Выгибая спину и откидывая голову на плечо Хайди, Нарбелия подставила мгновенно воспламенившееся тело холоду этих умелых и опасных пальцев, ухитрившихся укротить и подчинить норовистую девицу одним ловким касанием.
— Что ты делаешь? — взволнованно хватая губами воздух, выдохнула она.
— Просто говорю на том языке, который тебе понятен… — прозвучало в ответ.
Холодная рука опустилась вниз, к запаху шелкового подола. Настойчивые пальцы с силой разомкнули напряженные стройные бедра и протиснулись между ними. Нарбелия до крови закусила губу и закатила глаза, ощущая разгорающееся в животе пламя, и сырость под собой, мгновенно пропитавшую дорогой бархат диванной обшивки. Тем временем наглые пальцы принялись двигаться быстро и уверенно, вынудив девушку до неприличия округлить глаза и разразиться чередой исступленных стонов. Тут же другая рука зажала ей рот, заставив подавиться не успевшим вырваться наружу вскриком.
— Вот видишь, дорогая, ты шлюха, как и было сказано вначале, — раздалось над самым ухом, словно из небытия.
Шлюха или дура — теперь Нарбелии было все равно. Ее сознание унеслось прочь, оставив пылающее адским огнем тело на растерзание этим холодным властным рукам. Перед глазами все плыло туманной дымкой. Уже не контролируя себя, она принялась то грызть, то целовать зажимающую рот ладонь, потом вытянулась и замерла, тая от наслаждения, до хруста натягивая пальцы ног, вжимаясь затылком в твердое плечо…
Тело, не желающее более шевелиться, плыло в сладкой неге. Только одного ей хотелось теперь — взглянуть в глаза… Взглянуть в его глаза, увидеть, что в них.
Она повернула голову, встречаясь опьяневшим, безумным взглядом с Хайди, умоляюще всматриваясь в его непринужденное лицо, зажимая ноги, чтобы удержать руку, сильную и на удивление мягкую, словно лапа могучего безжалостного хищника. Потухший взгляд мертвеца был полон тоски:
— Не все забыл. Что-то еще помню, хотя, теперь я не по этой части, — прозвучала грустная насмешка, — когда жаждешь живого мяса, все остальное уходит на самый дальний план, и при всем желании даже этого я сейчас не оценю, — он обнюхал освободившуюся руку, потом цинично слизал остатки влаги. — Вкус крови затмевает все, даже сладость женщины…
— Ты… ты, — запинаясь, произнесла Нарбелия, невероятным усилием отрываясь от дивана и на нестойких, заплетающихся ногах отходя в сторону.
Она хотела сказать что-то. В голове мелькнули фразы: «Что ты себе позволяешь?», «Не смей так больше делать?», и тут же стерлись, исчезли. «Нет, нет… Как же не делать? Делать. Делать! Делать…»
— Иди. Потом договорим. Что-то мне нехорошо… — вырвались из высохших губ принцессы невнятные слова.
— Понимаю, дорогая, тебе стоит отдохнуть, — невозмутимо кивнул мертвец.
Он поднялся, направился к выходу, дойдя до двери, обернулся и еще раз обнюхал и облизал пальцы, медленно и красноречиво. Нарбелия, все еще пребывающая в ступоре, заворожено отследила плавное движение длинного языка, и ощутила дрожь в коленях. Ее безумные глаза метались по широкой груди и рукам мертвеца, по светлым волосам, по губам, обнажившим зубы в довольной улыбке.
— Иди уже, — процедила сквозь зубы наследница, понимая, что еще немного, и она набросится на своего недавнего врага, которого еще вчера мечтала убить, только сделает это совершенно с другой целью…
Когда дверь захлопнулась, Нарбелия рухнула на кровать и с глупой улыбкой на лице принялась созерцать складки на куполе балдахина. Здравый смысл, вырвавшийся, наконец, из небытия, ехидно подметил голосом Хайди: «Похоже, тебя укротили, дорогая моя тигрица; объездили, как молодую кобылу. И как? Каковы на вкус стальные удила?»
— Сладко, — вслух ответила сама себе наследница и, смущенная громкостью голоса, кокетливо прикрыла рот покрывалом. Потом, расхохотавшись, она закинула руки за голову и принялась кататься по одеялам, словно мучимая весенней охотой кошка. Эйфория необузданного, беспричинного счастья переполнила ее.
Вспомнив кое-что важное, Нарбелия спрыгнула с разворошенного ложа и осторожно направилась в дальний угол, к ширме. Достав оттуда припрятанный портрет Тианара, она прислонила его к стене и, уперев руки в боки, вгляделась пристальным взглядом в благородное и уверенное лицо принца. Она ожидала почувствовать в сердце привычный укол, но ожидаемой боли не последовало. Ничего не произошло: Тианар на портрете не вызывал совершенно никаких эмоций.
Довольная победой над собственной горечью, памятью и обидой, наследница радостно ударила по лицу бывшего возлюбленного ногой, с наслаждением слушая, как жалобно трещит под каблуком ее туфельки рвущийся холст. Удовлетворившись местью, она схватила изувеченную картину и безжалостно швырнула в окно, прошептав вслед:
— Прощай!
* * *
Утро больших надежд Айша встретила под звук голосов и лязг оружия — в деревню вернулись воины.
— Айша? Сестренка! Я и не чаял увидеть тебя… — заорал с порога Нанга и, не закончив фразу, хитро прищурился.
— Живой? — ухмыльнулась гоблинша, догадываясь, что брат наверняка загадал какую-нибудь обидную колкость — такая, уж, была у них манера общения друг с другом: поддевки «кто кого», насмешки и шутки.
— Не угадала, я хотел сказать «не в платье», — расплылся в довольной улыбке Нанга, — ты ведь отправилась в Ликию, а там все такие культурные! — он неуклюже присел в насмешливом реверансе, — думал, приедешь ты теперь в нашу глушь с парой худосочных пажей, в розовом платье с вооот-такенным подолом, и веником из павлиньих перьев на башке!
— Это ты у меня сейчас получишь веником по башке, — с наигранным бешенством Айша кинулась на брата, тут же заключив его в объятья. — Ты не изменился, — поднявшись на цыпочки, она добродушно потрепала юношу по голове, — такой же дурень и болтун.
— Хватит нежностей, сестренка, тебе это не идет, — напустив на себя строгий вид, отчитал девушку Нанга, — скажи лучше, где и с кем ты оставила нашу белокурую красавицу. А то я уже начинаю волноваться.
— Тама в Ликии, — успокоила его сестра, — при дворе принцессы Лэйлы.
— Значит, волноваться не о чем. Среди придворных полно пижонов, но совершенно не имеется настоящих крутых парней.
— Какие познания о придворной жизни, — Айша толкнула брата в бок, — скажи, тебя там пара худощавых пажей у входа не поджидает?
— Конечно, поджидает, — невозмутимо кивнул тот, — пара пажей и еще одна назойливая фрейлина…
Неожиданно дверь открылась, и в жилище заглянул Кабан.
— Это она, познакомься! — не растерялся Нанга, указывая на огромную клыкастую рожу соратника.
