– …Из головы вылетело, что это – живая планета… И теперь все пошло на перекос… Черт!..
Тут почва сильно передернулась – Творимир заскользил в пропасть. В последнее мгновенье успел ухватиться за травный клубень – но он уже висел над бездной, а травы трещали, выползали из крошащейся земля.
Пот обильно скатывался по лбу, застилал глаза – губы Творимира дрожали, он нервно выдыхал:
– И что же… погибну сейчас, что ли?.. Как нелепо…
Он попытался потянуться, но травный клубень вырвался, и Творимир покатился по отвесному склону. Он пытался вцепиться в землю, но тщетно – движенье было слишком быстрым.
И вдруг склон оборвался – началась бездна с совершенно отвесными, стремительно уводящими вниз склонами. Он ожидал, что на дне увидит свет – света не было, там темными щупальцами клубился мрак.
Сердце Творимира сжалось ужасом, а сам он вдруг зашептал:
– Пожалуйста, не дай мне погибнуть… Я не хочу погибнуть… Я не хочу этого мрака… Ну, пожалуйста, ну прости меня….
И тут он увидел, что в тех черных гранитных стенах, мимо которых он летел – множество маленьких окошечек. Этих окошек было больше чем росинок в поле, чем звезд в небе – десятки, а то и сотни тысяч крапинок. За некоторыми окошками провисал зловещий мрак, за иными – тускло мерцала сама смерть. И, словно железку к магниту, притянуло Творимира к одному из этих окон…
Он ворвался в узенькую, каменную комнатушку. Пребольно ударился о стену, но вот уже вскочил на ноги, огляделся.
От одной стены отделилось чудище. Как и положено, у чудища была клыкастая пасть, когтистые лапы, безумно выпученные глазищи, и чрезвычайно низкий лоб. Чудище прыгнуло на Творимира, а тот извернулся, подставил чудищу подножку – то врезалось в стену. Затем Творимир отпрыгнул к окну – чудище метнулось на него… и вылетело в окно…
Творимир не испытал никакой радости от этой победы – он метнулся в узенький коридорчик. Коридорчик изогнулся под прямым углом, затем – еще и еще. Затем ход раздвоился. Затем – разтроился… Открылось несколько лестниц. Творимир выбрал ту, которая вела вверх. Пробежал не менее сотни ступеней, но тут стало темно – лестница оборвалась, и Творимир полетел вниз.
Ударился о каменный пол. Вновь оказался в маленькой комнатушке, и вновь на него бросилось чудище. Это чудище было куда страшнее и сильнее первого, однако Творимиру удалось заманить его к черному, бездонному колодцу в центре комнатки – там чудовище и сгинуло.
Из этой комнатки открывалось два прохода – Творимир сделал выбор, и вот вновь вилял среди резких, узких углов. Дверка – из–за нее слышалось зловещее шипенье, осторожно приоткрыл дверь – веющая могильным хладом тень метнулась на него – Творимир едва успел захлопнуть.
Затравленно огляделся, и тут приметил – в углу валялся лист с некими письменами. Подобрал, стал разбирать – оказывается, там описывалось, как уничтожить призрачную тварь: надо было собрать некий механизм из предметов, разбросанных в этом коридоре.
Битый час он ползал, собирал некие изогнутые палочки. Потом еще несколько часов, обливаясь жарким потом, согласуясь с инструкцией, собирал механизм. И вот в его руках нечто стрекочущее, дышащее опасным красным дымом. Творимир завопил, и, выставив орудие пред собою, бросился в комнату с призраком – тот забился в угол – красный дым обволок, растворил в себе тварь.
Взмокший, трясущийся от долгого напряжения Творимир усмехнулся:
– Ну, вот – расправился с тобой… теперь дальше…
Но он шагнул к окну. Увидел противоположную гранитную стену – мириады зловещих окошек зияли в ней. Тысячи этажей взметались вверх, тысячи этажей уводили в бездну.
Творимир схватился за голову, и застонал:
– Куда бежать?.. Ведь все это – безумие… Анна, пожалуйста, если ты можешь – помоги мне…
И он замер: несколько минут простоял так – прислушивался. Ответа не было.
Развернулся, прошептал:
– Что ж – буду бежать по этим коридорам; буду карабкаться вверх, сколько хватит сил…
Он побежал по очередному коридору – стены оказались в чем–то темно–липком. Творимир поскользнулся, упал – вымазал ладони и лицо, почувствовал сильное жжение.
Бросился дальше. Жжение усиливалось. Тело Творимира преображалось. Он завопил. Вместо ног и рук вырвались покрытые жесткой щетиной лапы; лицо разорвалось в морду отвратительного насекомого.
Бешеный, неусыпный голод, а еще неконтролируемая жажда спариваться гнали его вперед. Человеческие мысли терялись под могучими инстинктами.
В очередной комнатке его поджидала исполинская крыса – крыса была разодрана. Он уже склонился над смрадной, кровавой плотью – и тут собрал всю волю, и метнулся в окошко.
Удивительно, как протиснулось в это узкое отверстие могучее, жирное тело паука. Но вот он снаружи. Полетел вниз, но окна вновь его притягивали.
«Нет. Не сдаваться!.. У меня не хватит сил вырваться в следующий раз!.. Я навсегда останусь в одной из этих замшелых комнаток, среди насекомых, крыс и призраков!»..
Его почти засосало в окошко, за которым страстно мерцал кровавый свет. Острыми когтями вцепился паук–Творимир в отвесную стену – удержался. Из окошка изгибаясь, вылез розовый слизень, обмотался вокруг задней лапы – титанический рывок вверх – лапа оторвана. Зато Свобода!..
Он несся вверх…
«Только не дай мне пасть в бездну!.. Спаси!!..»
* * *
Холодная родниковая вода оросила губы, живительной струей попала в рот. Он сглотнул, кашлянул – открыл глаза. Небо уже окрасилось заревыми цветами, но еще мерцали самые яркие звезды, еще блаженно–тихим, ночным был воздух.
Анна над ним склонилась, смотрела тихо и нежно.
– Анна… – прошептал Творимир. – Я все еще паук?
– Нет, что ты… Ты – человек…
– А пропасть? Ведь меж нами образовалась пропасть, и я в нее пал.
– Никакой пропасти нет, и не было.
– Выходит, все привиделось…
– Да. Ты бросился на меня, но в глазах у тебя помутилось (должно быть, сказалось многодневное перенапряжение), ты споткнулся и упал. Всю ночь я ухаживала за тобой, но только теперь ты очнулся.
– Анна, ты прости меня, пожалуйста.
– Ничего. Я простила. Я за тебя очень волновалась. Но вот, божьей милостью, ты жив. Как самочувствие?
– Хорошо. Пойдем обратно. Сдается – скоро на нас нападут.
Анна подала ему руку, и так – рука об руку, они вернулись в монастырь. Когда переступили ворота – уже совсем рассвело.
* * *
В монастырь прибывали все новые и новые крестьяне. Некоторые ехали с семьями, с нехитрым домашним скарбом, на телегах, но большинство пробирались по одиночке, и в стороне от дороги – опасались нападения…
