Кассий беззаботно упал в тронное кресло, воткнув меч в расселину плит розового пола. Убранство дворца давило своей аляповатой роскошью, вызывая скорее дискомфорт, чем ощущение уюта. Домиций Лентул быстро измерил шагами залу, обнажив меч - ему послышался подозрительный шорох за плетеной ажурной ширмой у оконного проема.
Он разрушил это ненадежное укрытие одним точным ударом ноги.
Две девочки десяти зим от роду завизжали, в страхе прижавшись друг к другу. Полководец расхохотался.
— Что это вы тут делаете? Не самое удачное место для игры в кукол.
Малышки прекратили визг и в изумлении, смешанном с наивным детским любопытством, уставились на грозного воина, ласково заговорившего с ними на понятном им языке. Наверняка их запугали до невозможности, описывая завоевателей и их методы в отношении завоеванных городов, не имеющих с истинным положением дел ничего общего.
Заинтересовавшись, Кассий подошел ближе. Поначалу он не смог удержать смех при виде их мордашек, но уже в следующий момент его пробрала дрожь отвращения, стоило лишь взглянуть детальнее.
Пышно начесанные волосы. Красные, подведенные кармином губы, большие из-за черной туши глаза, яркие брови и огонь неестественного искусственного румянца на детских щечках. Одежда девчушек тоже оставляла желать лучшего, − расшитые яркими драгоценными камнями бюстье, короткие, прозрачные юбочки, так смешно контрастирующие с худыми детскими телами, в которых не было даже намека на будущую женственность. Принц был ошеломлен. Даже рабынь, служивших ему источником для удовольствия, он никогда не унижал подобными развратными одеяниями и похабным раскрасом.
Омерзительная догадка пронзила мужчин почти одновременно. Едва справившись с изумлением, Кассий хрипло прошипел:
— Что это значит?! Где ваши семьи?
Девчонки затряслись еще сильнее. Домиций предупреждающе коснулся плеча принца, видимо, овладев собой гораздо быстрее.
— Идите домой. Обнимите родителей и скажите, что больше сюда не вернетесь. И найдите нормальную одежду!
— И кого-нибудь, кто бы принес нам бочонок вина! — гаркнул Кассий. — Только сами его тащить не вздумайте!
Девочки ринулись со всех ног, сверкая голыми пятками.
Кассий почувствовал, будто его ударили под дых. Все было понятно без слов.
— Презренный народ! — хрипло прошипел принц. — Их стоило стереть с лица земли за такое! Я положу этому конец!
— Успокойся, это их обычаи, сложенные веками, они и не задумываются о неблаговидности таких поступков, — отозвался Домиций. — Конечно, время разврата, в котором они погрязли, теперь закончено. Это не вызывает сомнений.
— Дикие нравы! Презренный правитель! Когда я его найду, его смерть не будет легкой. Он ответит перед Эдером за свои мерзкие деяния!
— Это случится. Каковы наши дальнейшие действия?
— Навести тут порядок! И я не хочу оставаться на этой проклятой земле более одного круговорота. Здесь останется Кризий с третьим легионом, он быстрее уничтожит этот развратный жизненный уклад. А Гард догонит этого мерзкого правителя, и я желаю, дабы он погиб под самыми жестокими пытками за свою трусость и развратные законы!
Негодование Кассия прервало появление слуг с бочонком вина и кубками. Велев разлить хмельной напиток, принц потребовал от них сперва продегустировать его на своих глазах. Жизнь научила его быть осторожнее во всем.
— Приготовить ужин, у вас мера масла! Иначе голову с плеч! Чего стали? Выполнять! — осушив кубок, принц обратился к Домицию. — Проинструктируй Кризия. Пусть пояснит новый порядок жителям Гарбера как можно скорее, нет сил это терпеть. А я пока осмотрю здесь все.
Ветвистые лабиринты коридоров все же не сбили его с толку. По пути он встретил еще двух маленьких девочек в развратных одеяниях шлюх, и велел немедленно отправляться к семьям.
— Но меня выпорют, — возразила одна из них. — Мать декаду тому назад продала меня царю Антону за семь голов скота. Я пыталась убежать, но она привела меня обратно...
— Как зовут твою мать, дитя? — едва скрывая ярость, ласково поинтересовался принц.
— Карина с песчаной отмели, великий воин, —смущенно пробормотала девочка. — А я Вария. Мама сказала, что я своим телом куплю процветание и завидный брак своему брату. Он возражал, но мать отдала меня втайне от него...
Кассий с трудом сдержался, чтобы лично не проводить малышку к ее дому и прямо там не бросить бессердечную суку, ее мать, легиону своих солдат. Ничего. Этим он займется позже.
Принц снял с пальца простой металлический перстень с острым шипом посередине.
— Возьми, маленькая Вария. Найдешь среди воинов легионера Кризия и покажешь ему это. Скажешь, что я велел проводить тебя домой и на месте разобраться с... Со всеми вопросами.
Девочка убежала, не в силах скрыть недоумения по поводу того, почему завоеватель, которым ее пугали во дворце, оказался без рогов и без хвоста и пришел без страшного Лаки, а главное, не разорвал ее на части, а отпустил домой с этого кошмарного места и подарил красивое колечко.
Кассий с трудом взял себя в руки. Но уже в следующем зале на верхнем этаже столкнулся с новым варварством, составляющим чуть ли не культ этого народа.
Седой старец в голубом хитоне, усыпанном звездами, восседал среди подушек, в экзальтационной прострации что-то быстро чиркая стилосом на гладких камнях черного мрамора. При появлении принца оракул (его звание легко можно было определить по магической атрибутике комнаты) вынырнул из транса, скорее всего, фальшивого, и так же фальшиво поприветствовал "храброго завоевателя".
— Чем ты занят? — без особого интереса осведомился принц, дабы отметить свое присутствие как запланированное, перед тем как продолжить исследование завоеванного дворца.
— Духи света предначертали почетную смерть этим людям, и я пишу их на камне, — хитро улыбнулся старик. От его улыбки Кассия непроизвольно пробрала дрожь.
— В чем их вина?
— Это Закон Большого Жребия, утвержденный царем, — охотно ответил оракул. — Это высшая благодать, умереть на боевой арене ради правителя Антона и потехи народа Гарбера.
Кассий не пожелал слушать дальше. Только поразился сам себе, что раньше его возмущала матриархальная Атланта, тогда как на фоне кровавой развращенности ничтожного королевства Гарбер женское доминирование казалось чуть ли не благом.
Увиденное и услышанное почти ошеломило его. В подавленном состоянии он забрел на половину дворца, судя по декорациям, абсолютно женскую. Золотая дверь не то чтобы привлекла его внимание, он, скорее, подсознательно пошел на блеск солнечного металла. Даже удивился, когда обнаружил на своем пути матрону преклонного возраста с безумным от ужаса взглядом.
