— Хорошо, магистр алхимии Ханк, — кивнул барон, подавая знак вампирше и дочери. Девушки уселись на свои места. — Расскажи, что ты делал среди нашего ополчения.
Алхимик приосанился.
— Мне известен секрет получения золота! — с важностью сказал он. По залу пронёсся шёпот — удивления, недоверия, интереса, жадности. — Я открыл способ извлекать из железа благородство, необходимое для создания благороднейшего из металлов. Метафизическая сущность оружия позволяет добиваться этого наилучшим образом. Владелец также оказывает влияние на исход превращения. Меч, отнятый у разбойника, никуда не годится, только оружие честного воина может претерпеть все необходимые трансформации и, отринув низкое, лежащее в его ощутимой природе, явить нам то высокое, что есть в его духовной сущности.
В воздухе запахло непониманием такой силы, что Вейма едва не задохнулась. А алхимик продолжал вещать, призывая древних философов в свидетели гениальности своего замысла, упоминая и идеи, и атомы, и небесные сферы.
— …и я добился успеха, — закончил, сияя улыбкой, алхимик. — Решительного, недвусмысленного успеха! Когда мои выкладки оказались верными — куда я ещё мог побежать, как не к самому храброму, самому благородному, самому лучшему войску в мире?!
Кто-то заухмылялся, довольный этой грубой лестью. Кто-то так ничего и не понял и остался сидеть в полнейшем недоумении, у кого-то непонимание вызвало гнев. Некоторые — их было меньшинство — чуяли подвох и сердились вполне осознанно, но никак не могли облечь свои смутные ощущения в слова. Руки баронов из последних двух категорий зашарили по поясам в поисках оружия.
Вейма принюхалась к своему сюзерену. Он оставался совершенно спокоен, не впечатлившись ни одним словом из произнесённой речи. Ни сложность её, ни обещания, ни лесть — ничего его не тронуло. Это было… интересно. И страшно. Барон Фирмин был сейчас как древний боец на арене, выжидающий, когда можно будет покончить с противником одним ударом так, чтобы и самому не устать, и не разочаровать свою публику слишком быстрой победой.
— Учёная речь, — раздался голос графа Вилтина — одного из тех, кто действительно чувствовал подвох. — Почему бы нам, бароны, не воспользоваться плодами своей доброты?.. Мы отправили эту девушку, придворную даму юной Норы, учиться в университете Ранога. Она выучилась и имеет степень магистра искусств. Несомненно, она найдёт, что ответить своему высокоучёному собрату.
— Он не… — запротестовала вампирша, но стихла под взглядом сюзерена.
— Она будет счастлива, получив позволение говорить, — ответил за неё барон Фирмин.
— Только без этих заумных штучек! — потребовала хмурая баронесса Кертиан. Она как раз просто злилась, ничего не понимая в речи алхимика — Без философов и атомов! И этих, как их там! Фигур речи!
Граф Дитлин как будто собирался возразить, но промолчал. Баронесса явно была очень решительной женщиной, готовой в любое мгновение заткнуть рот тому, кто помешает ей услышать желаемое.
Вейма встала и поклонилась как кланялись в университете. В её платье это выглядело нелепо, но опускаться в реверансах она не умела. Мысли так и прыгали. Ей предстояло произнести речь и, желательно, более успешную, чем все её предыдущие выступления. Вспоминался совет Магды — думать не о риторических фигурах и правилах, а о том, что хочешь донести. Кроме того, надо учитывать, что все устали, слушая запутанное выступление лживого алхимика. И, потом… кажется, ей известно, ради чего он сюда пришёл…
— Благородные бароны! — громко произнесла Вейма. — Я не буду утомлять вас учением об атомах или небесных сферах. Я расскажу вам о золоте страны Офир, которая упоминается в священной книге.
— Мы, что, сказки слушать собрались?! — выкрикнул кто-то незнакомый, сидящий рядом с графом Дитлином.
— Барон Абеларин, — ответили ему с противоположного конца зала, — разве может быть что-то плохое в истории, описанной в священной книге?
— Мы не в церкви! — продолжал возмущаться барон Абеларин, но на него кто-то зашикал, и он замолчал.
