В зале появился сэр Марис, торжественно объявив:
— Ваш король, милорды!
Все встали. Этого требовала простая вежливость — тем более, что Туан никогда не настаивал, чтобы они падали на колени.
Вошел король, при всех королевских регалиях: в пурпурной мантии с горностаями на плечах, в шитом золотом камзоле, в сверкавшей драгоценными камнями короне, с золотым скипетром в левой руке. Правая лежала на рукояти королевского меча. Остановившись, он медленно обвел взглядом замерших перед ним дворян. А затем негромко сказал:
— Война объявлена, милорды.
В ответ не было сказано ни слова, но король хорошо почувствовал всю тяжесть сказанных слов по тому, как еле заметно напряглись их тела, как расширились зрачки. Все они и так знали, что скажет король, но произнесенные им слова стали теперь неизбежной реальностью.
— Я не собираюсь казнить людей, чье единственное преступление состоит в том, что они дети своих родителей, — заговорил король, — несмотря на опасность держать вас здесь как заложников. Если ваши родители наберут достаточно сил, чтобы оттеснить меня в Раннимед, что ж, я объявлю об этом и, если потребуется, вынесу вам смертный приговор. Но не думаю, что дело дойдет до этого.
Он снова неторопливо обвел их взглядом и добавил:
— Однако я прошу каждого из вас немедленно отдать свое оружие моему сенешалю и не выходить из этих стен, пока дело не будет разрешено окончательно.
Глаза молодых дворян были устремлены на короля. У них был выбор, не названный вслух, но очевидный.
И выбор ли? Они знали свой долг по отношению к своим семьям, что бы они по этому поводу ни думали. Если король проиграет, отцы простят им, если король победит, их род будет сохранен.
Кроме того, кое-кто из них хотел этого.
Как обычно, первым пошел Д'Аугусто. Он шагнул вперед и, опустившись на колено, обратился к королю:
— Я с вами, Ваше Величество. Прикажите, и я буду сражаться за вас, со всей силой моих рук и моего сердца.
Несколько мгновений прошли в молчании, затем Туан (с увлажнившимися глазами) ответил:
— Благослови тебя Бог, преданный вассал. Я принимаю твою службу и не стану отправлять тебя в бой против твоих сородичей.
Тогда вперед вышел и опустился на колено Честер:
— И я также. Ваше Величество.
Вслед за ними преклонили колени Грац, Маджжиоре, Бейзингсток и Лланголен.
— Благодарю вас, — кивнул король. — Я принимаю вашу службу.
После этих слов вновь наступила тишина. Пока… наконец Гибелли шагнул вперед и опустился на колени.
— Я с вами, Ваше Величество.
Один за другим достойному примеру последовали его товарищи.
* * *
Монахи угрюмо сидели в трапезной. На каждом столе горела лампа, потому что уже стоял вечер. Архиепископ занимал место на возвышении, по бокам его сияли канделябры — но высокий стол был отодвинут в сторону, а вместо обычного стула стояло большое кресло. Архиепископ восседал на нем, словно принц на троне, в полном убранстве — в шитой золотом ризе, в митре, лишь недавно законченной вышивальщицами баронессы Реддеринг, его архиепископский посох покоился на сгибе руки — тоже новенький, изготовленный ювелирами баронессы. Однако собрал их не праздник, и лицо архиепископа было мрачным.
В зале присутствовали все монахи аббатства, все, как один — с постными лицами. Перед архиепископом, высоко подняв голову, стоял Хобан, и его руки были крепко связаны за спиной. В зале стояла полнейшая тишина, все взгляды были направлены на архиепископа и на его несчастную жертву.
Отец Ригори, выйдя вперед, громко объявил:
— Слушайте и внемлите! Наш брат, Альфонсо, исчез из наших рядов! Уже два дня и две ночи, как никто не видел его! Куда он мог исчезнуть?
Ответом послужило полное молчание. Теперь все взгляды обратились на Хобана.
— Наш архиепископ ждет, чтобы вынести решение! — снова заговорил отец Ригори. — Те, кто могут свидетельствовать, выступите вперед!
Никто не сдвинулся с места. Тогда поднял голову архиепископ.
— Я был последним, кто видел его, во вторник вечером, когда прозвонили к вечерне. Я ушел в церковь, а он задержался в саду. Кто видел его с тех пор?
Полное молчание.
Архиепископ посмотрел налево и кивнул сидевшему неподалеку монаху.
— Брат Молин?
Брат Молин поднялся, руки у него задрожали.
— Всю эту неделю я нес службу ночного привратника. Но никто не проходил через ворота от вечерни до заутрени.
Он сел на место, и тогда архиепископ кивнул направо:
— Брат Санто?
— Я был привратником утром, — поднялся брат Санто. — Он не проходил через ворота от заутрени до полудня.
— Брат Хиллар?
— Он не проходил через ворота от полудня до вечерни.
— Не мог он и перелезть через стену, — угрюмо добавил архиепископ, — мне с трудом в это верится. Брат Лессинг!
В середине зала поднялся брат Лессинг.
— В этом месяце ты работал садовником. Ответь, что ты увидел, явившись на свой пост в эту среду?
— Подковы, гнутые гвозди и прочее старое железо кто-то содрал со стены и выбросил в кучу навоза, — ответил брат Лессинг. — А когда я вышел в сад, то увидел на траве эльфов круг.
Возбужденный шепоток пролетел по залу, хотя большинство монахов и так уже прознали про это. Совсем другое дело — услышать свидетельство из уст очевидца.
— Отсюда ясно, что в саду побывали эльфы, — с каменным лицом подытожил архиепископ, проигнорировав официальную точку зрения Церкви на сверхъестественных существ. — Брат Ливи!
Высокий худой монах, поднявшись, заговорил срывающимся голосом.
— Я стоял караулом на стене у ворот, согласно недавнему приказу архиепископа. Когда я случайно глянул в сад, то увидел, как брат Альфонсо упал. Он долго не поднимался, тогда я позвал брата Паркера, но когда мы вошли в сад, он оказался пустым.
Челюсти архиепископа судорожно сжались.
— Брат Хэсти!
— Я видел, как этот послушник, Хобан, слишком долго промешкал на краю поля, у густых кустов, и я видел, как его губы шевелились, словно он с кем-то разговаривает. Когда я подошел, чтобы упрекнуть его, то увидел, что земля там промотыжена так усердно, словно ее вспахали плугом. Тогда я не подумал об этом ничего особенного, но сейчас…
Голос брата Хэсти стих, он молча развел руками.
— Никто не упрекает тебя, — архиепископ перевел взгляд на Хобана.
— Итак, брата Альфонсо похитили. И вот тот самый человек, который рассказал эльфам, как они могут совершить это. Скорее всего, это он снял защиту из Хладного Железа с поля и со стены вокруг сада.
