Раскидистые, высушенные болезнью деревья свисали своими ветками на крышу строения. Поразительно яркое для этой страны солнце сегодня не пряталось за облаками, а дарило тепло оголенной земле с редкой пожухлой травой среди поднимающегося то тут, то там сухостоя.
— Ну и местечко, — проворчал Зойт, — Неужели кто-то и вправду останавливается на ночлег в этой глухомани?
— Как посмотреть. Для Фивланда это вполне населенная территория, — ответил Карнаж, привязывая своего коня и подзывая молодого гнома, чтобы тот позаботился об уставшем животном.
Трактир приятно удивил обоих, едва они ступили на порог. Камин, над ним рога — по истине редкость, если они принадлежали ранее фивландскому оленю, немного низкий потолок и свободно расставленные столы. На стенах имелось даже несколько гобеленов. По прибитым внизу дощечкам с надписями становилось ясно, что это были подарки важных особ, которые нашли здесь приют в тяжкие для них времена.
С кухни доносились приятные и немного резковатые ароматы готовящихся там блюд традиционно швигебургских трапезных. Трактирщик на неудовольствие Даэрана оказался халфлингом и, приветливо подмигнув вошедшему «ловцу удачи», тут же отворил краник на бочке и налил полную кружку пива. Память у халфлингов была отменной, и они хорошо запоминали своих частых постояльцев, на радость соглядатаев и сыскарей. Находились остряки, которые утверждали, что именно поэтому на Материке так много постоялых дворов, трактиров и гостиниц, хозяевами которых были истанийцы. Некоторые даже утверждали, что тайные канцелярии большинства королевств охотно содействовали эмигрантам халфлингам, если те собирались открыть какое-нибудь заведение.
Поступив характерно по-истанийски, халфлинг не сдул пену и не стал дожидаться, пока она отстоится, а сразу протянул кружку Карнажу.
— Приятного вам дня и приятнейшего вам аппетита, добрые господа! — звонко и картаво отчеканил трактирщик, потирая висок сквозь густые бакенбарды.
— Подай чего-нибудь поесть, только не торопи в этот раз свою женушку, а то опять бросит скалкой, если что-то подгорит, — улыбнулся «ловец удачи».
— Уж будьте покойны, сударь, она у меня теперь как шелковая! — подбоченился трактирщик, задрав вверх свой нос картошкой, — Мора! МОРА! Мясо таки готово?!
— А у меня таки не десять рук, старый ты черт! — донеслось с кухни, — Сам повыгонял всех поварят, а теперь вынь ему и положь!!!
— Ладно, Скарб, не торопи ее, — примирительно произнес Феникс, — Мы можем подождать.
— Эх, нету с ней сладу. И я Карб, а не «Скарб»!
— Ну, извини.
Полукровка кивнул Зойту на стол у окна. Ларониец закинул свои сумки на скамью и уселся там, выложив на стол к удивлению «ловца удачи» знаменитый красный томик почти эпического сказания о Фивланде под авторством какого-то известного придворного сочинителя, об чью замысловатую фамилию язык можно было сломать. Что, впрочем, не являлось редкостью среди швигебургских кланов, также как и пристрастие к графомании.
— Эй! Кучерявый! Подай яду, курва истанийская! — раздался из дальнего угла скрипучий, неприятный голос.
Халфлинг вспыхнул и, что-то ворча себе под нос, достал из-под стойки длинную, узкогорлую бутыль матового стекла. После чего аккуратно наполнил небольшой серебряный кубок синей, густой, как масло, жидкостью с легким, но неприятным запахом безжалостно раздавленного клопа.
— Как старому знакомому скажу вам, сударь, что вон там, в углу, с самого утра сидит странная парочка, — зашептал халфлинг, — Уж не вас ли они дожидаются?
— А кто они? — склонился к Карбу полукровка, не поворачиваясь.
— Друид и некромант…
— Не может быть!
— Я таки говорю, что «странная».
— Пошевеливайся, шельма, иначе сейчас у меня попляшешь! — снова заскрипел тот же голос, уже из-за спины «ловца удачи».
— Сударь! — Карнаж резко повернулся, — Вы здесь не один, а от ваших мерзких криков уши вянут! Так что полегче, прошу вас. Иначе он и впрямь спляшет над шестью футами земли, которой вас засыплют!
— Да ты что, щенок!? Меня тут каждая собака знает! — воскликнул некромант, наверняка побледнев со злости, если бы его пепельно-серая кожа, обтягивающая гладкий череп и сухое лицо была еще способна на это.
— Поздравляю! — процедил сквозь зубы Феникс, уперев свой Vlos'Velve раздвоенным острием в выпирающий кадык неугомонного нахала, — Будет, кому повыть на вашей могиле.
— Черт побери! — прохрипел некромант, сощурив глаза и что-то вспоминая, — Карнаж!?
— Он самый, Кассар, он самый, — темноэльфийский шпаголом юркнул обратно в ножны так же молниеносно, как и появился, а освободившаяся от него рука передала пожилому заклинателю мертвых серебряный кубок с ядом.
— Какого дьявола ты здесь делаешь? — приняв кубок, поинтересовался некромант, морщась и поглаживая шею в том месте, где ее коснулся кинжал.
— Ищу компаньонов для того, чтобы спуститься в тоннели.
— Вот как!? Так давай к нам за стол! — просиял Кассар, увлекая полукровку за собой, — Мы туда собираемся нынче ночью.
— Тут есть сложность, — удержал некроманта за рукав черной робы «ловец удачи», — Я с ларонийским колдуном. Не думаю, что он обрадуется твоей компании.
— Да брось ты! Дело древнее, как бородавка моей прабабки! Сейчас все уладим.
— Что ж, попытайся, — Феникс отвернулся, словно это его не касалось, и продолжил пить свое пиво, краем уха слушая, что творилось у него за спиной.
— Приветствую славного ларонийского чародея, — гаркнул Кассар.
— Да как ты вообще посмел даже заговорить со мной!? Могильщик! — взревел Зойт, задыхаясь от ярости.
— Да что ты на меня так вылупился!? Дело-то давнее! Вы же победили? Раздолбали нашу башню, но я не в обиде. Так давай забудем! На-ка, лучше выпей…
Некромант с шумом перевернутых стульев, треском костей и досок влетел в стойку, рядом с «ловцом удачи».
— Ну, как? — поинтересовался Феникс.
— Все отлично! — растянулся в довольной улыбке Кассар, с кряхтением вправляя себе позвонки, — Теперь можно и поговорить по душам.
— А ну заканчивайте тут ваше чародейство! — завопила Мора, выйдя с кухни, — Жаркое уже давно готово. А ты не стой, старый пень, а налей-таки выпивки по кружкам да подавай гостям! У нас давно не было столько народу!
Как бы то ни было, но голос хозяйки дома, дарившего гостеприимство путникам на дороге, был весомее указа короля для тех, кто чтил законы тракта. Покуда подавали жаркое, свежие овощи и прочую снедь, обставляя все это бутылками вина и кружками с пивом, Карнаж вполголоса уговаривал Зойта поумерить свою ларонийскую спесь. Доводы Феникса были просты и показались Даэрану даже убедительными. Ведь, ссорясь на тракте со всеми, с кем попало, так как устои белых эльфов были хороши и бесконфликтны только у них на родине, оказывалось не лучшим способом странствовать быстро и неприметно. К тому же, если колдун будет продолжать в том же духе, то до Форпата он не доберется просто потому, что в Фивланде всякого сброда выше крыши, даже на взгляд простого крестьянина, и перебить всех, кто встретится, никаких сил не хватит.
