Пусть учится. Тогда она сможет помочь даже своему Крому.
— Вряд ли это возможно, Айнвар, — Сулис покачала головой. — Ты же знаешь, я пыталась. Хотела выправить его спину по звездам, как они стояли в день зачатия. Не помогло. Его спина просто не хочет выпрямляться. Бывают родовые травмы, бывает, люди получают увечья, а бывает, что тело искажает злой дух внутри человека. Может быть, как раз такой дух и живет в теле Крома Дарала. Как я в таком случае могу обещать Бриге, что она когда-нибудь ему поможет?
— Мы не знаем ее возможностей. Она же излечила слепого мальчишку после того, как ты отказалась от него, помнишь?
Сулис склонила голову.
— Твоя задача — убедить ее оставить Крома Дарала и стать ученицей друидов. Ради племени! — призвал я в последний раз. — Сулис, я поручаю тебе это как главный друид. — Мысленно я добавил: «И сделать это нужно до Белтейна».
После этого я еще несколько раз встречал Крома, и каждая такая встреча не обходилась без его ухмылки. Он без слов пытался напомнить мне, что Брига все еще в его власти. Однажды, встретив меня в проулке между домами, он тихо прошипел: «Я знаю вкус ее языка, Айнвар, я знаю ямочки на ее ягодицах».
До этого я как-то не осознавал, как сильна его ненависть ко мне. Заполучив Бригу, он, наконец, решил, что сумел превзойти меня. Если я отберу ее, не представляю, на что он пойдет. Я подумал, что Менуа никогда не испытывал подобных проблем. Он изящно скользил по поверхности бытия, как утка, никогда не попадавшая лапами в водоросли внизу. Или... Я же не видел Менуа в юности.
Тревожные слухи доходили до поселка Рощи. Наш новый король, Тасгеций, расширял торговлю с римлянами. Теперь, когда Менуа не стало, и некому было критиковать его действия, он предложил торговцам селиться в Ценабуме. Те, кто помнил опасения бывшего главного друида, не на шутку встревожились.
У меня было два варианта. Я мог бы отправиться в Ценабум сам — обычное дело для главного друида — и попытаться открыто убедить Тасгеция изменить политику. А мог бы действовать тоньше.
Менуа возражал открыто и заплатил за это жизнью. Я извлек уроки из его опыта. План постепенно вызревал лишь в моей голове, я не собирался обсуждать его ни с кем, кроме членов Ордена. Без них не обойтись. Я помнил Дивитиака, судью эдуев и друга Цезаря. У нас не должно быть ничего общего ни с Цезарем, ни с Римом.
Однако первые же мои попытки начать реализацию плана вызвали в поселке волну протеста. Я объявил, что мы больше не будем покупать вино у торговцев, мы станем выращивать собственный виноград и займемся виноделием.
« А как же мы будем без вина все это время?», кричали карнуты.
Пришлось напомнить, что были времена, когда мы обходились без вина. Это римляне привезли его в Галлию; до этого мы пили ячменное пиво, медовуху, воду, в конце концов, если хотели пить. К тому же у нас оставался небольшой запас, и если не тратить его бездумно, на некоторое время хватит. А когда вино кончится, будем вспоминать о нем и работать еще прилежней, чтобы производить свое. Зато мы не будем зависеть от иноземцев.
— А как насчет других товаров? — выкрикнул кто-то.
— Начнем с вина, — просто сказал я. — Привычка к роскоши делает нас слабыми. Можно обойтись без шелка, ласкающего кожу, без жаровен для обогрева. Мы должны вспомнить время, когда сами себя обеспечивали и совершенно не страдали от этого.
Друиды из других племен довольно часто приходили в Рощу. Я говорил с ними и потому находился в курсе событий, происходящих в дальних уголках свободной Галлии. Сулис постоянно отчитывалась о том, как продвигаются дела с убеждениями Бриги.
— Она уже не так враждебно настроена к Ордену, — говорила целительница. — Она же видит добро, которое сможет делать, став одной из нас. Но каждый раз, стоит мне добиться хоть какой-то подвижки, Кром Дарал начинает скулить о своем одиночестве и своих болях, и она поддается на его уговоры. Дескать, не может оставить его в одиночестве. «А как насчет моего одиночества?» — подумал я.
Луна нарастала и умалялась. Колесо года катилось по дороге времени. Однажды Тасгеций по своей воле пришел в Рощу. Этакий официальный визит признания нового главного друида. Я ни словом не обмолвился о причине смерти Менуа, хотя видел, как он ждет такого разговора. Мой наставник умер, и я, его ученик и приемник, должен сделать все, чтобы смерть его не осталась неотмщенной. И я сделаю.
Надо было как-то развлекать короля. Он не должен догадаться о моих подозрениях. Я мысленно стиснул зубы и пригласил его к себе домой. Стоило королю увидеть Лакуту, как глазки его подернулись масляной пленкой.
— Наслышан я о твоей танцовщице, — сказал Тасгеций, взбивая усы. — Молодец, Айнвар! Хорошо, когда у главного друида хватает сил на все. — Он игриво пихнул меня локтем в бок. Я отодвинулся подальше. — Ну и как она? Хороша? Что скажешь?
— Она моя гостья, — ответил я уклончиво.
— А-а! Ты любишь заморские фрукты! Рабыня — это прекрасный пример для всех нас. Надо бы и мне завести себе парочку. Они же молчат обычно? В отличие от наших женщин... — Король облизнул губы и продолжал разглядывать Лакуту. Та была похожа на кролика, оцепеневшего при виде подбирающейся змеи.
— Мне нравятся эти новые обычаи! — разглагольствовал Тасгеций, развалясь на моей скамье. — Твой предшественник прожил много зим; естественно, он цеплялся за всякие замшелые традиции. Я-то больше настроен на новое, ну прямо как ты со своей рабыней! — Он широко улыбнулся.
Так, подумал я, сейчас он попросит меня поделиться с ним женщиной по законам гостеприимства.
Я поспешно наполнил большой кубок и сунул ему в руку, чтобы отвлечь внимание. Король сделал большой глоток, поперхнулся и выплеснул кубок на пол.
— Что за гадость ты пьешь? Как ты можешь предлагать такое королю? — взревел он, вскакивая на ноги. Большие волосатые руки сжались в кулаки, словно он приготовился к бою. Кубок все еще катился по полу.
— Я не думал тебя оскорбить. Я сам это пью, — голос мой звучал спокойней некуда.
Он выглядел сбитым с толку.
— Но почему главный друид
