— Я? — Никита скромно потупился — Икинтар.
Все четыре демиурга застыли, будто их пыльным мешком по голове стукнули. А Никита, прекратив изображать вселенскую скромность, принялся разглядывать их. Они выглядели молодо, даже юно, по холеным рукам можно было понять, что они в жизни не держали ничего тяжелее ложки. Только вот глаза были отнюдь не безобидными, в них жили и хитрость, и острый и ум и море самоуверенности, словно эти четверо считали себя центром всех вселенных.
— Так он жив? — златоволосый обернулся к Тозару — Я говорил тебе, придурок, что полностью полагаться на Гидаэля нельзя! Ты должен был присмотреть за ним!
— А что в это время делал ты? — огрызнулся тот — Расчесывал свои кудряшки? Ты должен был контролировать ангела!
— Заткнитесь! — оборвал их Соран — Спорить потом будем.
И они так слаженно закрыли глаза, будто всю жизнь тренировались. Юки с улыбкой смотрел, как они самодовольно усмехнулись, тоже синхронно, и, открыв глаза, обнаружили себя там же, где и были.
— Что за…?
— Я перекрыл вам все ходы. — признался Икинтар — Уж извините. Ваша игрушка, Гидаэль, мертв, а я вошел в силу.
— Что ты сделаешь?
— Я? — Юки невинно поморгал глазами — Я ничего. А вот он… — кивок в сторону ангела — Вы не дали ему переродиться, подняли тело, оживили и в живое тело впихнули мертвую душу. Вы подменили ему память, заставив убить неугодно вам демиурга, его любимое творение — измерение ангелов вместе со всем ангельским народом, а потом стерли все воспоминания. Он вправе отомстить.
— Ты в своем уме? — расхохотался Инхар — Сопливый полукровка и жалкий мертвый ангелок против четырех демиургов. Оригинальный способ самоубийства! — и он вскинул руку. И ничего не произошло.
— А вот не выйдет. Я перехватил все доступные частицы, они теперь мои. А вы остались беззащитны, творить-то не из чего.
— Умный? — хмыкнул Тозар — Слышал легенду о Создателе? Он создал все из ничего.
— Он пожертвовал своей жизнью. — возразил Юки — Вы же на такое не способны.
С этими словами он отвернулся от них и тихо сказал Ниасу:
— Они твои.
Ангел медлить не стал, пока позволяют. Прыжок — и у Тозара вырван кадык. Демиург рухнул на паркет уже мертвым, и вряд ли успел осознать, что его уже нет. Ниас схватил низенький бронзовый столик и с размаху опустил на Моркиса, расколов хрупкий, как у человека, череп. Кровь брызнула во все стороны, оросив стены, мебель и всех кто был поблизости тяжелыми алыми каплями. Юки ужасно мутило, до рези в желудке, до темноты перед глазами, но он стоял и смотрел, не позволяя себе даже моргнуть, не то, что отвернуться. Соран и Инхар метались по комнате в поисках выхода, но всюду натыкались на невидимые стены, созданные Икинтаром. Рука ангела схватила следующего за золотые локоны волос и с размаху приложила лицом о стену. Штукатурка отлетела, в камнях осталась вмятина, а от лица некогда красивого демиурга не осталось ничего, кроме кровавого месива. Никита с трудом сглотнул застрявший в горле комок тошноты, но глаз все равно не отвел.
— Икинтар! — панически завопил Соран — Икинтар, я брат твоего отца! Слышишь? Мы с тобой в кровном родстве.
Юки перевел потемневший взгляд на «дядюшку» и хрипло выдохнул:
— Упаси Создатель меня от таких родственничков.
Ниас одним шагом пересек отделяющее его от жертвы расстояние, схватил Сорана за плечи. С жалобным треском сломались кости, плоть с противным хлюпаньем разошлась в стороны. Демиург был разорван жаждущим мести мертвым ангелом пополам. И только после этого Юки отвернулся, не в силах больше смотреть на живописно разбросанные по полу не менее живописно изуродованные трупы.
— Теперь я свободен. — счастливо выдохнул Ниас.
И Икинтар нашел в себе силы ему улыбнуться, невзирая на то, что ангел был по уши в чужой крови.
Неделю спустя
— Теперь точно все закончилось. — умиротворенно вздохнул юный демиург.
