Раненный, вероятно, осколками первых брошенных в лес гранат, Мирослав из Вестового уже не мог идти врукопашную. Опустившись на одно колено, и руками опираясь о землю, чтобы не упасть, он бил издалека, делая то же самое, что и Сивер. Да только Мирослав, на два года позже Сивера поступивший в обучение к наставнику, не должен был знать таких приемов.
Светло-серые глаза Мирослава на мгновение встретились с его глазами, и тут же взгляд Мирослава метнулся в сторону. Сивер тоже обернулся и обругал себя - надо же, так удивился, и даже разозлился, что не заметил крадущегося к нему противника. Это уже совсем плохо! Вражеский солдат упал замертво, но вместо благодарности Мирославу, Сивер почувствовал непонятное раздражение - надо же, раненный, едва-едва силы набирает, а творит такое, что даже его, Сивера, успевает опередить.
Спустившиеся с гор бойцы отвлекли на себя внимание солдат, но бой проходил теперь возле самой опушки, где было много раненных. Теперь Сиверу пришлось драться, и надо сказать, он был этому даже рад. Первый из троих, бросившихся на него противников, упал, хватаясь за горло. Чуть отклонившись в сторону от удара штыка второго, Сивер буквально вывернул из рук солдата автомат с пристегнутым к нему штыком и ударил в ответ. Потом обернулся к третьему и атаковал его без всякой телепатии. Затем Сивер вдруг подумал о том, что Мирослав не сможет отбиться, если на него нападут сразу несколько, и хотя не испытывал к нему особой симпатии, решил прийти на помощь.
Напротив Мирослава упал на колени вражеский солдат. Он испуганно хватался за горло, чувствуя, что задыхается, но сил Мирослава уже не хватало, чтобы довести дело до конца. Сивер помог ему и подскочил, отбивая захваченным оружием с опозданием пришедших на помощь своему товарищу чужаков. Сивер не только видел, но и чувствовал, что Мирослав из Вестового уже буквально выложился в ноль, и если его ранения до сих пор можно было считать совместимыми с жизнью, то для тела, из которого уходили последние силы, они вполне могли стать смертельными.
- Что делаешь, дурак, прекрати! - прорычал Сивер.
Как и следовало ожидать, этот упрямец его не послушался. Странно, а Сивер и не подозревал в нем подобного упорства. Мирослав пристальным взглядом впился в очередную жертву, собирая силы для нового удара. Молодой парень, судя по всему не местный, приехавший откуда-то с южных выселков, отбивался сразу от нескольких врагов. Он немного удивился, когда один из противников упал. Расправившись с остальными, южанин бросил благодарный взгляд на Сивера, решив, что именно тот ему помог. Сивер же, вконец рассерженный, обернулся к Мирославу. Обернулся лишь на мгновение, но успел увидеть, что тот истратил все свои силы и, прикрыв глаза, медленно заваливается на бок. Громко и яростно ругаясь, Сивер ринулся вперед.
Солнце уже поднялось над горами, но день выдался пасмурный, и небо застилали серые тучи. Несколько капель воды сорвались и упали на землю, однако дождь так и не начался. Бой был окончен. Немногих пленных вели вверх по склону, туда же, но только более длинной и пологой тропой, несли в лагерь раненных. Носилки сооружали на месте, подбирая стволы молодых деревьев, сваленных взрывами, да привязывая к ним свои рубашки.
Сивер вернулся к опушке леса, туда, где в последний раз видел Мирослава. Во время боя Сивер заметил, что Мирослав из Вестового, ненадолго пришедший в себя, провел еще две атаки, правда последняя далась ему с огромным трудом, и теперь Сивер жаждал найти этого упрямца, найти живым и высказать ему все, что он о нем думает, а в особенности поинтересоваться, откуда Мирослав знает приемы физической атаки на расстоянии - уж не в воспоминаниях ли подсмотрел без спросу? Хотя, по-сути, это было уже не так важно, важнее - найти, действительно найти живым.
Мирослава нигде не было. "Наверное, кто-то уже отнес его в лагерь" - решил Сивер. Он сосредоточился и попытался найти Мирослава мысленно, но почему-то ощущал лишь пустоту. "Неужто погиб? Нет, скорее всего, у меня просто недостаточно сил для поиска" - рассудив таким образом, Сивер отправился в лагерь.
Солнце нещадно палило плечи, а вода почти не двигалась, простираясь на все обозримое пространство ярко-голубой гладью. Ромашка прикрыла глаза. Она лежала на поверхности, ласкаемая соленой морской водой, ничуть не задумываясь о том, что на самом-то деле не умеет плавать. Внезапно вода под ее пальцами словно бы загустела, стала неприятной на ощупь, и, еще не понимая, что происходит, Ромашка приняла вертикальное положение, твердо встала ногами на дно и открыла глаза.
Буро-зеленая жижа медленно колыхалась, скрывая ноги Ромашки чуть выше колен. Вздрогнув от омерзения, девушка рванулась с места, намереваясь поскорее выбраться на берег, но ноги ее не послушались. Они прочно увязли в слое грязи на дне и никак не хотели двигаться. Ромашка дернулась еще раз - так же безуспешно. Вот тут ей стало по-настоящему страшно, и девушка проснулась.
Перед глазами Ромашки еще некоторое время стояли мутные пятна. Она глубоко вздохнула, мысленно напомнив себе, что это был всего лишь сон, и села. Рядом, у стенки, спала Злата. Ночь девушки провели без сна, и лишь под утро задремали, каким-то образом уместившись вдвоем на неширокой кровати. Ромашка некоторое время бездумно смотрела прямо перед собой, постепенно приходя в себя после показавшегося ей чересчур страшным сна, и вдруг вспомнила, что, наверное, в это самое время где-то у Долины Ручьев идет бой.
Мысль эта молнией озарила сознание Ромашки, и девушка окончательно проснулась. Ноги ее до сих пор ощущали липкую грязь морского дна, но сознание уже было ясным. Оглянувшись на спящую Злату, Ромашка вышла в горницу.
Мать Тура сидела у стола, подперев руками голову. На той же лавке спал Димка. Ромашка молча подошла и села рядом.
На улице было пасмурно, серые тучи обложили небо, и оттого Ромашка не скоро поняла, что уже давно рассвело, а солнце успело подняться высоко над горизонтом - просто его не было видно. Тетушка Звана вздохнула тяжело и посмотрела в окно, а потом поднялась и пошла топить печь. Ромашка принялась помогать готовить завтрак, но когда дымящийся горшок с кашей поставили на стол, девушка поняла, что есть не будет.
- Через силу, а поешь, - сказала ей мать Тура. - Всякое может случиться, так что силы тебе пригодятся.
Мать Златы тоже уснула лишь под утро. Она вышла из комнатки тетушки Званы, где ночевала, когда Ромашка уже успела помыть за собой посуду. Женщина поела чуток, а потом заплакал ее малыш, и она пошла к ребенку. Димка проснулся ненадолго, поглядел вокруг, поставил локти на столешницу и подпер кулачками подбородок. Но вот за окном зашумел дождь, и убаюканный мерным шумом Димка снова задремал, уронив голову на стол.
