– Да, моя госпожа.
Шелона тяжело вздохнула. По ее впалым щекам побежали слезы.
– Ты спасла жизнь и мне и моему ребенку. Мой ребенок… – Она стиснула зубы от боли, – Мой ребенок станет последним звеном в этой цепи. Цепи порочных связей, берущей свое начало в глубинах веков… Я могла разорвать бы разорвать эту цепь давным-давно, я могла бы бросится вниз, на острые скалы и не допустить этого. Но я не сделала этого. Я всего лишь слабая женщина…
Черты лица королевы вдруг изменились, глаза вспыхнули красным, нос стал почти не различим, а рот превратился в черную щель. Виктория в ужасе отшатнулась. Королева поспешно прикрыла лицо руками и произнесла глухим, лишенным жизни голосом:
– Не бойся меня, Виктория. Это всего лишь древний морок. Это мое наказание за непослушания. За то, что я так и не смогла стать тем, кем должна была стать. Во мне слишком много человеческого. Больше, чем они думают. Больше, чем я сама могла подозревать.
Она убрала руки и Виктория увидела ее прежнее прекрасное лицо, пусть посеревшее от боли и слез, но тем не менее прекрасное. Виктория оглянулась на старую служанку, которая продолжала безмятежно укачивать маленького Николая, и вновь посмотрела на королеву.
– Мне страшно от ваших слов, моя госпожа… Я понимаю, что вы другие, но не понимаю почему, Ваше Величество…
Королева грустно улыбнулась.
– Я тоже многого не понимаю, хоть и живу с этим всю свою жизнь. Да и вряд ли на землях Лаоры есть существо, достаточно сведущее в древнем знании. Быть может что-то понимает мой брат, но он уже слишком нечеловек. Я скажу тебе только, что все мы лишь звенья одной цепи, ненадежные, тонкие звенья из которых ткут другой мир. Мы инструменты, спицы на которые насаживают все новые и новые образы, постепенно превращая нас в то, чем мы являлись изначально. Мы можем считать себя людьми лишь потому, что мы не видели других. Те, кто использует наше сознание, нашу плоть тоже не совершенны, но они стремятся к совершенству. Мой сын будет последним, завершающим звеном, после которого человечество окончательно перестанет существовать. Все неудавшиеся, слабые звенья будут уничтожены. Те, кому было не суждено стать звеньями будут доживать свой короткий век в забвении… И этот процесс не остановить…
Виктория дрожащей ладонью вытерла со лба холодный пот.
– О Боги…
Шелона глядя на нее невесело усмехнулась.
– Не призывай богов. Они не спустятся к тебе и не помогут. Ваши боги – это всего лишь отражение ваших мелких страхов. Вы создали их сами и прячетесь за их именами. Настоящие боги давно живут среди вас. Они творят другой мир, сражаются друг с другом и делят ваши тела между своими отпрысками. Человек, Демон, Бог, Человек-Бог – все эти понятия размыты пока, но этот этап близится к концу. – Она нащупала на груди семиконечную звезду и глядя на красные угли в камине, произнесла, – Тот, кому суждено откроет Дверь за которой нас ждет вечность. И это случится. Я не хочу этого. Больше всего на свете я ненавижу свою истинную сущность. Она чужда мне, и я боюсь ее. Но это неотвратимо.
Виктория вдруг почувствовала, как воздух вокруг них пришел в движение. Послышались приглушенные шорохи, по стенам зала заплясали причудливо изогнутые тени.
– Новый мир всегда страшит. Он не несет зла и жестокости, он совсем другой. В нем будет действовать другие понятия, другие сущности, будут другие ценности и другая мораль. И это не может не пугать. Мой ребенок… Только мой ребенок должен унаследовать этот новый мир. – Королева взмахнула рукой и тени сдвинулись, заплясали в сумасшедшем хороводе, угли в камине ослепительно вспыхнули голубым пламенем.
Двери зала медленно распахнулись и из темноты вышел маркиз Им-Роут. Глаза молодого военачальника были прикрыты, он двигался словно в трансе, руки его мелко подергивались, а на бледном прозрачном лице пульсировали красным сосуды.
Виктория прижалась ладони к лицу, чтобы не закричать.
Он приблизился и замер, глядя невидящими глазами куда-то вдаль. Королева опустила руку и голубое пламя в камине погасло. Зал погрузился в полумрак.
– Генерал! Вы должны собрать лучших своих людей и отправится в Санд-Карин, к месту, которое именуют Долиной Потерянных Лун. Вы должны найти там ребенка эльфийской крови и убить его, а также всех тех, кто будет его защищать. Я должна принести эту жертву во имя своего сына, даже если это и окончательно высвободит того, кто скрывается в самые черных безднах моего внутреннего мира. Идите генерал, выполняйте приказ.
Генерал, словно кукла подергиваемая за веревочки, повернулся на месте и неуверенными шагами покинул зал.
– Я чувствую… – Королева протянула руку и крепко сжала ладонь Виктории, – я чувствую приближение. Вот-вот начнется… Вскоре мне станет очень больно, Виктория, и я не смогу контролировать себя… Вы должны помочь мне, помочь моему ребенку. Я чувствую, как мой брат пытается захватить мою волю, и это может оказаться фатальным… Я сделала все, для того чтобы уничтожить его, но он слишком силен, а наш император слишком честен чтобы помочь мне в этом, но я не стану его винить… В этом мире осталось не так много тех, кто способен причинить вред моему ребенку, ему надо лишь помочь увидеть этот мир, а потом он защитить себя сам, он сказал мне об этом Виктория, он мне сам о этом сказал… – Королева посмотрела на нее, и от этого взгляда сердце Виктории бешено забилось. Чувствуя, как от страха немеют пальцы, она сделала глоток из кубка, который приготовила для королевы, и кивнула. Шелона медленно перевела взгляд своих светящихся неестественным голубым светом глаз на старуху и быстро заговорила по-аведжийски. Старуха вскочила, аккуратно взяла маленького Николая на руки, и зло поглядывая на Викторию, покинула зал.
– Она оставит моего старшего сына на попечение Доллы и вернется помочь вам. Это будет тяжкая ночь, Виктория. Я уговорила Императора покинуть замок, он не должен знать о том, что здесь произойдет. Завтра он увидит своего сына и объявит его наследником, а послезавтра мы пройдем свадебный обряд. Всего несколько спокойных лет в этом прекрасном, защищенном замке… Это все, что требуется мне и моему ребенку…
Аттон дождался пока охранник отвернется к стене, затем неслышно ступая прокрался вдоль густого кустарника к воротам и одним резким движением свернул стражу шею. Иного выхода у него не было – дом окружала стена из гладкого камня высотой локтей пятнадцать, форсировать такую стену, не зная что на той стороне, было опасно. Оттащив тело в кусты, Аттон чуть приоткрыл узкую калитку и попытался разглядеть за пеленой дождя обширный двор, но сразу же понял, что отсюда ничего толком он не увидит. Чуть поодаль за воротами располагалась небольшая постройка с острой конической крышей, то ли конюшня, то ли молельный домик, и эта постройка закрывала вид на дом и большую часть двора. Аттон пробормотал проклятие, вытер ладонью мокрое лицо, и стараясь ступать бесшумно, проник во двор.
