— Нет никаких лазеек! Я просто решил навестить вас, и уже перед самой дверью услышал зов.
Рудольф даже обиделся.
— Да ну тебя. Вечно ты испортишь всю таинственность.
— Хорошо, — не стал спорить Мефодий. — Я создал минусовой турбо тоннель с гипервывихом через полое пространство субстанционного декремента. О подробностях даже не спрашивай!
— Ух ты! А что это такое?.. — глаза Рудольфа заблестели.
— Хорош дурака валять. Давайте думу думать!
— Погоди, Ивка. А как же тогда Ветер исчезает?
— Он просто хорошо маскируется и быстро двигается. Нет, конечно, есть теоретическая возможность устроить смещение пространства и проскочить в получившийся проход, но на это уйдет столько субстанции, что просто так, для баловства это делать никто не станет.
— Ха! И что же это, по-твоему, как не телепортация?..
Ивор ощутил себя в своей тарелке. Не было более комфортной для него ситуации, чем размышлять над чем-то вместе с друзьями. В такие моменты они становились как единое целое.
— Мефодий, нам нужны твои мозги, — сказал он, после того, как тема телепортации была исчерпана. — Формулирую задачу — нужно удивить Алину.
— К ней подкатывает Клемент. Нужно проучить его и доказать, что наш Ивка во сто раз лучше.
— Рудольф, не перебивай.
— Разве я не дело говорю?..
Они вновь заспорили, потом разом замолчали и принялись думать. На сей раз думал один Мефодий. Ивор с Рудольфом только делали вид, ибо настолько верили в способности друга, что считали свою миссию исполненной уже на стадии формулировки задачи.
Через пару минут такого «думания» друзьям стало скучно. Мефодий размышлял молча и неподвижно. Рудольф сидел у него за спиной и скопировал его позу. Прядка на его макушке сделала то же самое. Ивор фыркнул. Мефодий раздраженно повел бровью. Ивор постарался принять серьезный вид.
Рудольф прикрыл глаза, губы его шевельнулись. Уши Мефодия вдруг начали расти, принимая форму лопухов. Ивор отвернулся, едва удерживая смех.
— Что это такое? — воскликнул дородный юноша. — Я, между прочим, думать пытаюсь.
— Не нужно пытаться, нужно быть, — изрек Рудольф мудрость, которую впервые слышал как раз от Мефодия.
Дородный юноша не мог долго спорить, когда перед ним стояла умственная задача. Он уже теребил башмак, бормоча Слово Извлечения Сути. Вокруг его головы запрыгали тени, он вглядывался, бормотал что-то, хмурился.
— Это надолго, — сказал Рудольф. — Может быть, пока съедим пудинг, что приготовила моя матушка?
— Я все слышу, — сказал Мефодий, не отрываясь от образов. — Не забывайте, что пудинг вы обещали мне за помощь на зачете по сморкунам у Ветра. Странно, что такой знаток, как ты Рудольф, не сумел ответить на девять из десяти вопросов.
— Я практик, а не какой-нибудь там теоретик! — воскликнул рыжепрядый патетически, но дородный юноша уже не слушал его, снова углубившись в поиски только ему одному известной истины.
Ивору было немного стыдно. Мефодий старается для него, а они даже не пытаются помочь. Но когда рядом был Рудольф со своими шуточками, Ивор ничего не мог с собой поделать. Рыжепрядый принялся рассказывать о том, как дети кузнеца пытались выкупать Клемента. Делал он это в лицах, да так весело, что Ивор смеялся, уже не скрываясь. Но Мефодию это не мешало, он настолько углубился в свой башмак, что ничего не замечал.
— А знаешь с чего все началось? — повизгивая от смеха закончил Рудольф. — Я намекнул старшему брату, что у Клемента дома сломалась ванная. А он такой чистоплотный, такой чистоплотный…
— Знаю, что делать, — сказал Мефодий в пространство.
Друзья обернулись к нему, позабыв о беседе.
— Что? Говори скорее! — в один голос крикнули они.
— Я перебрал много вариантов. Девушки существа непредсказуемые, но и их поведение можно предугадать и классифицировать. Я посмотрел статистику, почитал опросы очевидцев и участников событий…
— Каких событий? — влез Ивор.
— Ну, свиданий. Так вот, все сошлось к тому, что у тебя нет никаких шансов против Клемента. Смотри, девушки любят подарки — раз. Девушки любят красивые вещи, от которых у их подруг разгораются глаза от зависти. Еще они обожают красиво обставлять помещение, в котором живут, и по десять раз переставлять вещи с места на место. Они любят блистать в обществе, посещать места, где очень много важных людей, обязательно с их женами. И чтобы на них было платье, глядя на которое все жены важных людей позеленеют от зависти и…
— Ты прав, — проговорил Ивор, мрачнея, — у меня нет шансов.
— Да, именно так я и подумал, вспомнив Клемента с его неограниченными ресурсами и положением в обществе его папочки. Но есть одно «но»…
— Какое!? — встрепенулся влюбленный юноша.
— Я решил не сдаваться, и углубился в историю. Я где-то слышал, что люди домагической эпохи достигли не малых высот в искусстве обаяния. У них даже существовало целое направление искусства — любовная литература. Ею занимались такие специальные люди — литераторы.
— Ого, — оживился Рудольф. — А что это такое? Любовная понятно, а литература?
— Литература — это сочиненные истории.
— Сочиненные? Зачем их сочинять? Разве мало с нами происходит разных приключений?
— Ивка же сочиняет сказку про нас.
— Это не он сочиняет, а карта. Тем более, там все правда!
— Будто бы ты всегда правду говоришь, когда похваляешься о своих похождениях на фермах, — вмешался Ивор. — С три короба наврешь, как настоящий литератор.
— Ты чего? — надулся рыжепрядый. — Приукрасить — это не означает наврать.
— Вот, — продолжал Мефодий. — Литература — это и есть приукрашенные истории.
— Мы отвлеклись, — прервал друзей Ивор. — Люди древности могут нам как-то помочь?
— Я не знаю, — смущенно сказал Мефодий. — Там такая чушь, что я теряюсь даже. Но говорят, что это безотказно действует.
— Что? Что именно? — подался вперед Ивор.
— Там сказано, что для расположения к себе девушки, нужно спеть ей под окном серенаду.
— Что? — разинули рты Ивор с Рудольфом.
— Серенаду. Специальную песню, которая… — Мефодий прикрыл глаза, обращаясь к башмаку, и процитировал. — Которая должна растопить лед женского сердца. Это называется романтика. Тут сказано, что девушки ее очень и очень любят. Даже больше чем роскошь и дорогие предметы.
Ивор с Рудольфом переглянулись.
— Отцу расскажу — обалдеет, — сказал Рудольф. — До такого даже он не додумался, остановился на цветах.
— Да, цветок ей очень понравился, — сказал Ивор. — Мефодий, как бы глупо это не звучало, но нам нужно попробовать. В меня вселяет уверенность это слово — романтика. В прошлый раз его произнес Рудольф, ссылаясь на папу, и у меня все вышло. Сейчас оно всплыло в твоем башмаке…
