Пока хоббит готовится к возвращению домой, я расскажу вам, чем завершилась битва. Орлы пристально следили за гоблинами, от птиц не укрылось, что те подозрительно оживились. И поэтому, собравшись все вместе, под водительством Повелителя орлов полетели они на северо-восток. И подоспели в самое время. Огромные птицы сбросили вопящих от ужаса гоблинов со склонов Горы, согнали вниз, прямо на копья эльфов и на мечи людей. Склоны очистились, и эльфы с людьми смогли наконец прийти на выручку своим товарищам в долине.
Однако даже орлы не смогли бы справиться со всеми вражьими полчищами. Хорошо, что вовремя и неизвестно откуда явился Беорн в своем медвежьем обличье. С яростным ревом, подобным грому тысячи барабанов, он обрушился на гоблинов и на волков, раскидывая их в разные стороны, точно снопы соломы или кучи тряпья. Напав на врагов с тыла, Беорн с оглушительным рыком разметал их ряды и прорвал кольцо, в котором очутились гномы. Он поднял утыканного стрелами Торина, вынес того из гущи сражения, осторожно положил на траву и вновь, с удвоенной яростью, ринулся в бой. Дружина Болга — и та не устояла перед ним; сам Болг погиб, расплющенный медвежьими лапами. Гоблины в панике бросились наутек. А эльфы, люди и гномы преследовали их до реки и даже дальше. Кого загнали в реку, кого в болота на западе и на юге; немногим удалось удрать, но их всех отловили и перебили на опушках Лихолесья. В песнях поется, что в тот день у Одинокой Горы пали три четверти войска северных гоблинов. В горах на много лет установился мир.
Победа стала явью уже вечером, но когда Бильбо вернулся в лагерь, погоня еще продолжалась, а потому в лагере народу было мало — в основном тяжелораненые.
— Где орлы? — спросил хоббит у Гэндальфа, забравшись под груду теплых одеял.
— Одни помчались в погоню, — ответил маг, — другие уже вернулись в свои гнезда. Они улетели с первыми лучами солнца. Дайн вручил их вожаку золотой венец и поклялся в вечной дружбе.
— Вот жалость. Я бы хотел повидаться с ними, — сонно проговорил хоббит.
— Ну ничего, загляну к ним на обратном пути. А кстати, скоро ли я смогу отправиться назад, домой?
— Когда пожелаешь, — отозвался Гэндальф. Прошло несколько дней, прежде чем заветное желание Бильбо осуществилось. Торина похоронили в пещере под Горой. Бард положил на грудь гному Завет-камень.
— Да покоится он тут, покуда стоит Гора! — сказал лучник. — Да принесет удачу всем гномам, которые здесь поселятся!
Король эльфов положил на могилу Оркрист, эльфийский клинок, которого Торин лишился, когда попал в плен. В песнях поется, что лезвие Оркриста светится при приближении врагов; с этим клинком врасплох гномов было уже не застать. Править гномами теперь стал Дайн, сын Наина, провозглашенный Горным королем, и многие собрались к его трону в древних чертогах. Из тех двенадцати, что сопровождали Торина, в живых осталось десять. Фили и Кили погибли, защищая своего предводителя и родича — ведь Торин был старшим братом их матери. Все десятеро присоединились к Дайну.
Новый Горный король разделил сокровища по справедливости. Разумеется, о прежних договоренностях — по доле каждому гному и долю Бильбо — никто не вспоминал. Четырнадцатую часть сокровищ — золотом и серебром — отдали Барду.
— Мы выполним обещание покойного. Тем более что он получил свой Завет-камень.
Эта четырнадцатая часть представляла собой баснословное богатство, какое и не снилось никому из прежних королей. Бард отправил золото градоправителю Эсгарота, щедро наградил своих друзей и соратников, а королю эльфов, зная, как тот любит драгоценные каменья, преподнес самоцветы Гириона, возвращенные ему Даином.
Бильбо же Бард сказал:
— О прежних уговорах можно забыть, ибо слишком многое с тех пор переменилось, но вот эти сокровища твои по праву. Ты отказался от своей доли, однако я не хочу, чтобы слова Торина, те, о которых он и сам сожалел, сбылись. Помнишь? Насчет того, что тебе достанется шиш без масла? Я вознагражу тебя щедрее, чем кого бы то ни было, и это будет справедливо.
— Премного благодарен, конечно, — ответил Бильбо. — Но я, по правде говоря, не знаю. Покамест я его довезу, мне придется день и ночь отбиваться от охотников поживиться за мой счет. И что делать с сокровищами, когда я попаду домой, я тоже не представляю. Пускай уж оно останется у тебя.
Но в конце концов он согласился взять два сундука, один с серебром, другой с золотом. Сундуки были тяжелые, но ровно настолько, чтобы их мог увезти крепкий пони.
— Этого мне вполне хватит, — сказал Бильбо.
И вот наступило время прощания.
— Прощай, Балин! — проговорил хоббит. — Прощай, Двалин! Прощайте, Дори, Нори, Ори, Оин, Глоин, Бифур, Бофур и Бомбур! Да не выпадут вовек ваши бороды! — Потом повернулся лицом к Горе и прибавил: — Прощай, Торин Дубовый Щит. И вы, Фили и Кили. Да неизгладится память о вас!
Гномы низко поклонились, но слов ни у кого не нашлось — настолько они были опечалены.
— Счастливого пути, — после долгого молчания произнес наконец Балин. — Куда бы ни пролегла твоя дорога, да сопутствует тебе удача! Навести нас как-нибудь, когда мы отстроимся и приведем все в порядок. Такой закатим пир — мало не покажется!
— А коли вы будете в наших краях, заходите без предупреждения, — отозвался Бильбо. — Чай я обычно пью в четыре, но вам буду рад в любое время.
После этих слов он поспешно отвернулся.
* * *
И вот войско эльфов двинулось в обратный путь. Его ряды поредели, но ликования все же было больше, чем печали: ведь на многие годы в северные земли вернулась радость. Дракон погиб, гоблинов разбили в пух и прах, — сердца эльфов рвались навстречу весне и веселью.
Гэндальф и Бильбо ехали в передовом отряде, позади короля эльфов, а рядом с ними шагал Беорн, вновь принявший человеческий облик. Он смеялся и горланил песни. Так добрались до опушки Лихолесья, севернее того места, где вырывалась на простор лесная река. Там задержались, ибо маг с хоббитом не собирались входить в лес и вежливо отказались от приглашения погостить в королевском дворце. Они намеревались обогнуть чащобы с севера, проехать по пустыне, что пролегла между Лихолесьем и хребтами Серых гор. Путь предстоял долгий и не слишком веселый, но все же он казался лучше ужасной тропы через лес — тем более что гоблинов в Серых горах почти не осталось. Беорн тоже выбрал этот путь.
— Прощай, о король, — сказал Гэндальф. — Да будет весел зеленый лес, пока мир еще молод, да будет весел твой народ!
— Прощай, о Гэндальф! — отозвался король. — Не бросай своего обыкновения — появляйся, когда ты больше всего нужен и когда тебя меньше всего ожидают. Чем чаще я буду видеть тебя в своих чертогах, тем сильнее будет моя радость.
