— Будь хорошим мальчиком, — негромко проговорила она, — Сдержи свою ярость. Я обещаю тебе отмщение чуть позже.
Скрипач, смутно догадываясь, что поцелуй был не более, чем способом воздействия, и никаких иных чувств за ним не скрывалось, хмуро кивнул, опуская взгляд. Смотреть на Акуто ему было невыносимо.
— Итак, ты готов сопроводить нас к Донату, — Фредо, честно выждавший, пока буря позади уляжется, чуть приподнял подбородок, — Что ж. Тогда вставай и веди нас, Акуто… Но ответь мне сперва — почему? Почему ты жалеешь девочку, почему не одобряешь приказов своего хозяина? Разве не за убийство ты был отправлен в темницу?
Акуто опустил голову и, упершись рукой в пол, тяжело, будто через силу поднялся на ноги. Голос его звучал тихо.
— Я сидел… там. И много думал. Я плохо поступал, я не хочу так больше! — преступник вскинул голову; глаза его сверкнули, — Донат — нехороший человек. Он хочет, чтобы я опять поступал дурно. Я не хочу. Я проведу вас. Идемте.
Когда убийца шагнул вперед, все расступились пред ним — то ли как перед королем, то ли как перед прокаженным. Он, не обращая на это внимания, решительно миновал людской строй и, не оглядываясь, зашагал по коридору в обратную сторону. Спутники, переглянувшись, направились за ним. Антон предпочел идти в хвосте, дабы уберечь себя от соблазна прикончить убийцу на месте.
…Тяжелые двери зала дрогнули и медленно растворились, впуская в псевдо-пустую залу звук шагов, слабый ветерок и запах жизни. Мартын, сидящий у своего столба, заведя за спину освобожденные руки, изо всех сил старался не привлечь внимания Доната ни к себе, ни к Креону за своей спиной. Клацпер, совершенно довольный собой, терся о его руки, как кошка и разве что не мурлыкал, старательно грея замерзшие пальцы друга своим горячим тельцем.
Сам колдун, под личиной старика, сгорбившись и опершись о какую-то крючковатую палку, созданную в порыве вдохновения, сидел в дальнем углу у погасшего камина и на явившихся людей, похоже, не обращал ни малейшего внимания. Пьетро видно не было — Мартын знал, что он привычно скрывается в темном углу в ожидании приказа.
Ловушка была подготовлена на славу — на первый взгляд зал казался пустым и холодным, магический покров скрывал и человека, сидящего у столба, и сам столб, и покрытое кровью зеркало, и всевозможные алхимические склянки на каминной полке. На виду оставался только согбенный временем старик, который, казалось, не может представлять опасности для отряда молодых и сильных людей.
Они вошли один за другим, оставив Акуто снаружи и, оглядевшись, замерли, не понимая, что происходит. Их странный проводник совершенно определенно указал на эту дверь, сказав, что за нею прячется так долго разыскиваемый ими колдун, но… Никого, хоть отдаленно напоминающего Доната здесь не было.
А впрочем… когда-то ведь жрецу Неблиса достало мастерства принять облик юноши, почему бы теперь ему не найти в себе хитрости стать стариком?
— Эй! — Аркано, как самый решительный и самый внушительный, уверенно принял на себя лавры первопроходца вместе с обязанностью переговорщика, — Старик! Ты кто такой и что делаешь здесь?
Старик медленно повернулся, будто неуверенный, что верно понял обращенные к нему слова, закряхтел и, приставив ладонь к правому уху, прошамкал:
— Што вы шкажали, гошподин?
Выглядело сие очень натурально и более, чем естественно. Путники переглянулись; несдержанный Ашет в сердцах сплюнул на пол.
— Значит, этот подлец обманул нас! — прошипел он, — Это ловушка! Только вот не пойму пока, в чем она заключается…
— Я спросил, кто ты! — повысил голос Медведь, не обращая внимания на разговоры за спиной, но на всякий случай кладя ладонь на эфес меча.
Старик с выраженным трудом повернулся и, опираясь на сучковатую палку, кое-как заковылял к ним.
— Вы шкажали — хто я?.. Дак я ж, ваша милошть, прошто штарый чефолек… челофек, проштите… Я живу ждесь уже ошень дафно, ш тех шамых пор, как ушли боги… Я штерегу это мешто от дурных челофеков… А хто вы тахие будете?
