— У овец? — восхищенно воскликнул Гвидион.
— Да, у домашних овец в том числе. Кстати, надеюсь, вас не смутит необходимость усыпить безнадежно больное животное?
— Не смутит, — после минутного размышления сказал Гвидион. Он отметил про себя неотъемлемую способность Змейка назвать все вещи своими именами и сделать это исключительно вовремя.
— Базовое отличие этого раздела медицины от других состоит в том, — продолжал Змейк, — что в обязанности ветеринара входит не только убийство пациента в случае, если болезнь неизлечима, но и массовое уничтожение здоровых особей в зоне карантина в случае обнаружения заболевания, например, ящуром. Время на размышление в таких случаях, как правило, бывает ограничено приблизительно тремя минутами. Поэтому мне хотелось бы услышать от вас сейчас: у вас не возникнет проблем с этой частью обязанностей? Лично вы найдете в себе силы объявить в регионе карантин при несомненных признаках ящура у пациента? Вы понимаете, что это означает: оцепление района, вызов расстрельной команды… ну, и ответственность в случае ошибки.
— Да, — сказал Гвидион.
* * *
Пандора Клатч, изучив бухгалтерские книги, стала рыскать по школе в поисках писчей бумаги, чтобы выписать наиболее подозрительные статьи прихода и расхода. Раздумывая, где бы ей одолжить бумаги, она явилась в библиотеку. Там было с виду пусто и тихо. За стеной книжных шкафов разговаривали два голоса.
— Давайте, у вас же череп раскроен, придется наложить швы. Нужно промыть…, — говорил первый голос. — Кто это вас так?
— Это был Теодорих Великий. Мы с ним не сошлись во взглядах на воспитание молодежи.
Пандора Клатч стала крадучись обходить шкаф, чтобы выяснить, кто это за ним разговаривает. Шкаф, однако, оказался неимоверно длинным, хитро изгибался и, когда казалось, что он сейчас кончится, делал легкий зигзаг и продолжался за поворотом.
— Ну как же так, коллега? — с мягкой укоризной сказал первый голос. — Как вы могли? Человек такого масштаба, как вы, — и вдруг затеять драку с каким-то мелким готским вождем!..
Другой голос с обидой, но очень непосредственно отвечал:
— Позвольте, но ведь он же первый начал!..
В это время из-за других шкафов послышались тихие голоса невидимых учеников Сюань-цзана, переводивших с листа:
— И вот, чтобы драконы совсем не подохли, ко двору призвали Ши-мэня, который умел ухаживать за драконами. Ши-мэнь был учеником чародея Сяо-фу, который питался цветами персика и сливы и умел, сжигая себя, вместе с дымом костра возноситься на небо. Обычно он занимался починкой сандалий на небе и починкой сандалий на рынке в Западном Чжоу. По образу жизни учителя можно судить и о том, каковы были способности ученика. Действительно, под присмотром Ши-мэня полудохлые драконы вскоре поправились и стали весело резвиться…
Сообразив, что шкаф ей не обогнуть, Пандора пошла обратно и у выхода из лабиринта шкафов как раз столкнулась с Сюань-цзаном, который предупредительно одолжил ей сорок чи[30] прекрасной рисовой бумаги, немедленно вынув ее из рукава, и хотел одолжить еще козью кисточку. От кисточки Пандора отказалась.
…Покончив с выписками, Пандора злобным коршуном слетела во двор Западной четверти и призвала к ответу всех, кто подвернулся ей под руку. Под руку ей подвернулся не успевший сориентироваться Мерлин и неотступно находящийся при комиссии верный своему долгу Змейк. В руках у Пандоры были листы со скандальными выписками из приходно-расходных книг, которые она громогласно зачитывала в приступе недоброжелательства:
— Мэлдуну на дорожные расходы, маршрут Карфаген — Фивы — Александрия Эфесская — Стамбул — Константинополь — Стамбул! — кричала она. — Как это понимать? Джема пятнадцать бочек и сидра сорок кувшинов из яблок с Авалона!
— Авалон — это остров, — успокоительно вставил Мерлин.
— Это место ежегодной осенней практики студентов первого курса, — более адекватно среагировал Змейк.
— Туники, пеплосы, хитоны, хламиды, экзомиды, гиматии, тоги, — почему в таком количестве, у вас что здесь, каждый день карнавал?
— Это учебная форма, — сказал Змейк.
— «Почему так много»! — возмутился Мерлин. — Да вы не представляете себе, сколько этого нужно! На них же все горит!..
— И что означает строчка «клады со дна моря» в статье прихода? И как понимать слово «Нибелунги» в графе «спонсоры»?
— Нибелунги — это такая фамилия, — сказал Мерлин, сам искренне веря в то, что говорит.
— У нас хороший контакт с зарубежными партнерами, — пояснил Змейк.
— В прошлом декабре внушительная сумма… почему-то в золотых флоринах… списана как расходы на прием святого Кьярана!..
— Это наша обычная рождественская программа, — сказал Змейк.
— Не могли же мы ударить лицом в грязь! Понятно, что святому много не требуется, но он же прибыл с учениками! Нужно же было как следует накормить! Тем более рождественские колбаски…, — Мерлин облизнулся.
— Почему для библиотеки закупается сено?
— Потому что в ведении библиотеки находится конюшня. Это один из библиотечных залов, — четко сказал Змейк.
— Что такое черепашня и почему туда в таком количестве уходят краски для росписи?
Пандора еще не успела по-настоящему разойтись. Она потрясала первым из своих листов, остальные же держала пока за спиной. Как раз в это время сзади к ней подошел на тонких ножках маленький каприкорн — «Древнейшие мифы человечества», — и выел у нее из рук соблазнительные листки бумаги.
— Он съел? — в злобном изумлении спросила Пандора Клатч, рассматривая оставшиеся у нее в руке клочки. — Почему здесь этот козел? — переформулировала она вопрос, спохватившись.
— Это не козел, — по инерции разъяснил Змейк. — Это учебное пособие.
* * *
— У нас небольшая проблема. Гвин-ап-Нудд будет две недели отсутствовать, и кто как не вы, коллеги, знаете, что он собирается не на курорт.
Гвин-ап-Нудд, опоясывавшийся мечом и вооружавшийся, молча помахал всем рукой в перчатке.
— Кто возьмется вместо него читать на седьмом курсе введение в замыслы Творца? Ну что вы, коллеги, — каких-то две недели почитать элементарный курс!.. Смешно даже! — всплеснул руками Мерлин. — Кто у нас может читать введение в замыслы Творца? Да практически кто угодно. Любой из нас знаком с материалом. Вот, к примеру, вы, Оуэн…
— Я?! Ни за какие коврижки! — сказал Мак Кархи.
— Если пива поднесут мне и дадут ржаного хлеба, я сложу рассказ, пожалуй, из познаний, мне известных, — доброжелательно предложил седой старичок, читавший «Мифы северных народов» на шестом курсе.
