– После того, что случилось… – повторил Шамаш. Именно память о прошлом позволяла ему сказать подобное.
– Но ты сам сказал, что Губитель найдет способ отомстить нам!
– Тогда я плохо знал его… Может быть, я ошибался в нем. Во всяком случае, так мне кажется теперь, когда я понимаю: он не настолько мстителен, насколько ему хотелось бы казаться… И, потом, он не тот враг, который прячется в тени.
– Мы с тобой говорим об одном и том же Нергале? – не в силах сдержать удивления, спросила она. – О повелителе обмана, который бьет в спину?
– Нинтинугга…
– Шамаш, я не хочу с тобой спорить. Поверь, это последнее, что мне сейчас нужно – злить тебя. Но… Не знаю, что случилось за то время, минувшее с той поры, как мы расстались здесь, в Керхе, что заставило тебя поменять отношение к нему, но…
Шамаш, очнись! Нергал может быть очень милым, заботливым… Я-то знаю. Ведь мы не всегда с ним враждовали… Но… Это все лишь ложь, за которой он прячется, стремясь подойти к своей жертве как можно ближе! И он… Он всегда использует других для достижения своей цели. Таков его стиль…
– Но ведь Лика – посвященная Кигаль.
– Да, – с некоторой неохотой признала его собеседница, когда это несколько меняло дело. – Твоя сестра могущественна и не даст в обиду свою посвященную. Все, что произойдет с ней, случится лишь по ее воле. Однако… Шамаш, она не станет вмешиваться в дела Нергала. Повторится то, что уже было… А я этого не хочу! Я не хочу, чтобы все повторилось! Потому что на этот раз конец может оказаться совсем другим!
– Что бы там ни было, ты выглядишь не на шутку испуганной.
– Потому что это так, Шамаш! Да! Да! Я боюсь!Больше, чем когда бы то ни было.
Потому что теперь мне есть что терять!
Выговорившись, она умолкла. Молчал и бог солнца, которому нечего было сказать.
Конечно, он мог бы попытаться утешить ее, убедить, что все будет в порядке, все обойдется, что он не допустит, чтобы все было иначе. Но какой в этом был смысл?
Ведь рядом с ним была богиня, не смертная. Даже если она и нуждалась в утешении, то могла найти его сама…
Так, в молчании они подошли к городской стене, вступили в пределы города.
На их пути встречались люди, приветствовавшие свою богиню низкими поклонами.
Приглядываясь к Ее спутнику, они не сразу узнавали в нем повелителя небес, но когда это происходило, горожане падали перед ним ниц, еще более поспешно, чем если бы это произошло сразу, стремясь таким образом сгладить свою оплошность и отвратить гнев небожителя, который мог принять их нерасторопность за непочтительность.
Шамаш вновь и вновь взмахами руки приказывал им подняться. И когда люди вставали, они не прятали глаз, наоборот – устремляли свои взоры на бога солнца – в восхищении и благоговейном трепете. Они были готовы исполнить любую волю великого бога. И видя в движении руки небожителя единственное повеление – остаться на месте, заняться своими делами и не путаться под ногами бога, смиренно следовали ему.
Так они подошли к храмовому холму, быстро, не касаясь ногами земли, в полете, не шаге, поднялись наверх.
Стража расступилась, склонилась в низком поклоне, пропуская небожителей внутрь храма.
– Нинти! – увидев вышедшую из-за колонны богиню бросился к ней Ларс. – Где ты была? Я никак не мог тебя найти. Право же, ты заставила меня поволноваться. Не делай так больше никогда, пожалуйста!
– Конечно, – та улыбнулась, делясь своим покоем с другом. – Я не буду. Прости… – она приблизилась к нему, прижалась к груди – не богиня, а обычная смертная – верная жена, которая не могла не поступить так, как поступила, потому что иначе поступить не могла.
– Милая, – вздохнув, маг обнял ее. – Это ты прости меня за упреки. Я не должен был так накидываться на тебя с порога. Я… Я не хочу ничем ограничивать твою свободу, даже своей любовью…
Она коснулась пальцем его губ, заставляя замолчать:
– Любовь – те оковы, которые мечтаешь носить, не снимая, – их губы соединились в поцелуе, в то время как глаза продолжали:- Я готова отдать не только свободу, но даже вечность за мгновение здесь, рядом с тобой, – а затем она осторожно выскользнула из объятий своего возлюбленного, обернулась к богу солнца: – Не осуждай меня!-казалось, Нинтинугга, забывшая на мгновение о нем, ощущала теперь некоторую неловкость от того, что не смогла сдержать своих чувств. Так получилось, что она выставила их напоказ: неосознанно – несомненно, желая того или нет – а вот этого она не знала и сама… Нет, право же, ей хотелось, чтобы он, чтобы все остальные боги через его глаза увидели ее счастье, ее радость.
Шамаш улыбнулся. Он понимал это. Он понимал много больше. Даже, наверное, больше чем она сама. И потому ни в чем не винил. Затем он перевел взгляд на Ларса.
Минуло всего три года, но Хранитель изменился так, словно прошла вечность. Это уже был не юноша, едва переступивший грань испытания, а взрослый мужчина. Его фигура окрепла, раздалась в плечах, черты лица стали более резкими, лишившись свойственной детству округлости, на лбу появилась первая морщинка. Наверное, если бы горожане не брили бороды и усы, отращивая их как караванщики, то это изменило бы его облик настолько, что его было бы невозможно узнать, разве что по глазам – единственному, что осталось таким же, как прежде. Тот же прищур, тот же блеск, тот же взгляд – прямой, открытый, глубокий и задумчивый.
– Господин Шамаш, – Хранитель заметил бога солнца лишь когда Нинти заговорила с Ним.
Его душа затрепетала в груди. Он склонился перед повелителем небес в низком поклоне и уже был готов опуститься перед ним на колени, но небожитель остановил его:
– Не надо, – Шамаш шагнул к нему навстречу, улыбнувшись, чуть наклонил голову на бок, приветствуя, как старого друга. -Рад видеть тебя в добром здравии.
– Я… я счастлив вновь встретиться с Тобой, – горожанин был искренен в своих чувствах. Он не скрывал от небожителя своей радости. Впрочем, как и доли удивления.
Было видно, что он не ждал этой встречи. Конечно, для повелителя небес нет времени и расстояний и не важно, что караван, тропу которого Он избрал для своих странствий по миру людей, ушел на годы от Керхи. Но… Ларсу казалось – если небожитель вернется, то это случится в тот миг, когда горожане больше всего на свете будут нуждаться в его помощи, когда они окажутся на краю бездны, где уже стояли когда-то, и где лишь Его помощь удержит от падения. Все эти годы, вспоминая о встрече с богом солнца и надеясь когда-нибудь вновь предстать перед Его глазами, Хранитель не просто полагал, но чувствовал, даже знал – радость новой встречи будет омрачена горечью.
Свет солнца слишком ярок. Он слепит, когда глядишь на него не через черный полог тревоги. Но если все так, если господин Шамаш вернулся в город для того, чтобы вновь его спасти, значит, Хранитель, не предполагавший даже о близости беды, где-то ошибся, что-то неверно понял, пропустил мимо глаз какой-то, как ему показалось, пустяк, который в действительности был знаком опасности. Непростительная небрежность для того, кто не просто живет своей жизнью, но обязан волей богов, наделивших его волшебным даром, заботиться о жизнях многих других.
