Над королевой возникла блестящая сфера. Пустая изначально, она стала быстро наполняться потоками энергии, идущими от хорний. Слабые и сильные, бледные и нестерпимо яркие ручейки силы стекались в центр, заставляя сферу пульсировать. Синсера напряглась, тяжело выдыхая сквозь сжатые от напряжения ноздри.
Сергей почувствовал пробежавшую по телу дрожь. Волнение? Восторг? Почему так сильно застучало сердце? Это руки дрожат или жезл вдруг завибрировал? Рукоятку нагрели его ладони, или она сама по себе стала излучать тепло? Он отвел взгляд от волшебной сферы и, когда в глазах перестали плясать зайчики, разглядел несколько слабых лучиков, тянущихся к нему от довний, стоящих на площадке. Каждый из них был слабее самого слабого ручейка света, льющегося с площади, но жезл каким-то образом смог их собрать. Из навершия к сфере протянулся тоненький луч, и Серый почувствовал, как его стремительно покидают силы. В ушах гулко отдавался пульс, дышать стало тяжело, а в глазах потемнело. «Держать вертикально», — повторял он про себя приказ, из последних сил стараясь унять дрожь. Момента, когда все закончилось, он не заметил.
— Все, Сегри, можешь опустить, — услышал он голос Страты. – Ты собрал полпрайда искр, из них две – твоих личных. Очень неплохо для первого раза.
Он опустил руки и несколько раз глубоко вдохнул. Сердце постепенно успокаивалось, стихал шум в голове, а мышцы перестали вздрагивать от напряжения. Его две искры казались мелочью в сравнении с табуном искр Луденсы, поэтому он и в себя пришел намного быстрее. Удивительно, что Серый вообще смог принять участие в церемонии.
— Что это было? – ошарашено спросил он.
— Разве тебе не объяснили? – удивилась Страта.
— Нет, я вообще в последний момент попросил дозволения участвовать, и мне ничего не сказали.
— Эмм… ну, все живые существа владеют толикой магии, но собирать ее у довний обычно просто нецелесообразно, — стала отвечать смотрительница. – Это может делать хорния, но ей проще развить собственный магический дар. Легче самой отдать полтабуна искр, чем собрать их у окружающих довний. В древности заметили особенность, что кари, то есть те животные, что ходят на задних лапах, могут служить проводниками энергии. Одно время их пытались использовать для сбора, но потом отказались от этой практики. Слишком тяжело оказалось обучить кари, и труды себя не оправдывали.
Королева величаво проследовала к спуску, но стоило ей скрыться с глаз публики, как она сорвала с себя церемониальную попону и побежала вниз. Она казалась чем-то расстроенной.
— Что с Ее Величеством? – спросил Сергей.
— Церемония каждый раз вгоняет ее в меланхолию, — шепнула Страта. – Лучше ее не беспокоить.
— Спасибо за объяснения, луни Страта! – поблагодарил Сергей и заторопился следом за королевой.
Синсера скрылась между домов, и он решил отправиться к беседке, надеясь, что она отправится именно туда. Выйдя на берег, он заметил на противоположном берегу пруда белую фигуру хорнии. Она уже миновала причал и направлялась к проходу в живой изгороди, ведущему в заброшенный сад. В голову Серого закрались сомнения: «Стоит ли идти следом? Может, действительно оставить ее в покое?» Но опущенная голова Синсеры выражала такую печаль, что хотелось ее обнять и утешить. Королева с легкостью провела церемонию, при этом ни капли не устав. Она сохранила физические силы, но, может быть, ей пришлось расплачиваться иным способом? Может душевный разлад был данью, взысканной с нее древним проклятием? «У каждой хорнии есть вектига, которая о ней заботиться после ритуала, а кто же позаботится о Синсере?» – подумал Сергей и решительно направился следом.
— Сегри! Ты что здесь делаешь! – он вздрогнул от резкого окрика королевы.
Заметив преследователя, она решила подстеречь Серого сразу за проходом.
— Простите, Ваше Величество, я заметил Вашу печаль… — он замялся.
— Говори честно, что думаешь, — приказала повелительница.
— Я подумал, что смогу Вам чем-то помочь, может быть утешить и поддержать, — ответил он внутренне сжавшись.
С одной стороны обмануть королеву было невозможно, а с другой, его слова могли быть восприняты как оскорбление. Предполагалось, что правительница не та эква, что может пожелать утешения. Впрочем, даже признав Сергея разумным, она подсознательно все равно еще не готова была относиться к нему как к экусу. Слова Сегри показались Синсере милыми и трогательными, и она фыркнула в усмешке.
— Я приказывала, чтобы ни один экус меня не беспокоил после церемонии, — проворчала она.
— Эмм… я не знал об этом приказе… а еще я – не экус, — заметил Серый.
— Тоже верно, — согласилась королева. – Хорошо, следуй за мной.
Повелительница направилась по заросшей тропинке вглубь сада. Кусты по бокам так разрослись, что временами закрывали небо, превращая тропинку в зеленый тоннель. Репей и колючки вцеплялись в шкуру хорнии, и Сергей содрогнулся, представив, каких трудов будет стоить все это вычесать. Путь вывел их на поляну, со всех сторон окруженную плодовыми деревьями. Их ветки ломились от гроздей арини, создавая почти сплошную желтую стену. В центре возвышались две клетки с толстенными прутьями диаметром с предплечье человека. Левая была пуста, а в правой, накрытой колпаком радужного поля, находился пленник. Экус, или эква – под слоем грязи не разобрать, все тело покрывала толстая засохшая корка, а по бокам свисали почерневшие остатки попоны. Ноги, шею и тело сковывали кольца металла, соединенные цепями так, чтобы затруднять движения, и в нескольких местах металл крепился к клетке. Заключенный вяло жевал сено из травяного блока. Закончив трапезу, пленник уронил несколько «каштанов» и аккуратно отпинал их к гигантской куче навоза в другом конце клетки. Каждое движение ему давалось с огромным трудом. Внезапно заключенный резко обернулся и глянул прямо на Сергея. Взгляд нереально больших и невероятно прекрасных зеленых глаз пронзил насквозь, так что он замер, затаив дыхание. «Эква!» – понял в этот момент Серый. На фоне прочего уродства эти глаза казались двумя изумрудами, упавшими в кучу навоза.
— Она тебя не видит, — успокаивающе прошептала Синсера. – Поле изнутри непроницаемо.
— Кто это? – шепнул в ответ он.
— Причина всех наших бед. Источник проклятия. Калигум, — в словах королевы сквозила неприкрытая ненависть, и продолжала говорить она уже в полный голос. – Ты видел ту силу, что мы сегодня собрали. Я могла бы ей исцелить всех больных Эвлона, я могла бы напитать поля магией так, что они дали бы тройной урожай, ей нашлось бы тысячи применений! Но нет, все до последней искры идет на защиту Врат. Табуны легионов экусов погибли по ее вине, и еще больше погибнет в будущем. Эта – цена нашего спасения, а ведь мой предок мог и проиграть. Мне часто после церемонии снятся кошмары, где Калигум засыпает весь Эвлон тарбисом и оставляет выжженную оплавившуюся пустыню.
