— Так. А вторую?
— Тебе и первой хватит. — Отмахнулся Прохор — Чего там дальше?
— Погоди. Какая вторая цифра?
— Ну четыре! — нетерпеливо сказал хозяин.
— А третья?
— Чаво?! Вот же… едрена кочерыжка, а! Что значит «третья»?!
— Да ладно, Прохор, это он так издевается. — Успокоил Жужа — Не обращай внимания. Фома и чё дальше-то? — голос его был слегка захмелевшим.
— Да ничего. Прохор максимум на семьдесят выглядит. И передвигается так, что наш детский сад едва поспевает. Сечешь? — Фома встал из-за стола — Дед, а ты воду где берешь?
— Дык, дождевую и беру. Ты не пей воду, захмелеешь втрое. Чайку дождись. Горячего. Настоящего, заварного.
— Ага, радиоактивного! Кислотного дождевого!
— Обижаешь! Я ж воду-то «Вывертом» чищу! Похлеще любых таблеток ваших будет. Одного артефакта на месяц хватает. Кладу в бочку на дно и все. Видал во дворе бочки? Во, там и беру воду. О, кстати, надо бы поискать «Выверты», а то у меня как раз поизносились.
— Ну, тогда я спать. А то, судя по твоей бутылке, чай не скоро будет. — Фома лег на лавку у печки и прикрыл глаза.
Он еще некоторое время слушал возбужденные подвыпившие разговоры обо всем, что на ум шло. Потом Жужа рассказал про возможности его — Фомы — противостоять контролерам и предложил изумленному до глубины души Прохору назвать причину такого «отклонения» от нормы или источник сей неимоверной силы. У них завязался спор, прерывающийся тостами. Жужа попеременно настаивал на том, что у «подопытного» имеется артефакт от пси-воздействий, что он мутант и сам сродни контролерам, что он результат генетических экспериментов, что бывший монолитовец и приводил еще много всяких разных доводов, разумных и откровенно бредовых. С некоторыми Прохор частично соглашался, с некоторыми вовсе нет. Но сам настаивал на том, что все дело и вся сила в непостоянстве характера и поведения самого обсуждаемого. Зона, якобы не может зацепиться за изменчивое сознание и нес чушь наравне с Жужей дальше в том же духе. Дальше Фома не слушал — уснул.
Во сне он отбивался от огромной своры детей. Они загоняли его в угол и набрасывались скопом, чтобы загрызть насмерть. Все повторялось много раз, и в конце детвора сменилась человекообразными обезьянами, которые делали то же самое и столько же раз.
Фома проснулся. На сердце непонятная тревога. Слабая, но постоянная. При этом мысли чисты и безмятежны.
В доме темно, но уже явно не ночь. Просто в лесу всегда темнее. Все спят — Прохор на печи, Жужа за столом обнимает пустую бутылку, что-то неразборчиво бормоча, а остальные в тех же позах и там же, где и вчера. Спать не хотелось. Он встал и вышел на улицу — подышать свежим воздухом.
На улице чуть светлее, вероятно, утро само только просыпалось. Жаль, что электроника не работает, не узнать, который час. Но как тогда свет в доме горит? Надо спросить хозяина.
Фома с любопытством отметил наличие грядок в ограде — дед кормится со своего огорода.
Он вспомнил дом, и так сильно захотелось уйти. Вот прямо сейчас, когда все спят и никто ничего не узнает. Выйти из леса не проблема — идти строго в одну сторону. А что до тропы, так Прохор еще вчера Жуже объяснял, что это из-за тумана выйти не могли, а сегодня, когда его не будет, можно запросто выйти и самим. Может, и правда уйти?
— Ты куды собрался?
Голос Прохора застал Фому, когда он держал в руках рюкзак и оружие, и собирался толкнуть входную дверь, чтобы покинуть дом. Он обернулся.
— Чаво молчишь? — старик строго прищурился.
— Во двор.
— Слинять решил? Вот так, никого не предупредив? Не сказав «спасибо»?
— Ничего подобного. — Фома все же толкнул дверь и вышел во двор — Просто спать не хочу. Вот и решил стволы почистить, подготовиться заранее. А ты чего так рано поднялся?
— Тебя услышал… — Прохор шел следом за сталкером.
Фома подошел к рубочной колоде, бросил рядом рюкзак, сел и стал раскладывать оружие и принадлежности для его чистки.
— Дед, у тебя ветошь есть лишняя?
— Счас принесу. — Прохор развернулся и пошел в дом.
— Стой. Воды сразу набери. Пожалуйста. — Фома снял фляжки и подал хозяину.
Прохор вернулся через минут десять, подкатил другую колоду и сел напротив. Еще минут десять молча пристально смотрел на то, как сталкер сосредоточено начищает М-16.
— Ты чаво сурьезный такой, сынок? Случилось что?
— Ничего. Просто сон приснился дерьмовый, вот и думаю.
— Тю! Сон! Нашел, чаво бояться! Зверья бойся, аномалий или там…
— Ты не понял, когда мне что-то снится, всегда потом что-нибудь плохое случается. Это уже, как я заметил, стало закономерностью. А раньше — ну, до Зоны — мне вообще ничего и никогда не снилось, что я мог бы запомнить к утру. Чем дискуссию завершили вчера?
— Ты о чем? — нахмурился Прохор.
— О вашем «В чем сила?». Обо мне же вчера спорили.
— А может, это я у тебя должон спрашивать, в чем твоя сила? Ты как контролеров не боишься? Если Жужа не врет, конечно.
— Не знаю. — Вяло ответил Фома — Не верю я и все. Ну, так чем спор завершили?
— Да ничем. Я ему говорю, что это у тебя от непостоянства настроения, мыслей, ну, и всего, в общем. А он не соглашается. Так и не пришли к соглашению. А тут вона как — он едрить, не верит! — Прохор сплюнул, достал из бокового кармана кисет и принялся сворачивать самокрутку.
— Понятно, дед, и ты мне не веришь. Не продолжай только, ладно? Возьми вот лучше в рюкзаке у меня два «Выверта» лежат. И не спорь — это за гостеприимство.
Прохор подтянул рюкзак сталкера, порылся и явил свету пару артефактов.
— Ну, спасибо… — Смущенно выдавил он.
— Тебе спасибо. Считай — от всех. А то эти гаврики не догадаются. Слушай, а у тебя кроме твоей берданки другого оружия нет?
— Не. Мне и ее родимой с лихвой хватает. Сюды редко хто сильный забредает.
— А хочешь, подарю? Так сказать, за спасение?! — Фома как раз заканчивал с дробовиком и потряс им — Вещь надежная, тихая, автоматическая, на восемь патронов. Тяжеловат для тебя будет, но думаю, привыкнешь. Отдача несильная. Да и калибр твой.
— А ты уверен? Я ж в энтой хреновине нерусской не разберусь.
— Ну, положим, чистку ты уже наблюдал. Щас остальное покажу и…
Фома показал, куда вставлять патроны, как дослать патрон и как держать при стрельбе от бедра и прицельно.
— А ну, примерь, — он подал дробовик Прохору.
Старик взвесил в руках, примерился.
— Да, тяжеловат малость. А не жаль?
— Бери, — щедрым широким жестом отмахнулся Фома — У меня скоро новый будет. Я же говорю — сон видел. Обязательно кто-нибудь из отряда голову сложит.