В его русоволосой голове роилась целая куча идей по восстановлению мира ангелов и ангельской расе, потому и взгляд был отрешенным, словно творец был уже не здесь, а где-то там, далеко.
— Ошибаешься, все только начинается. — возразил Ниас — И я знаю, что у тебя все получится. А я хочу спать.
Юки понял, о каком сне говорит ему ангел, потому сосредоточил все свое внимание на собеседнике:
— Уверен? Я могу просто сменить твои воспоминания так, будто ты и не умирал.
— Нет. — Ниас отрицательно покачал головой — Я не должен здесь находиться, и я хочу, чтобы все было по-честному.
— Я понимаю.
Ниас вложил в ладонь творца узкий шестигранный клинок из белого обсидиана. Юки сразу понял, чего от него хочет ангел, только пальцы предательски задрожали.
— Давай. — подбодрил его черноволосый, улыбнувшись — Сразу в сердце, я помогу.
— Один вопрос. — демиург посмотрел в его серебристые глаза — Зачем тогда ты сделал вид, что подчинился Берте?
— На это были причины. — ответил Ниас — Во-первых, я хотел понять, в каком окружении я оказался и что им на самом деле от меня нужно. И не существовало лучшего способа узнать, какие они на самом деле, чем прикинуться предметом. Я наблюдал за живыми, копировал их эмоции, поведение, это было не сложно. Во-вторых, я хотел показать Корину наглядно истинное лицо его ученицы, словам бы он не поверил.
— А почему тебя заботил Корин?
— И сам не знаю. — ангел пожал плечами — Может, он напоминал мне подсознательно кого-то. В любом случае, я оценил его, сильного и смелого человека, к тому же, он был хорошим воином, ни разу не нарушившим свое слово и не причинившим никому вред зазря. Он не был жестоким.
— Ясно. — демиург судорожно вздохнул.
— Не бойся. — ангел придержал его руку с клинком, направляя острием себе в сердце — Это не страшно, я помогу. Все будет быстро.
Никита несколько испуганно кивнул, сказать больше ничего не смог, слова застревали в горле.
— Прощай, Икинтар. — ангел дернул его руку на себя, острие вошло прямо в сердце.
Ниас судорожно выдохнул и обмяк, падая на спину. Клинок из белого обсидиана остался в руке демиурга, по узкому шестигранному лезвию на дрожащие тонкие пальцы медленно стекала яркая, мерцающая ангельская кровь. Юки опустился на колени возле распростертого тела и провел пальцами по остекленевшим серебристым глазам, закрывая веки. Он плакал, но эти слезы не были слезами горя, скорее уж тихой печали.
— Не прощай, Ниас. До свидания.
Мертвый мир с шестью лунами встретил его тишиной, но эта тишина не была зловещей, наоборот, она приносила чувство покоя. Тихие шаги по выжженной земле не нарушали ее, и даже зов слышался в ней гармонично.
— Роир. — позвал Юки.
— Я здесь, Икинтар.
Юки обернулся, с улыбкой посмотрел на ангела и сел прямо на землю, скрестив ноги. Ангел последовал его примеру, он молчал, но раскосые серебристые глаза смотрели на творца выжидающе.
— Спасибо. — искренне произнес Никита — Спасибо за то, что спас меня, когда я был младенцем, и за то, что ждал меня тут, отказавшись от перерождения. Тебе больше не нужно ждать. Я принял себя таким, какой я есть, я понял, что должен сделать. Ты и Дани можете отправляться спать, а я позабочусь об остальном. Обещаю, что все будет так, как и должно быть.
Роир не перебивал его, он слушал внимательно слова демиурга. И по мере того, как Юки говорил, образ мертвого ангела становился прозрачнее.
— Уходи, Роир. — сказал демиург.
Ангел улыбнулся ему в ответ и рассыпался маленькими белыми искрами. Целый рой белых светлячков устремился вверх, к шести лунам, освещавшим мертвый мир своим тусклым, неживым светом.
— Даниэс, один вопрос. Чему ты улыбался перед смертью?
— Я радовался тому, что умираю не в одиночестве. — улыбнулся демоненок.
Следом за белыми искрами вверх порхнули маленькие искрящиеся алые снежинки — Даниэс. Не было никаких рвущих сердце прощаний.
Демиург проводил их взглядом, поднялся на ноги:
— Теперь я остался один.
***
