- За жизнь!
- В неволе? Думаешь, для него эта клетка лучше смерти?
- Он мог бы попробовать вырваться на свободу!
- Он - посреди чужого мира, где все не так, как у него дома: другие запахи, другие звуки, где вокруг - враги. А ведь волк - не одиночка. Он живет стаей. Нет, - горожанин качнул головой, - он не доставит вам удовольствия от зрелищного боя.
Просто позволит Шаху загрызть себя… Если мой пес, раздразненный кровью предыдущих противников, забудет о своей собачьей гордости и нападет на того, кто просто лежит и ждет конца.
- Однако, - хмуро глянул на него устроитель игр. - Ты специально говоришь все это?
Решил поставить на своего?
- Ты же знаешь, я никогда не делаю ставок. Мне достаточно победных.
- Зачем же тогда портишь игру?
- Я говорю то, что есть - только и всего. Боя не будет. А, значит, не будет ни победителя, ни проигравшего. Что ты будешь делать со своими ставками в таком случае?
Шак задумчиво почесал затылок. Подобный расклад ему совершенно не нравился, поскольку в отсутствии законного победителя каждый мог объявить им того бойца, на которого ставил. И потребовать свой выигрыш. И разбирайся потом… Он окинул взглядом клетку с лежавшим посредине волком, поморщился, тяжело вздохнул, с надеждой спросил:
- Гешт, может, ты, все-таки, прикажешь Шаку…
- Подождите, подождите! - заволновались игроки. - Вот мы уже поставили на волка, а теперь оказывается, что настоящего боя не будет…
- Все выглядит так, будто с самого начала подстроено…
- И даже если это не так…
- В общем, мы хотим вернуть наши деньги!
- Так! - стоило кому-то заговорить о возврате денег, устроитель игр преобразился.
Из наевшегося до отвала полусонного пса он превратился в голодного зверя, у которого из пасти пытаются вырвать кость. - Умолкните все! - прикрикнул он на игроков. -Я кое-что придумал.
- Нечто, способное изменить взгляд на жизнь этого самоубийцы? - недоверчиво взглянул на него хозяин пса.
- Ты говоришь о звере, словно он - мыслящее существо! - поморщился Шак.
- Во всяком случае, мой Шах может думать и даже принимать самостоятельные решения.
- Волк приграничья - не священное животное госпожи Айи. Он - только дикий зверь.
И если что им и движет - так это инстинкт.
- Думая так, ты вряд ли что-то исправишь.
- Волк был продан мне не один, а в паре со своей серой подружкой. Я еще не хотел покупать суку, потому что, хотя та и волчица, выставлять ее против кобелей все равно глупо. Но торговец настаивал на своем, говоря, что для моих целей нужна именно пара. Тогда я не озаботился причиной этих слов, но теперь, кажется, начинаю понимать… Эй вы, - окликнул он своих помощников,-тащите ее сюда!
Посмотрим, - его губ коснулась кривая усмешка, а в глазах, обращенных на волка, вспыхнула мстительная злоба, - что ты запоешь, если я стану бить твою подружку плеткой до тех пор, пока ты не вступишь в бой!
- Неплохой расклад… - одобрительно закивали те, кто ставил на волка, чуя свою выгоду.
- Это не честно, - нахмурились ставившие на пса. - У вашего бойца появится новый стимул, а у нашего…
- Тот же самый, - только Гешт оставался совершенно спокоен. - Что собака, что волк - разница невелика. За самку оба будут биться с одинаковой яростью. Ведь она достанется победителю… А как бы ни был разумен зверь, - он с уважением глянул на устроителя игр,-ты прав: есть инстинкты, которые превыше всего!
Мати следила за всем происходившим в пол глаза, слушала в пол уха. Губы девушки были плотно сжаты, стрелки бровей сведены, на лице - задумчиво-недовольное выражение.
Тот горожанин оказался прав. Собачьи бои оказались ей совершенно не по душе. Они были ей противны. Хотя девушка и понимала, что этим собакам нравилось драться.
Как горели их глаза! Сколько в них было ожидания, предвкушения… И, все равно, она была не в силах смотреть на раны, покрывавшие тела животных. Она чувствовала боль так явственно, словно это была ее плоть. Текшая кровь заставляла дрожать душу…
А когда привели волков… Конечно, это были не Хан с Шуши. Снежные волки отличались от приграничных даже больше, чем последние - от городских собак.
Другая стать, шерсть… И лишь глаза - рыжие, умные, дикие…
Ей было наплевать на себя, на людей, на богов, на всех на свете, но стоило встретиться взглядом с волчицей, заглянуть вглубь ее трепетных глаз, и слезы потекли по щекам девушки. А потом, вместе со способность плакать, к ней вернулась душа.
"Великие боги, что со мной? - она испуганно огляделась вокруг. - Где я? Как я попала сюда? Что я здесь делаю? Что… Что вообще происходит?" - сначала у нее были только вопросы. Она словно проснулась ото сна, который длился целую вечность, не помня ничего, что предшествовало в этой дреме.
"Невозможно! Я не могла быть такой бессердечной! - ее глаза наполнились ужасом.
- Не могла вести себя, как… Как тень с ледяным сердцем! Я… Великие боги, неужели Снежинки действительно больше нет! Неужели… Это из-за меня! Она умерла из-за меня! А я даже не попыталась ее спасти, хотя бы как-то облегчить ее судьбу!
Вместо этого… Вместо этого я вызвала еще более ужасное создание - демона, который, если бы его не остановили… меня не остановили, разрушил бы весь город!
И… Папочка!" - у нее возникло страстное, непреодолимое желание найти отца, броситься ему на грудь, и расплакаться. В этот миг ей казалось… Она была почти уверена, что, стоит ей сделать это, и все сразу исправится, страшная правда обернется какой-то ужасной ошибкой… Ну ладно, пусть не совсем ошибкой. Ведь что-то должно было произойти на самом деле. Пусть ее накажут. Главное, чтобы все это осталось позади.
"Навсегда! Чтобы ничто… Никогда…" - она что было силы сжала веки глаз, так что в навалившемся мраке заалели всполохи неведомой зари, а затем ее полные слез глаза обратились на волчицу, которая сперва огрызалась, пытаясь ухватить бившего ее непонятно за что человека за руку или хотя бы попытаться вырвать у него хлыст, а затем, заскулив, припала всем телом к земле, сжалась в комок, более не уворачиваясь от ударов.
- Не надо! - не в силах больше терпеть, Мати сорвалась со своего места, бросилась вперед, упала рядом со зверем, закрывая ее от ударов своим телом.
- Кто-нибудь, уберите эту девчонку! - зло бросил горожанин, однако остановился, опустив плетку. - Уйди, дура! Это же дикий зверь! Да еще разозленный до предела!
Ты и глазом моргнуть не успеешь, как она порвет тебе горло!
- Нет! - Мати вцепилась в шею волчицы, что было сил прижалась к ней, удивленно глядевшей рыжими глазами на ту, которая решилась пойти против своих, встав на ее защиту. Конечно, дочь приграничья могла бы броситься на эту странную смертную, стремясь выместить на ней свою злость. Но она не стала. Волчица даже не зарычала на чужачку, лишь потянулась к ней носом, принюхиваясь, словно пытаясь разобраться, кто это пришел ей на помощь? Уж не сестра ли, принявшая волей богов такой странный облик?
