думая об этом и глядя ему в лицо, я поняла, что он лжет, а раз он лгал в этом, то во всем остальном и подавно. «Я думаю, — сказала я, — что не приму ваше предложение. Наверняка найдутся женщины и покрасивее меня. Женщины, не имеющие ничего против измены. — Я не поклонилась. — Доброй ночи, лорд Ириан, господа. Желаю вам всего наилучшего на пути, который вы избрали».
Я направилась к выходу. Но мне преградили дорогу. Даже окруженная, я попыталась достать свой меч. И тут я увидела, как мой враг — да низвергнут его боги в самые глубины ада! — я увидела, как он кинжалом перерезал горло моему сыну.
Мой меч оказался у меня в руке. Мне кажется, я успела нанести несколько ударов перед тем, как его вырвали у меня из рук. Нож полоснул меня по лицу, но даже когда полилась кровь, я цеплялась за оружие. Возможно, я победила бы, а возможно, погибла, если бы принц не остановил нападавших. Хоть и с неохотой, но они подчинились, как верные псы. «Отпустите ее», приказал он им. И когда они начали возражать, он усмехнулся: «Вы что, так ее боитесь? Она всего лишь женщина. Что она может? Заберите у нее оружие и отпустите ее».
Мой меч, конечно, пропал. Кинжал тоже отняли. Меня не подпустили к сыну и не позволили найти ни моих людей, ни сенелей. Оставшись одна, я направила свои стопы на восток.
Я шла. Иногда я спала. Я стала одним из беженцев, шла вместе с ними или обгоняла их. Я находила кров где могла, не говоря ни с кем. Единственной моей мыслью было найти короля.
Однажды я нашла пищу и приют в одном сарае. Там стояла верховая кобыла, старая, но крепкая. Я украла ее. Она помогла мне уйти от погони и добраться сюда. У ворот Хан-Янона я вновь обрела потерянный дар речи.
«Моранден пересек границы», — говорила я часовым. «Весь запад поднялся, чтобы следовать за ним», — кричала я на базаре. «Скоро он придет на восток, — сказала я в зале. — Беритесь за оружие и сражайтесь, если вы любите своего короля!» — Женщина огляделась по сторонам, сверкая глазами на израненном лице. — И здесь, от советников самого короля, я слышу какие-то уклончивые слова, отдающие недоверием. Должно быть, говорят мне, меня покинул рассудок. На западе нет никакой армии. Лорды не повернули против своего короля. Я заблуждаюсь, я лгу, я самонадеянна, а к тому же и скандалистка, женщина, одетая в мужскую одежду и скачущая на краденой кобыле с обрывком веревки вместо сбруи. Ну так отпустите меня и покончите с этими моими бессвязными речами, которые не годятся для королевских ушей.
— Не годятся? — тихо переспросил Мирейн.
Старейшины, открывшие было рты, чтобы возразить, поперхнулись своими словами.
Алидан сжала руки Мирейна.
— Может быть, — сказала она с внезапным проблеском надежды, — может быть, они послушают тебя. Ты мужчина и кажешься здравомыслящим. Заставь их слушать, иначе весь Янон будет потерян!
— Мне нет нужды убеждать их. — Он встретился с ней глазами. — Я и есть король.
Какое-то время Алидан продолжала сжимать его руки. Она все еще едва видела его, помня только свое горе, и гнев, и страшную необходимость, которая привела ее сюда. Она напряглась, чтобы сосредоточить внимание своих усталых глаз и осознать, что он не только ее слушатель и источник силы, но и король, ради которого она потеряла все что имела.
— Я стремилась к тебе. Стремилась через все королевство, я искала тебя. Чтобы узнать… стоишь ли ты… — Ее голос затих.
— Чтобы узнать, стою ли я смерти твоего сына.
Ее глаза закрылись от боли. Усталость удержала их закрытыми, но Алидан заставила себя открыть их. К своему ужасу, она начала смеяться, однако тут же овладела собой.
— Ваше величество, я должна была понять. — Она хотела преклонить перед ним колени. Мирейн удержал ее на стуле. Его сила поразила женщину.
— Мой господин…
— Ты моя гостья и не обязана оказывать мне почести. Идем. Тебе нужны еда, лекарь и сон.
Алидан собрала всю свою волю.
— Я не могу. До тех пор, пока не узнаю: веришь ли ты мне?
— Я призвал моих вассалов. Когда Ясная Луна станет полной, мы выступаем.
Старейшины задохнулись от изумления. Ни Мирейн, ни Алидан не обратили на них никакого внимания. Она сжала его руки, поцеловала сначала одну, потом другую и медленно отдала свое тело в руки усталости.
— Ты — мой король, — сказала она, или подумала, или хотела подумать.
Последним ее воспоминанием было лицо Мирейна и его горячая, почти обжигающая ладонь на ее разодранной щеке.
Задолго до того как Ясная Луна стала полной, рекруты Янона начали заполнять замок и город.
— Три тысячи, — подсчитал Мирейн, стоя на старом посту его деда на зубчатой стене.
Ясная Луна висела над восточными горами, и диску ее не хватало всего двух дней до полноты. В воздухе чувствовался морозный запах, предвестник долгой северной зимы. Мирейн слегка поежился и закутался в мантию.
