— Ничего, мы сами поищем, — широко улыбнулся товарищ Константин. — Вы только укажите общее нап-гх-авление, так сказать, гх-абочий векто-гх.
— Гарантии?
— А о каких, собственно, га-гх-антиях идет гх-ечь? Я ведь могу и плюнуть на сок-гх-овища, тем более большой воп-гх-ос: существуют ли они вообще? Так что укажите начало до-гх-оги, и мы вас не убьем.
— Даете слово?
Товарищ Константин кивнул.
— Тогда дайте нам посоветоваться.
— Советуйтесь, у вас пять минут.
Грищенков встал и на несколько метров отошел от костра. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
— Похоже, Роман Устинович, в этот раз мы попали в переплет.
— Да уж, — протянул Грищенков.
— Может, рванем?
— Куда? Джигиты этого маньяка нам руки скрутят, мы и ста метров не пробежим.
— Выходит, плакали сокровища Гоцлара?
— Выходит… — с обидой в голосе протянул Грищенков. — Хотя есть у меня одна мыслишка…
— ?
— Люди Акур-паши много честнее. Если товарищ Константин даст слово, то…
— Может, не стоит…
— Пока эти гады будут искать чужое золото, можно смотаться за людьми Акур-паши и подождать товарища Константина, устроив ему теплый прием.
— Наверное, стоит остановиться…
— Хватит болтать! — закричал товарищ Константин, повернувшись в нашу сторону, и потом более мягко добавил. — Давайте к косте-гх-ку, чаек стынет.
Когда мы подошли, первое, что я заметил, — тело Вельского исчезло. Нам вновь подали пиалы горячего чая.
— Итак, к какому же гх-ешению вы п-гх-ишли? — спросил революционер. — В его глазах засверкали неприятные искорки.
— Наши гарантии?
— Ну, судя по последним событиям, даже банк Его импе-гх-ато-гх-ского величества не даст вам полной га-гх-антии. Что ж, убить я вас не убью.
Грищенков кивнул.
— Хо-гх-ошо. Тогда можете начинать.
— Что начинать?
— Покажи нам, где начинается дорога в Гоцлар.
Грищенков посмотрел на меня. А я-то что? Похоже, мечтам моим о богатстве так и не суждено было осуществиться. Однако сейчас нужно было думать о том, как спасти свои шкуры, вырваться из лап этого убийцы-психопата.
Как там было нарисовано на карте? На несколько секунд я замер, изучая Двойную скалу, потом уверенно повернулся в сторону невысоких холмов.
— Пошли, что ли?
Мы шли с полчаса, обходя озеро-оазис и поднимаясь все выше и выше по склону одного из холмов. Наконец я остановился, внимательно оглядываясь. Где-то здесь находилась нужная мне лощинка. Движением руки я приказал своим спутникам подождать.
— Это где-то здесь… — пробормотал я, разглядывая кусты и вспоминая указания, начертанные на древней карте.
— Хо-гх-ошо, хо-гх-ошо, ты ищи, — подбодрил меня товарищ Константин, — твой д-гх-уг пока побудет с нами, а то вд-гх-уг тебе в голову придут какие-нибудь глупые мысли.
В ответ я ничего не сказал.
Спустившись чуть ниже по склону, я стал бродить среди скал и кустов, выписывая круги, все шире и шире. Товарищ Константин и его спутники терпеливо ждали, издали следя за моими перемещениями, наконец я натолкнулся на низинку, которая вроде бы соответствовала описаниям. Жестом поманив остальных к себе, я спустился по каменистому склону и замер перед глухой стеной. Отыскать выступ, открывающий тайный ход, было делом одной минуты. К моей радости, древний механизм оказался в полной исправности. В этот миг мне больше всего хотелось, пропустив вперед товарища Константина и его головорезов, закрыть за ним дверь. Ну а уж с остальными бандитами мы с Грищенковым как-нибудь справимся. Мне казалось, что лишившись главарей, они станут более покладистыми.
Поэтому, когда «революционеры» появились в лощинке, я всего лишь указал им на черный зев пещеры, ни слова ни сказав про скрытый механизм.
Однако товарищ Константин с большим скепсисом отнесся к указанной мною дороге.
— И вы, молодой человек, хотите уве-гх-ить меня, что это и есть до-гх-ога к сок-гх-овищам?
Я кивнул:
— Эта дорога ведет в Гоцлар, а где зарыты сокровища, я не знаю.
Товарищ Константин вновь с сомнением покачал головой. Потом кивнул двум бандитам:
— П-гх-ове-гх-те.
Те исчезли в темном проходе. Потом где-то там, в глубине пещеры, вспыхнул огонек. Разведчики вернулись минут через десять.
— Там локтей пятьсот, и начинается расселина.
— И куда она ведет?
— То ведомо одному Аллаху!
Хоть они и говорили не по-русски, я отлично понимал их речь.
— Вы обещали нас отпустить, — вмешался в их разговор Грищенков.
— Обещал, обещал… — товарищ Константин наморщил лоб. — Нет, батенька, что вы… Я обещал вас не убивать… Но отпустить… А вд-гх-уг это не тот ход? Вд-гх-уг вы меня обманываете? Нет… Так не пойдет… — И он вновь обратился к одному из своих помощников-азеров: — Не убивайте их. П-гх-ивяжите к колышкам, только пгх-ове-гхьте, чтобы понадежнее.
После чего меня с Грищенковым повели назад в лагерь, где нам велено было раздеться. Я повиновался, а мой друг попытался сопротивляться. Однако это оказалось бесполезным. Его не только раздели, но и избили прикладами винтовок. Судя по тому, с каким трудом он дышал, эти звери сломали ему несколько ребер.
Содрав с нас последнее исподнее, нас разложили на земле, привязали за запястья и лодыжки к колышкам, вбитым в песок. Причем колышки были вогнаны так глубоко, что любые попытки освободиться ни к чему бы не привели.
— Вот и славно, — осмотрев нас, заметил товарищ Константин. — Как видите, я свое обещание де-гх-жу. Что до солнца и гх-азных гадов, то относительно их я вам ничего не обещал… — тут он радостно хихикнул. — Так что вы пока тут полежите, позаго-гх-айте. А дня че-гх-ез т-гх-и — четы-гх-е, когда мы назад поедем, я, быть может, вас освобожу.
— Гнида, — только и выдавил из себя Грищенков, сплевывая на песок кровавую слюну и обломки зубов.
— Ну что вы, что вы… — с улыбкой отвечал ему товарищ Константин. — Всего лишь бо-гх-ец с ми-гх-овым импе-гх-иализмом. — И, подойдя, он со всего маха вогнал нос своего сапога в пах моего приятеля. Тот аж взвыл от боли, выгибаясь всем телом.
После чего Константин и его люди ушли, а мы остались лежать нагишом под неумолимым солнцем пустыни. Казалось, время остановилось. Каждая минута превратилась в вечность.
— Ну, что станем делать, приятель? — подал голос Грищенков.
Я не ответил. А что мне было говорить? Распятый нагишом на песке, я был совершенно беспомощен. Единственное, что мне оставалось, так это понять, отчего я умру: он солнечного удара, клювов стервятников или укуса какой-нибудь ядовитой гадины, которых в пустыне полным-полно. Последнее было бы предпочтительнее всего. Как говорится, смерть без особых мучений.
