— Прости, что прерываю, но для справки: я с Дафной. И, честно говоря, очень этому рад.
— Помолчи! Я вовсе не об этом. И вообще: сколько можно? Пора бы уже понять, что в тебя влюблены не все девчонки в школе!
— А ты не была? — насмешливо поинтересовался Гарри.
— Да не в этом дело, — Сьюзен покачала головой. — Я просто хотела узнать, можно ли мне приходить сюда, не опасаясь мести со стороны Дафны.
— Конечно, можно. И ты сама это прекрасно знаешь. Так в чём настоящая причина твоего визита?
— И как ты только обо всём догадываешься? — девушка тяжело вздохнула, печально покачав головой.
— Хватит ходить вокруг да около, — Поттер начал терять терпение.
— Ладно. Ты не против, если я расскажу об этой комнате Ханне? — выпалила Сьюзен и замерла в ожидании ответа.
— Дай-ка угадаю… Она запала на Невилла, да?
— Если ты уже и сам всё знаешь, почему не подошёл ко мне и не сказал, что я могу привести сюда Ханну?
— Потому что тогда я был бы купидоном. А мне, знаешь ли, нужно поддерживать определённую репутацию.
* * *
Гермиона и Гарри зашли в комнату Луны, увлечённо обсуждая последнее занятие по Защите от тёмных искусств со Снейпом. И только спустя несколько секунд сообразили: что-то здесь не так. Напротив книжных полок стояла Луна в костюме дриады.
— Могу я узнать, что это ты задумала, Луна? — удивлённо спросила гриффиндорка, резко останавливаясь.
— Нет! Вы раскрыли мою вторую личину! — хозяйка комнаты вытащила волшебную палочку и направила её на них, но Гарри оказался быстрее и разоружил девушку.
— Никаких Обливиэйтов к друзьям, Луна.
Та опустила голову — словно маленькая девочка, которую только что хорошенько отчитали.
— Извини, Гарри.
— Успокой меня и скажи, что ты ещё никому не стёрла память, — забеспокоилась Гермиона.
Луна засмущалась.
— А какой ответ ты хочешь услышать?
— Забудь, не хочу ничего знать. Вопрос в другом: зачем ты опять надела этот костюм? Я думала, профессор Флитвик убедил тебя закончить карьеру супергероини.
— Да, но это очень серьёзный случай. Я должна сделать хоть что-нибудь!
— А в чём дело? — гриффиндорка явно заинтересовалась.
— Я собираюсь в Гринготтс!
— Хочешь ограбить банк? — недоверчиво переспросила Гермиона. На лице Гарри отразилось понимание. И пока про него забыли, он начал стратегическое отступление в сторону выхода.
Луна покачала головой.
— Нет, не для этого! Я должна освободить гремлинов! Нельзя их там бросить!
— Гремлинов? О чём ты… — она посмотрела на Поттера и обнаружила его уже возле двери. — Гарри, не смей уходить! Это ты виноват! Говорила тебе — не нужно показывать ей этот фильм. Это ты настоял! Да ещё сказал, что проблем не будет. А теперь посмотри, что из этого вышло!
— Гермиона, я и не подозревал, что из-за какого-то фильма…
— Извинениями делу не поможешь! Ты всё понял ещё до того, как она мне объяснила. А значит, в глубине души предполагал, что такое может произойти. Следовательно, именно ты должен решить эту проблему. Вот и веди себя как взрослый человек, а не как ребёнок, не желающий отвечать за свои поступки, — она подтолкнула друга к Луне и вихрем вылетела из комнаты, не переставая ворчать: — Напасть на Гринготтс… Что же будет дальше?
Гарри посмотрел на растерянную «дриаду» и тяжело вздохнул. День обещал быть очень длинным.
* * *
Дафна сидела в библиотеке, с мечтательным видом уставившись куда-то в стену. Гермиона попыталась привлечь её внимание, но безуспешно. Тогда она помахала рукой перед глазами подруги, но — никакого отклика. Гриффиндорка легонько встряхнула задумавшуюся девушку, потом чуть сильнее, и ещё раз… И только тут Гринграсс, наконец, вернулась с небес на землю.
— А? О, извини, Гермиона, я тебя не заметила.
— А то я не вижу. О чём это ты так глубоко задумалась?
Щёки Дафны покрылись лёгким румянцем.
— Как бы тебе объяснить… В общем, Гарри применил новую технику в искусстве легиллименции. Ты же знаешь, до этого их у него было две: первая — обычная, а вот с помощью второй он мог проводить других в свой разум. — Показывая, что понимает, о чём речь, Гермиона кивнула. — Так вот, теперь при прямом контакте глаз он может слышать мысли.
— Слышать мысли?
— Да. Вот бывает — думаешь о чём-нибудь, и тебе кажется, что слышишь собственные мысли.
— Ага… — неуверенно протянула собеседница, не до конца улавливая суть.
— Сейчас и он может их слышать.
— Ясно. Но я по-прежнему не понимаю, почему ты сидела здесь с таким отсутствующим видом.
— Хм… Представь, что находишься с парнем, который знает, чего ты хочешь, когда ты этого хочешь, где и как… — с каждым словом румянец на щеках Дафны становился всё ярче.
— О. — Лицо Гермионы тоже заалело, и она уставилась в пол. — Я помню, как говорила, что не хочу знать, что происходит между тобой и Гарри, но…
— Но? — слизеринка хитро улыбнулась.
— Можешь рассказать?
Глядя на смущённую и застеснявшуюся подругу, Дафна не смогла удержаться от громкого смеха. Отсмеявшись, она снизошла до краткой лекции о пользе легиллименции в интимной жизни каждой пары.
* * *
— А скажи-ка мне, Невилл…
— Что-то случилось, Гарри?
— Как ты думаешь, почему Гермиона каждые пять минут отрывается от своей книги, смотрит на меня весьма странным взглядом и тяжело при этом вздыхает, а?
— Понятия не имею. Быть может, злится на нас за то, что мы не проводим свободное время, как она — уткнувшись носом в книги?
— Возможно. Но это не объясняет, почему от этих взглядов мне становится неуютно.
— Неуютно?
— Ага. То же самое происходит, когда какая-нибудь девчонка из моего фан-клуба смотрит на меня так, словно я — кусок вкусного мяса.
— Может, она порвала с «Номером Шесть» и решила присоединилась к твоему религиозному культу?
— Религиозному?
— Да. А ты что, не знал?
— Честно говоря, и не хочу знать.
* * *
По улицам Лондона, беспокойно оглядываясь, шёл высокий мужчина. По его бегающему взгляду было ясно — он явно что-то ищет. Наконец после долгих и уже надоевших поисков он обнаружил полутёмный и, что самое важное, безлюдный переулок. Мужчина довольно вздохнул: ну хоть где-то нет этих назойливых маглов. Теперь можно спокойно аппарировать, не привлекая к себе лишнего внимания. Этот город никогда не спит, поэтому незнакомец был доволен, что этот длинный день, наконец, закончится. Он закрыл глаза и сосредоточился, но резкий шум заставил его вздрогнуть и распахнуть глаза.
Как раз вовремя, чтобы заметить летящий в него зелёный луч. А затем наступила пустота. У него не осталось времени ни на молитву, ни на сожаления, ни на прощальные мысли любимым. Смерть его лишила даже последнего вдоха.
