— Инспекция, — сказал я, — внезапная!.. Здравствуйте, барон. Все нормально?
— Под контролем, — доложил он. — Лояльные нам лорды продолжают посылать небольшие отряды в помощь, хотя и не очень-то верят в возможность нападения.
— Лучше перебдить, — сказал я.
Он проследил за моим взглядом, на острую вершину скардера упал первый луч солнца и начал медленно сползать по колонне, остро вспыхивая на слегка оттопыренных чешуйках, и маяк словно бы начал выползать из земли быстрее.
Барон сказал шепотом:
— Мне так кажется или... в самом деле утром растет быстрее?
— Иллюзия, — ответил я. — Лучи сползают вниз, вот и кажется... Хотя, может, и не кажется. Солнцем тоже можно питаться. Не нам, конечно, но растениям, фотоэлементам... Как люди, не пугаются?
— Что люди, — ответил он угрюмо, — я сам пугаюсь. Оно еще и в ширину растет! Страшновато, как будто при сотворении мира.
— Мир уже сотворен, — сказал я.
— При досотворении, — поправил он себя тревожным голосом. — Слишком уж... исполинская мощь. Я вспомнил и те молитвы, что учил в детстве, а потом забыл за ненадобностью.
У костров люди посматривают искоса, я соскочил на землю, кивком подозвал дозорного и передал ему конский повод.
— Вернешь хозяину. Вон бежит...
— Ваше Величество, а вы?
Я отмахнулся.
— Барон позаботится. А вы будьте готовы. Сейчас на земле нет более важного места. И охранять его надо так, словно там ворота в рай, где вся наша жизнь, надежды и счастье.
От самого основания холма, когда смотришь чуточку снизу, скардер выглядит весьма внушающе. Особенно впечатляют геометрически идеально точные и ровные ребра на колонне, то ли для жесткости конструкции, то ли странный дизайн, а еще эти непонятные исполинские чешуйки, тоже грозно и неуклонно выдвигающиеся из растущей в небо опоры, загадочные и потому пугающие.
— Меня каждый вечер отпаивают лекарствами, — сказал барон. — Живу, как заяц какой, всего боюсь. С трепещущим сердцем подпрыгиваю при каждом шорохе. Если над ухом сказать «Гав!», даже не знаю, стану ли только заикой, а то и штаны придется менять.
Я сказал без уверенности:
— Скоро перестанет переть в небо.
— Точно?.. А вдруг не остановится, пока всю землю не сожрет?
Я посмотрел с холодком в сердце, он прав, мало ли какие сбои бывают, но сказал натужно бодро:
— Точно скоро. Мощь не всегда зависит от размеров.
Он посмотрел на меня с сомнением.
— Вам легко это говорить. А скажите это карлику!
— Возвращайтесь к своим людям, — велел я. — Я пока обойду вокруг холма. Никто не знает, с какой стороны могут напасть.
— Ваше Величество, но...
— Никакой охраны, — прервал я. — Я обойду и вернусь сюда.
Далеко-далеко возникла черная точка, но не успел я всмотреться, как она разрослась до черного всадника на огромном черном коне. Тот остановился передо мной так резко, что тугая волна сжатого воздуха едва не сбила с ног.
Всадник непостижимо быстро оказался на земле, высокий, поджарый, в легких доспехах из плотной кожи. Я вздрогнул, никто и никогда до сего дня не садился на моего Зайчика!
Почти моментально из пространства вынырнул Адский Пес, ринулся ко мне, я едва устоял перед его выражением любви и преданности, потрепал по голове, не отпуская взглядом этого странного человека.
Он сказал беспечно:
— Не беспокойтесь, оба вам верны, как и прежде! Как только я сказал, что могут вам понадобиться, тут же возжелали... да как возжелали!
— Да, — выговорил я с трудом, — но... все же...
Он отмахнулся.
— Сократим объяснения, и вообще проще будет понять все, если я назовусь...
— Да, — сказал я, — да, конечно...
Он учтиво, но в то же время насмешливо поклонился, дескать, живем среди обезьян, подражаем их ужимкам.
— Азазель к вашим услугам.
Я ощутил озноб во всем теле. С острыми чертами лица, черноволосый, круглоглазый и чем-то похожий на ворона, он двигается быстро, настороженный и моментально все схватывающий, я с трепетом во всем теле ощутил, что любую схватку с ним позорно проиграю.
— Приветствую вас, лорд Азазель, — проговорил я с трудом. — Король Ричард приветствует вас... и любую посильную помощь, которую окажете.
— Деловой подход, — сказал он одобрительно. — Узнаю меркантильных людей.
— Мы прижаты к стене, — сообщил я.
Он улыбнулся краем рта.
— Вижу, вам обо мне известно многое. Конечно, в основном ложь, клевета и слухи, однако есть что и важное, не так ли?
— Не могу отличить важное от неважного, — сказал я. — Но хоть понятно, почему Адский Конь и Адский Пес послушались вас.
— Они ваши, — ответил он легко, — и слушаются вас. По своему желанию, кстати, а не по принуждению. Вы так и не научились пользоваться той черной мощью, что заключена в вашей душе, как я вижу. А зря.
Я пробормотал:
— Она меня разорвет.
— Надо уметь справляться, — сказал он наставительно. — Вас к этому готовили!
— Но я провалил тест в самом начале, — ответил я горько.
Он отмахнулся.
— Ну, яблоко не вы сорвали, а Ева... если вы о том начале. А вы лишь благородно взяли вину на себя, женщин нужно защищать и все такое... Короче, я здесь потому, что вот-вот сюда прибудут.
— Кто?
— Не знаю, — ответил он. — Известно только, что некоторые силы, при этих словах надо многозначительно замолчать и указать пальцем вверх, постараются помешать. Чему, не знаю. Но чему-то здесь.
Я сказал с надеждой:
— Лорд Азазель, я тронут, спасибо за предупреждение. Вы ведь пришли предупредить?
Он ухмыльнулся.
— Сэр Ричард, не юлите. Я же вижу, вы отчаянно нуждаетесь в помощи. Вам не справиться.
— Похоже, — согласился я. — Когда-то же наступает момент, когда противник слишком крут?
— Это тот самый случай, — заверил он. — Потому я пришел помочь. Да и то не уверен, что получится. Смотря кто нападет... и сколько их будет. Так что соберитесь, призовите на помощь всю свою темную мощь. Вельзевул сказал, у вас его меч, это хорошо. Только вы можете наносить смертельные раны ангелам.
— Что? — переспросил я, не веря своим ушам. — Они смертны?
— Их земные тела, — уточнил он. — А если они в них, то да, это необратимо.
— А вы?
Он вздохнул.
— Увы, я бы всех Светлых перебил с удовольствием, но не могу. Ангелы не могут убивать ангелов. Может быть, и хотели бы, но, увы... А вот вы, загадочный смертный, как раз можете.
Я сказал нервно:
— Чего мне как-то не весьма хочется.
— Что делать, — сказал он. — Люди говорят, жизнь заставляет их многие вещи делать добровольно. Этого не понимаю, но не раз наблюдал, что да, делают такое, от чего могли бы увильнуть, но... делают.
