— Тоже мне, нашлась слабая и беззащитная девушка, — с нескрываемым восторгом пробубнил следопыт. — Легендарного Барад-Дилла искромсала в тоненькую лапшу, а туда же…. Скромничает…
Томас и Бродяга отошли метров на двадцать-тридцать вверх по откосу речного берега, достали курительные трубки, пощёлкав кресалами, задымили, искоса посматривая в сторону «операционной».
— Это мы выбрали правильную позицию, — лукаво подмигнул Бродяга. — Сверху, как известно, наблюдать — удобнее всего…
Отто пристроил раненую руку на лопасть весла, лежавшую на плоском камне. Задрал голову вверх и, плотно прикрыв глаза, беззвучно зашевели губами.
— Закрой рот! — приказала Айна, встав у бокового торца столбообразного камня. — А теперь — задержи дыхание и замри!
Девушка глубоко вздохнула-выдохнула, зажмурилась и резко, по широкой дуге, взмахнула топором…. Томас и Бродяга тут же, не дожидаясь команды-зова, бросились вниз.
"Сейчас мы услышим душераздирающий вопль", — успел предположить про себя Томас. — "Наш дорогой Отто никогда не отличался хладнокровием и железобетонной выдержкой…".
Кот же — вопреки этому предположению — повёл себя на удивление мужественно: никаких тебе громких вскриков, болезненных причитаний и горючих слёз. Стоял себе, прикрыв глаза, возле камня-столба и лишь изредка нервно подёргивал правым усом.
— Какой же ты у меня молодец! Просто умница! — растроганно приговаривала Айна, ловко бинтуя левую руку Отто. — Очень мужественный и терпеливый! Самый лучший!
— Я знаю, — не открывая глаз, скромно ответил Кот. — Очень уж хотелось, чтобы ты не приняла меня за труса и слабака…
Рядом с мило воркующей парочкой валялся боевой гномий топор с окровавленным лезвием, а чуть в стороне от него обнаружились и беспорядочно разбросанные отрубленные пальцы, слегка похожие на варёные баварские сардельки.
— Похоже, друг мой Томас, что наша помощь здесь не требуется, — усмехнулся Бродяга. — Пойдём, займёмся текущими делами. Я надёжно закреплю на берегу плоты, смастерю новоё весло и разобью палатку. А ты приготовишь сытный ужин.
— А шалаш я всё равно смастерю, — сообщила им в спины Айна, а после короткой паузы добавила: — На две персоны…
Во время ужина Кот отсутствием аппетита не страдал, был бодр и весел, много шутил и каламбурил:
— Левая рука — ерундовая изначально. Кинжал, удочку и ложку я всегда держу правой рукой. Так что, ничего страшного не произошло. Кстати, — лукаво подмигнул Айне, — и обручальные кольца принято носить на безымянном пальце — именно — правой руки…
А вот Бродяга, наоборот, был хмур и неразговорчив.
— Какие раздумья одолевают тебя на этот раз, господин проводник? — спросил Томас. — Не носи в себе, поделись с народом. Оно, может быть, и полегчает. Если не секрет, конечно…
— Какие секреты между своими? Просто размышляю, что нам делать завтрашним утром. Идти к "Тёмной таверне" берегом, бросив здесь часть груза? Нормальный, в принципе вариант. За трое суток можно дойти…. Только вот, Кот меня беспокоит…
— Чего это — Кот? — возмутился Отто. — Я в полном порядке. Пойду наравне со всеми и обузой не буду. Честью клянусь!
— Так-то оно так…. А, может, и не так совсем…. Сейчас ты сидишь у костра.
Весь такой из себя сытый, отдохнувший и бодрый. А что будет с тобой завтра вечером, когда прошагаешь километров тридцать, а то — и все сорок? Причём, две трети из них — по вязкому болоту, в окружении голодных и злых комаров? Грязь может случайно попасть в рану, от усталости, того гляди, поднимется жар…. А ещё можно ненароком упасть в противную болотную жижу, поскользнувшись на мокрой кочке. Выбираться из трясины с одной действующей рукой — дело неприятное по определению…. Короче говоря: оно нам надо?
— Не надо! — покладисто откликнулась Айна. — Поплывём дальше на плотах, как и планировали изначально. Не вижу для этого абсолютно никаких препятствий.
— Подожди. А как же второй Барад-Дилл, который уцелел?
— Во-первых, он сыт. А, во-вторых, здорово напуган смертью первого…. Никогда ещё эти ненасытные и кровожадные уроды не получали такого достойного отпора! — гордо известила девушка.
— Может, ты и права, — недоверчиво покачал головой следопыт. — Ладно, рискнём. Где наша не пропадала?
"И "эльфийские воробьи" разлетелись — кто куда — ещё до заката. Только парочка осталась", — мысленно отметил Томас. — "Следовательно, шоу закончилось, и в ближайшие дни можно не ждать экстраординарных каверз…. В том смысле, что шоу, безусловно, продолжается, просто объявлен непродолжительный антракт…".
Айна достала из вещмешка новенький сосновый факел, подожгла его от костра, и, демонстративно погладив рукоятку кинжала в кожаных ножнах, от души украшенных золотыми и серебряными нашлёпками, пояснила:
— Пойду, похороню бедные отрубленные пальчики. Я их завернула в холщовую тряпицу и оставила лежать на том камне-столбе. Выкопаю ножом глубокую ямку и предам земле…. Так полагается — по нашим традициям. Закон древний такой: кто отрубил, тот и должен похоронить. Иначе, возможны всякие неприятности, э-э-э…
— Мистического характера, — добавил Отто, тоже поднимаясь на ноги. — Ты же, красавица, не будешь против, если я составлю тебе компанию? Как никак, пальцы-то мои…. Я не буду мешать, честное слово! Просто постою рядом, повздыхаю немного, капну — слезинкой…
Оставшаяся часть пути прошла без происшествий и неожиданностей. Первым плотом, на котором расположился — на одиноком тюке с тёплой одеждой — раненый Отто, управлял Бродяга. Томас и Айна усердно работали веслами на втором, нагружённом на совесть различным скарбом.
Никаких чудовищ из светлых вод Сильверлоуда больше не появлялось. Правда, во время плавания через болотистую равнину нешуточно донимали злобные и ненасытные комары, с чем пришлось покорно смириться.
Успешно преодолев сыро-комариную местность, они заночевали уже на твёрдом берегу — на симпатичной лесной опушке, по краям которой росли отличные подберёзовики и подосиновики. Отто и Айна, предварительно смастерив двухместный шалаш, даже успели немного порыбачить, поймав трёх крупных лещей.
— Всё бы нечего, — недовольно пыхтел Кот. — Только очень уж неудобно одной рукой надевать червяка на крючок…. Ничего, будем работать над этим процессом. Тренироваться неустанно…
Пока влюблённая парочка занималась рыбной ловлей, Бродяга, подбросив в костёр охапку сухих дров, неожиданно завёл странный разговор:
— Что-то, Утренник, ты загрустил. Неправильно это…
— Что тут неправильного? — искренне удивился Томас, активно помешивая ложкой в кастрюле, пристроенной рядом с пламенем костра. — Любимая невеста чёрт те сколько времени томится в плену у свирепых чуруков, а я, значит, должен радоваться, шутить и смеяться до печёночных колик?