— Эта история не описана в священной книге, — возразила Вейма. — Она произошла позже, с отважными мореходами, которые захотели разыскать легендарную страну Офир, где, как известно, золото валяется на улицах вместо мусора. Они долго скитались по дальним морям, прежде чем опасные ветра прибили их к берегу. Из четырёх кораблей доплыл только один, но они радовались — ведь тогда им не придётся делить добычу! Страна Офир была на самом берегу, но золото не валялось в ней на улицах, ему была отведена другая роль. Оружие, кандалы, решётки, ножи и мечи — всё, что у нас делается из железа, было выполнено из золота. Алчность охватила мореходов, но не меньшая алчность завладела и душами жителей Офира. Однако они проявили благородство и предложили обмен. Всё железо, которое было при моряках, они сменяли на золото, всё без остатка, до последнего гвоздя в корабле. Добрые жители страны Офир дали им воды и припасов и отпустили восвояси.
Девушка помолчала и добавила:
— Это очень старая легенда. Её мало кто знает… она записана в одном старом молитвеннике на полях… сыном единственного, кто выжил из тех мореходов…
Эта история пришлась более по вкусу слушателям, чем запутанные рассуждения алхимика. Барон довольно кивал.
— И что же дальше? — не выдержал кто-то. — Офирцы убили их, чтобы вернуть золото обратно?
Вейма покачала головой.
— Нет… офирцы отпустили их с честью.
— Они перебили друг друга, чтобы не делить золото? — предположил кто-то ещё.
Вампирша грустно улыбнулась.
— Нет, они были верными товарищами.
— Не томи! — потребовала баронесса Кертиан.
— На них напали пираты, — пояснила вампирша, когда напряжение в зале стало невыносимым. — Золотым мечом невозможно драться. Отважные мореходы не сумели отстоять свою богатую добычу… и сами попали в рабство. Лишь один сумел вернуться домой — разбитый старик, заставший в живых только одного из своих сыновей.
— Хорошо сказано, — хмыкнула баронесса. — Так, значит, магистр алхимии превращал железные мечи в золотые? И только оружие лучших воинов подходит для этой цели? Когда же нам ждать разбойников, чьи мечи не годятся для преображения? Они уже знают, что здесь есть добыча и нет оружия?
— Я не имел в виду, ваша милость… — забормотал алхимик.
Баронесса перевела взгляд на предводителя союза.
— Фирмин, я всё вижу! — рявкнула она. — Ты что-то припас для нас! Кроме этой истории!
Барон сделал знак Вейме садиться и неторопливо кивнул.
— Да, Кларамонда, — обратился он к баронессе по имени. Та невольно усмехнулась. — Менно, позови сюда Куно-простака, Вимо-рыжего и Одо-весёлого.
Все молча ждали, пока вызванные кнехты не протопали через зал и не вытянулись перед своим сюзереном.
— Начнём с тебя, Куно, — сказал барон Фирмин. — Поклянись говорить правду и расскажи о том, как ты имел дело с этим человеком.
Алхимик, на которого барон указал рукой, уже не пытался сохранить достоинство, он оглядывался по сторонам, не то надеясь на подмогу, не то пытаясь выискать лазейку и убежать.
Куно-простак, здоровенный детина с тупым лицом, пробубнил слова клятвы и начал рассказ:
— Я пришёл к этому человеку, когда увидел, что он толкует с моим дружками, Отто-сильным и Рето-ловким. Они из людей барона Ерсина. Хвастались, что теперь будут богаты и заживут как дюки. Что у них будет много золота. Я сказал, чтобы он мне тоже дал золото. Я люблю золото.
Куно растянул толстые губы в такой дурацкой улыбке, что бароны разразились смешками. Вейма хмыкнула. От него не пахло глупостью. Барон знал, кому поручать разведать, что творится в ополчении.
— Он сказал, чтобы я принёс меч. Я дал ему нож, но он сказал, нож не подходит. Я сказал, что если я отдам ему меч, барон меня убьёт. Он сказал, что с золотом я смогу уйти от барона и зажить по своей воле. Тогда я принёс ему меч. Он ушёл. Вчера я нашёл его и сказал, что если он не отдаст меч или золото, я его голову разобью о стены города. Он сказал, утром всё будет. Я сказал, что утром уже поздно. Тогда он сказал, чтобы я приходил ночью. Я пришёл. Он дал мне вот это.
