на отца, а Дар — на мать, хотя оба обладали чертами и того, и другого. К примеру, губы Дария были точной копией отцовских, а вот взгляд у него был таким же тяжёлым, как у матери. Он показался ей человеком-настроением, тем, кто очень сильно зависит от собственных эмоций и заряжает ими окружающих. Проще говоря, Дар казался ей актёром.
А Саша… Ида ещё не сложила точного мнения о ней, но почему-то решила, что эта девушка борется с собой. Пытается следовать своим желаниям и при этом никого не разочаровать. По крайней мере, Иде так казалось.
Однако в тот момент Ида ещё не знала, что её Удачливая Ведьма и Серёжина помощница — это один и тот же человек. Ключиком к истории, как ни странно, оказался Дима.
Ида как раз вернулась на страницу к Дару, чтобы пошерстить там ещё, и наткнулась на Сашу. На фото они с братом были в парке и на улице правила балом осень. За их спинами гуляли люди, и Саша пыталась придушить парня, а тот, казалось, смеялся. Брат с сестрой были моложе. Лет по двадцать, наверное? Саша с чёлкой и в кожаной куртке, Дар — с идеально уложенными волосами, в свитере крупной вязки и, кажется, накрашенный.
Ида залипла на фотографию, изучая брата с сестрой и думая, что бы такого ехидного написать, когда Димка, вновь покинувший свою обитель, склонился над ней и спросил.
— Слушай, а это разве не Серёжкина Сашка? Ну, его помощница?
У Иды глаза на лоб полезли, а Дима, сходив за телефоном, принялся листать вложения их переписки, которая буквально пестрела мемами, шуточками и фоточками. И Ида во все глаза смотрела на переписку недельной давности: Серёжа исподтишка фоткал своих пьяных коллег на совместном ужине и скидывал Диме, над чем ребята изрядно хохотали.
На нескольких фотографиях оказалась запечатлена и Саша. Без чёлки и фингала, с длинными волосами и растрепавшейся укладкой. Искусственный жёлтый свет делал её волосы чуть темнее, чем есть на самом деле. Она пила какую-то оранжевую жидкость и смотрела на всех таким грустным взглядом, словно её связали и затащили на сабантуй против воли.
Под фотографией оказалась Серёжина приписка:
«Боюсь, как бы она с горя не напилась».
За ней последовал Димин ответ:
«Гляди, чтобы за руль пьяной не села».
В ответе Димы Иде почуялся намёк на свою персону. Но тем вечером она брату ничего не сказала, лишь высказавшись, что девушки и правда похожи, а затем захлопнула ноутбук и ушла спать на надувную кровать. Многое в её голове встало на свои места. К примеру, она поняла, как так вышло, что Саша оказалась одной из первых авторов, которые пришли на Блокнет.
В то время, когда платформа только запускалась, Ида шерстила по сторонним сайтам и искала писателей, которых можно было бы переманить. И никакой Александре Клевер она точно не писала. То был кристально новый и никому неизвестный автор, который зарегистрировался на их платформе сам. Скорее всего, Саша как-то через Серёжу узнала о Блокнете и решила попробовать себя в качестве писателя.
Её любовные истории были короткими и сырыми. Ни один из персонажей не вызывал у Иды привязанности, однако уже тогда она чувствовала эту тонкую грань иронии и решила дать девочке шанс. Тем более что авторов на платформе можно было по пальцам одной руки пересчитать.
А теперь Ида сидела на подоконнике, смотрела на аптеку и курила в открытое окно, думая над тем, что бы такого написать. На Блокнете у каждого автора был свой Блог, где автор мог поделиться с читателем информацией об истории. Сейчас у Удачливой Ведьмы только набиралась аудитория, среди которой появлялись и постоянные читатели, и комментаторы. Короткая ведьминская проза заходила ребятам с Блокнета. А у Иды, как у администратора и редактора, был доступ к блогам, хотя, к сожалению, тексты за Сашу загрузить она не могла.
Нужно будет потом сказать их компьютерному гению, что стоит доработать эту фичу на платформе.
Спустя некоторое время и три выкуренные сигареты — Ида лучше думала, когда курила — в блоге появилась следующая запись:
«Вашу Ведьму взял в плен Психованный инквизитор, так что выход главы переносится».
Этим сообщением Ида иронизировала и над тайной Саши, и над Серёжей, в эту тайну не посвящённым. Возможно, было неразумно так поступать, но Иде фраза показалась гениальной, а посыпавшийся шквал из комментариев под записью лишь убедил её в правильности решения. Активность оказалась ошеломляющей. Здесь было всё: теории о том, кем мог бы оказаться упомянутый инквизитор, грустные комментарии, злые сообщения. Предложение посадить инквизитора на кол и поджечь так вообще вызвало общий всплеск радости. Ида представила друга в подобной ситуации и посмеялась от души. Знал бы Сергей, что с её лёгкой руки его теперь ненавидит почти тысяча человек, вряд ли бы повёз Сашу в командировку.
Отписавшись Саше о том, чтобы она не переживала, Ида перенесла дочь в спальню, а сама вернулась на подоконник редактировать тексты дальше. Уснула она там же, благо подоконники у неё были широкие — плюсы жизни в старых домах. Не то что Дима с его панельками и подоконниками, на которых не то что спать — на них даже сесть невозможно.
Проснулась Ида, конечно же, из-за Триш. Когда ты мать-одиночка и тебе приходиться отпускать няню на выходные, ребёнок становиться отличным и, самое главное, качественным будильником.
Триш Морина была очень умной девочкой. И очень тихой по сравнению с другими детьми. Каждый раз, когда приходилось забирать дочь из детского сада, Ида действительно считала, что её благословили высшие силы. Триш была самостоятельной: всегда одевалась сама, всегда следила за своими вещами. Не привередничала в еде и слушалась воспитателей. Никогда не закатывала истерик и всегда понимала, когда ей объясняли, почему то или иное действие делать нельзя. В то время как другие дети, которых Иде приходилось видеть, были, мягко говоря, бесячими.
Ида вообще никогда не любила детей и не считала, что сможет когда-то стать матерью. А пьяный мозг не сразу осознал, что означают две полоски на тесте. Прошла ещё неделя, прежде чем до неё дошло и в голове что-то щёлкнуло и вернулось на место.
О том, что Ида на грани, знала лишь мать, да и та ничего не могла поделать: лишь оправдывала дочь и выгораживала её. Сейчас Ида прекрасно понимала, что в тот момент её нужно было спасать, не позволять творить
