на ноги почти как в балете, раскинув руки в тот момент, когда его ноги коснулись земли. Улыбнувшись толпе, Гектор еще раз взмахнул руками — в этом жесте было что-то от танца или гимнастики, чего-то такого, чему не обучают в боевых искусствах.
Толпа одобрительно взревела — вот переменчивые сукины дети! Чертов ублюдок оказался быстрым, и мой живот завязался узлом, пока я наблюдала за тем, как он плыл к центру арены, где его ожидали двое других мужчин.
Фредо охлопал Гектора, проверив его шорты по бокам, и даже заставил его раскрыть рот, чтобы убедиться, что он ничего там не прячет. То же самое он проделал и с Рафаэлем. Он даже проверил их обнаженные руки и пробежался пальцами по волосам. Обыск больше напоминал тюремный, чем тот, который проводят обычные копы.
Когда Фредо убедился, что никто из соперников не принес с собой ничего, кроме того, что бог дал им для битвы, он прочертил между ними линию на песке. После этого он отступил назад и нажал какой-то выключатель на своей талии, которого я не замечала до тех пор, пока он к нему не прикоснулся. Я поняла, что это был беспроводной переговорник, когда Фредо заговорил в маленький микрофон. Тонкую черную линию у его рта я едва заметила — она терялась в бороде, но теперь-то я знала, что искать.
— Наш царь и его оппонент сошлись на одном ноже и когтях до тех пор, пока один из них не упадет замертво.
Рафаэль что-то тихо сказал, но Гектор не был настроен на разговоры. Он качнулся на месте, и амплитуда вновь показалась слишком большой. Мне опять пришли в голову мысли о танцах, которые он, вероятно, совмещал с боевой подготовкой.
Гектор протянул руку за микрофоном, и Фредо отдал ему провод с маленьким приборчиком на конце.
— После того, как я убью тебя, я срежу корону с твоей кожи, старик!
Рафаэль молча протянул руку Фредо, и тот вытащил один из многих ножей, которые на нем висели, и подал своему царю рукояткой вперед. Гектор швырнул микрофончик Фредо, но тот даже не попытался его поймать — просто позволил ему повиснуть на проводе. Затем Фредо вытащил нож, похожий на тот, что он только что передал Рафаэлю, и предложил его Гектору.
Они оба встали в стойку — каждый на своей стороне от линии на песке. Фредо отошел назад, на край ямы, и к тому моменту он, видимо, отключил микрофон, потому что прокричал что-то, что я не смогла разобрать с такого расстояния. Рафаэль отсалютовал Гектору ножом. Гектор сделал ответный жест, но лезвие его ножа указывало в землю. Во время тренировок лезвие направляют чуть вбок, но никогда вот так — это означает, что драка будет насмерть, словно ты намекаешь сопернику, что зароешь его в землю. Рафаэля я разглядеть не могла, но, думаю, он ответил таким же приветствием. Это была не тренировка, не практическое занятие — здесь все было по-настоящему. Они оба метнулись вперед так быстро, что превратились в размытые пятня, и бой начался.
В кино драка на ножах идет долго, потому что так полагается по законам кинематографа: все должно быть красиво и держать зрителя в напряжении. В реальной жизни такие драки очень короткие, потому что ты бьешься насмерть, и тебе плевать на эстетику — ты просто хочешь выжить. Рафаэль и Гектор метнулись друг к другу в одно и то же время, но то, как они сталкивались лезвиями ножей, блокировали удары руками, двигались и уворачивались — все это происходило слишком быстро, что мои глаза могли за всем уследить. Это был словно какой-то спецэффект, и вот предплечье Рафаэля уже кровоточит, а у Гектора кровь текла по боку. Размытое движение и снова кровь. Рана на боку кровоточила сильнее — она была ярко-красной, и я надеялась, что порез глубокий, но точно знать не могла. Они оба игнорировали свои раны, как будто в этом не было ничего особенного. Никто из них не колебался. Большинство людей мешкают, когда их ранят, и многие в этот момент погибают, потому что в такой момент тот, кто остался цел, получает преимущество, но никто из этих двоих на песке не совершил ошибку новичка. Первое столкновение развернуло их на арене, так что теперь Рафаэль стоял к нам лицом, а Гектора я наблюдала со спины.
Рафаэль был полностью сосредоточен на мужчине, стоявшем напротив него. В спальне я знала, что это такое — когда он полностью на мне сосредоточен, но вот так — никогда. Мир как будто сужается до того человека, который стоит перед тобой. Люди уверены, что секс — это просто интимный физический акт, но они ошибаются. Интимность для большинства людей означает удовольствие. Эти люди никогда не бывали в серьезных драках. Когда кто-то пытается убить тебя в ближнем бою, с помощью ножа или голыми руками — это чертовски интимно, и интимность такого рода способна подарить тебе кошмары.
Гектор и Рафаэль мелькали на песке размытыми пятнами, и я вновь ругнула себя за то, что не могла понять, что именно они делали. Я, вроде как, хорошо управляюсь с ножами, но их скорость просто ослепила меня и сбила с толку, так что я понятия не имела, что у них там происходит. Они скользили, уворачивались и использовали свободные руки, чтобы ставить блоки и уходить от ударов. Внезапно по плечу Гектора потекла кровь. Порез на боку уже дотек до края его оранжевых шорт и окрасил ткань темным. Эта рана казалась серьезнее всего, что они успели друг другу нанести за это время. Она глубокая? Или просто неудачное место? Я могла бы спросить Клодию, но Гектор метнулся к Рафаэлю, и тому пришлось отступить. Сперва я раны не заметила, потому что его длинные черные шорты ее скрывали, но ткань была разрезана на бедре. Цвет и закрытый фасон шорт мешали мне понять, насколько там все паршиво, но это был еще один порез, что само по себе достаточно плохо.
Я подумала о том, что Рафаэлю нужно закончить все это как можно скорее. Чем дольше идет драка на ножах, тем выше шансы, что тебя ранят или еще чего похуже. Только потому, что они оба были чертовски хороши, бой длился так долго, но постепенно они выводили друг друга из строя. Если в ближайшее время не произойдет чего-то из ряда вон выходящего, мелкие порезы могут повлечь