Говорил старик с трудом, кое-как подбирая слова, и невольно внушал доверие. Подслеповатые глаза его слегка белели в слабом сумраке зала, разобрать их цвет было совершенно невозможно. Облачен странный страж Искъерды был в лохмотья, в какой-то оборванный плащ… Фредо неожиданно вспомнил, как наряжался в похожие тряпки и морочил головы людям, представляясь бродячим поэтом, менестрелем. Доверия к незнакомцу в его душе значительно поубавилось.
Мартын, невидимый для друзей и не решающийся пока подать знак им, справедливо полагающий, что Донату достанет сил убить его, молча наблюдал этот спектакль, иногда качая головой. В то, что друзья так легко позволят себя обмануть, он не верил.
— А скажи-ка мне, старик… — продолжал главнокомандующий, пытливо рассматривая собеседника, — Не встречал ли ты где в этих стенах человека с пронзительно-синими, очень яркими глазами? Ему как будто два сапфира в глазницы вставили.
Старик закряхтел, собираясь с мыслями, зашаркал, кое-как переставляя немощные ноги по полу и волоча за собою палку. Приблизился на расстояние нескольких шагов и, опять приставив ладонь к уху, вопросил:
— Ась?
Медведь досадливо вздохнул и принялся повторять вопрос.
Тем временем, Карина, остающаяся за спинами спутников, старающаяся держаться ближе к Антону, неожиданно насторожилась. Верная Марыся у нее на плече нервно задергала хвостом и, прижав уши, потянула носом воздух. Ни кошке, ни ее хозяйке происходящее явно не нравилось.
Девушка осторожно принялась пробираться вперед и, пользуясь тем, что всеобщее внимание отвлечено очередным обстоятельным, медленным ответом старика, коснулась локтя Фредо, привлекая его внимание.
— Астральный план! — прошипела она на ухо чернокнижнику, — Он был изменен, смещен, я чувствую! И Марыся это тоже ощущает! Прислушайся к себе, Фредо, здесь что-то не так…
Князь нахмурился и, быстро кивнув, неспешно потянул носом воздух, ловя мельчайшие нарушения в бесконечной гармонии воздушных потоков. С астральными планами чернокнижник работал плохо, однако, прочувствовать нарушение обычного порядка вещей способен был.
Сейчас же действительно было что-то не так — в комнате словно существовало сразу две реальности, но они видели почему-то лишь одну. Это наталкивало на определенные подозрения.
Старик, продолжая шамкать, что-то втолковывать недовольному его словами Аркано, быстро глянул на князя и едва заметно шевельнул палкой, провел ей по полу линию по направлению к нему.
Мартын напряженно облизал губы. Из темного угла, двигаясь максимально незаметно, вынырнула знакомая фигура. Вновь прибывшим почудилось, будто легкий листок зашелестел по полу, постепенно приближаясь к ним.
Пьетро, знающий, что он укрыт магическим покровом, памятующий о последних приказах хозяина, которые тот отдал ему втайне от Мартына, бесшумно подкрадывался к чернокнижнику, сжимая в руке кинжал. Кинжал дал ему Донат, не подозревающий, что слуга итак вооружен, и предатель, теперь имеющий два клинка, был этим чрезвычайно доволен. Пожалуй, он бы не погнушался всадить их оба в грудь Серебряному Фредо, чтобы порадовать хозяина.
Мартын напряженно следил, как негодяй, аккуратно переставляя ноги, подбирается все ближе к его другу, как он заносит кинжал, готовясь нанести удар…
А дальше все произошло одновременно.
Фредо, уже настроенный на чужую магию, пытающийся проникнуть сквозь нее, неожиданно увидел в шаге от себя полупрозрачную темную фигуру и, инстинктивно ощущая опасность, вскинул посох. Мартын, не в силах более медлить, не жалея себя ради друга, с которым стоял спиной к спине, сорвался с места и, рванувшись вперед, обхватил Пьетро сзади, сначала толкая его вперед, выпихивая из иллюзии, выталкивая из-под покрова, а потом вместе с ним откинулся назад.
Магия была уничтожена, целостность покрова оказалась нарушена. Искусственная реальность лопнула со звуком порвавшейся ткани. Вспыхнул жарким пламенем камина. Показался столб, у которого был прикован несчастный пленник. Прекрасно были видны Мартын и Пьетро, сцепившиеся на полу.
