Пистолет неожиданно сильно толкнул ладонь.
«Ну и отдача…»
Неповрежденное яблоко упало за площадкой с тренажерами.
— Очень плохо, — покачал головой сихан. — Сейчас ты стрелял как обычный белый человек.
— То есть? — не понял Виктор.
— Совмещение мушки с целью, желание попасть, прищур левого глаза… Нужно очень долго учиться, чтобы наловчиться попадать, используя такую кучу лишних движений. Ты же читал наставление по ходзюцу.
— Читал. Но в армии…
— Понятно, — сказал сихан. — Даже ками моего отца не может пробиться через навык, привитый настолько сильно.
Сихан задумался. Потом пристально посмотрел в глаза Виктора, словно надеясь найти в них решение. Виктор взгляд мужественно выдержал, хотя знакомое ощущение, что в его мозгах копаются словно у себя за пазухой, было по-прежнему очень неприятным.
Но, похоже, решение было найдено.
— Для начала принеси яблоко, — велел сихан.
Виктор сбегал и принес требуемое.
— А теперь вспомни свою первую тренировку с тамбо. Ты видел стрекозу, так?
— С ума сойти, — пробормотал Виктор. — Вы и это знаете…
— Это образ твоей цели, который ты видишь, используя «сознание круглой луны». Лишь в этом состоянии можно увидеть мир таким, каким он есть на самом деле, не искаженным собственными мыслями и ощущениями. В этом же состоянии ты видел, что представляют собой люди.
— Масурао и ученики… В виде светящихся коконов.
— Правильно, — кивнул сихан. — Человека с детства приучают видеть мир таким, каким видят мир его родители. Которых, в свою очередь, научили этому их родители. Человек ленив. Он единственное существо на земле ленивое настолько, что научилось переделывать своё видение мира так, как ему удобно. Человеческий социум создает приемлемую для него модель окружающей действительности, отметая все, что не вписывается в эту модель, — летающие тарелки, инопланетян и даже таракана, исчезающего изпод тряпки.
— Таракана? — удивился Виктор. — А при чем здесь таракан?
Сихан усмехнулся.
— Ты когда-нибудь убивал таракана?
— Ну да…
Виктор был окончательно сбит с толку.
— А случалось такое, что ты на пустом столе бьешь таракана, потом поднимаешь тряпку, а его там нет?
— Ну… было. И не раз. Шустрые, сволочи.
— Настолько, что ты не заметил, как он убежал по абсолютно пустому столу?
Виктор пожал плечами.
— Нууу… не знаю.
— Вот именно! — сказал сихан. — То, что человек не знает, он либо отметает, либо пытается объяснить в рамках модели мира, построенной им и окружающими его людьми. Ему удобнее сказать, что таракан убежал, — хотя он сам видел, что это не так, — чем признать, что насекомое просто исчезло в момент удара.
— Исчезло???
— Таракан намного древнее человека, и он иногда может выпасть из-под влияния его сознания и пройти путями, которыми ходят синоби высшего уровня. Через страну Токоё. Но для этого таракану нужно накопить достаточное количество личной силы.
— Тренировками? — улыбнулся Виктор.
— Борьба за существование — лучшая тренировка, — вполне серьёзно сказал сихан. — А человек в отличие от таракана искусственно ограничил свои возможности — ему так было удобнее жить в мире высоких технологий, лишивших его этой борьбы. Ему проще совершить кучу лишних движений, для того чтобы выстрелить, вместо того чтобы просто выстрелить. А для этого нужно немногое — отрешиться от окружающего мира и оставить только цель в пустом пространстве. Тогда ей просто некуда будет деться, не за чем укрыться и некуда бежать. Вспомни свою первую тренировку с тамбо и попробуй еще раз.
И он снова подбросил яблоко вверх.
Но это было уже не яблоко…
Яркая цветная стрекоза замерла на стенке прозрачного пустого куба, внутри которого были только она — и Виктор. И для того чтобы поймать ее, достаточно было лишь протянуть руку…
Грохот выстрела выдернул его из дымки в`идения.
Пистолет висел стволом вниз в расслабленной руке.
А сверху к ногам Виктора упало несколько красных ошметков — всё, что осталось от яблока, разнесенного пулей.
— Теперь другое дело, — кивнул сихан. — Завтра мы идем вниз.
— Вниз? — переспросил Виктор.
— В новую Школу. Теперь я вижу, что ты готов к испытанию стихией Воздуха.
* * *
Всё это уже было.
Отъезжающий в сторону громадный кусок скалы, шлюз с детекторами и пулеметами под потолком, коридор с полом, выстланным бесконечной циновкой цвета крови…
— Сихан.
— Да?
— Скажите, а у вас когда-нибудь были в учениках парень с девушкой из России?
— Если ты спрашиваешь про Яма-гуми и Кицунэ[62], то они обучались у сихана клана Ямагути-гуми. Естественно, что ничего хорошего из этого не получилось[63].
«А свой подвал-то Стас проектировал по образу и подобию этого. Получается, в Школе клана Ямагути-гуми, где они с Александрой учились, всё то же самое. Кстати, прозвище у неё — то что надо. Соответствует».
— Почему «естественно»?
— Невозможно научиться искусству каллиграфии, используя шариковую ручку ценой в пятьдесят иен. Искусство синоби и белые люди несовместимы.
— А…
— Ты — другое дело. В тебе живет душа японца, причем одного из лучших.
— Ну, а если б…
— Если б через ограду Школы перелез обычный белый человек, он не дожил бы до следующего восхода солнца.
— И что б с ним было? Змее хабу скормили бы?
— Человеку всегда нужно давать шанс. Его бы подвергли испытанию стихией Огня.
— В чем заключается это испытание?
— Для чего тебе знать то, что уже никогда не произойдет с тобой? — проворчал сихан.
— Просто интересно…
— Никогда не забивай свою голову ненужной тебе информацией. Проведи инвентаризацию тех знаний и мыслей, которые накопились у тебя за время жизни, и выброси то, что не нужно. Усвоение лишней информации и поддержка той, что уже усвоена, требует огромного количества личной силы, которая пригодится тебе для другого. Надеюсь, ты понял это, когда сегодня стрелял из пистолета.
— А если я выброшу то, что может пригодиться в дальнейшем? У нас говорят, что хлам — это то, что сегодня выбросил, а завтра понадобилось.
— Если на чердаке дома накопится слишком много хлама, то однажды там непременно не поместится чтото действительно важное. Либо хлам своим весом проломит пол и разрушит дом.
К ним навстречу по коридору, вырубленному прямо в скале, шли двое.
— Сейчас помолчи, — бросил сихан через плечо.
Два человека подошли ближе и поклонились. Один из них был тот самый атлет с маской вместо лица, который недавно требовал, чтобы его называли «хозяином». Сейчас на его плечи была наброшена серая накидка, напоминавшая плащ. Другой, облаченный в подобие монашеской рясы, был тем самым лысым садистом — любителем прессовать малолетних якудзят, которого Виктор видел у ворот Школы в свой первый день пребывания в Японии.
