— В твоем деле записано, что у тебя фиксировали неконтролируемые приступы агрессии и были пострадавшие. Когда это случилось? — продолжал полицейский.
Все в те же пятнадцать лет, подумал Иржи, но снова промолчал. Он примерно представлял, почему начали этот допрос. С момента, как позвонили его шефу, чтобы подтвердить личность, его трепетное начальство из кожи вон лезет и звонит всем, чтобы Иржи допросили по полной форме. А желательно еще впаяли ему какое-нибудь нарушение (драку, например), чтобы шеф наконец-то избавился от единственного пятна в своем отделе. От недооборотня, который никак не вписывается, по его мнению, в ряды полиции.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, — начал опять свою песню полицейский, наверняка чистокровный вежиец или болсиец. — Ты подобрал окровавленную девушку у дороги. На ней врачи обнаружили следы очень длинных когтей, а раны фактически могли привести к смерти. При этом ты сам тоже был в крови. Я все верно излагаю?
Сидеть даже опершись локтями оказалось чертовски неудобно, но Иржи все-таки не пошевелился. Он уже все сказал. Дальше предпочитал говорить на суде, желательно в присутствии адвоката.
— Твое молчание только навредит тебе, — с сочувствием начал второй полицейский. — Пока ты у нас, мы еще можем сами разобраться. Но завтра наверняка приедет местная болская полиция и заберет тебя как подозреваемого. Все же других людей, кроме тебя, рядом с ней никто не видел.
Ответом полицейскому снова стало молчание.
— Тебя осудят за покушение на жизнь вежийской девчонки, — в итоге сказал ему полицейский. — Подумай над этим, а я вернусь через пятнадцать минут.
Полицейские ушли, а Иржи вернули в камеру. Кроме него, здесь никого не было, что в целом не редкость для земей. У них довольно быстро выпускали под залог или сажали под домашний арест. Даже в Болской земи, где уровень преступности выше, чем в других местах, держали только тех, кто подозревался в жестоком убийстве. То есть, если за Иржи внесут залог, его освободят до суда.
Пока он лишь свидетель и еще оказал якобы сопротивление при задержании. Но это мелочи, которые нужны, чтобы его оставить на подольше. Чтобы стать подозреваемым, все же надо иметь улики или получить заявление жертвы. А Иржи надеялся, что Вета этого делать не будет, несмотря на то что увидела его оборот и в сердцах назвала недооборотнем.
Часы у Иржи отобрали, и он не успел никому позвонить. Его личность подтвердил шеф. Для полицейского вроде бы этого уже достаточно. Это гражданский мог возмутиться, а вот с полицейским уже никто не церемонился. Оставалась надежда, что утром Деян хватится Иржи и помощь придет раньше, чем его в чем-то обвинят.
А так, либо ждать перевода и надеяться, что в Болской земи дадут позвонить. Либо сидеть до суда и звонить в присутствии судьи. Но там лучше сразу самому оправдаться. Пока Иржи в целом не нарушал закона, у него были все шансы отболтаться. Но это значило, что сидеть ему еще и сидеть.
Иржи удобнее устроился на жесткой кровати с тонким матрасом и закинул руки за голову. Ждать — не самый плохой вариант.
— Три ноля четыре три три, — вдруг сказал голос из динамика. — Вы освобождаетесь под залог. Его внес Деян Немек. Через два дня заседание по вашему делу. Если вы на него не придете, Деян Немек будет задержан, а его счета арестованы. Можете пройти на выход.
Дверь камеры автоматически отъехала в сторону, и Иржи поднялся.
Глава 19
По ощущениям Деян проспал сутки, но, как оказалось, всего лишь до обеда. Когда он спустился вниз, то слышал разговоры в кухне. Оттуда же пахло едой и травяным чаем. У дверей его поджидал дед Смир, хмуро что-то щелкавший на планшете.
— Дети передвинули диван и кровать в комнате, — сообщил он. — В ванной все залили, а энта молодая выдра не повесил полотенце на сушилку.
Деян сочувственно потрепал деда Смира по плечу.
— Они нам пока нужны. Но скоро, я думаю, съедут.
Дед сильнее насупился.
— И хоть бы кто молочка принес с собой, налил, сесть предложил. Никакого воспитания, — пробурчал Смир. — Никто им не растолковал, как ведут себя гости в доме духа.
— Ты же не любишь молоко.
— Но они этого не знают! — припечатал дед.
— У тебя от него несварение, — напомнил Деян.
— От детей у меня тоже несварение. Особенно от энтого, который мелкая выдра. То теребонькает что-то у себя там, то загаживает пол, полотенца не повесил.
— Молока не налил.
— В выдру превратился! Шлялся так по всему дому и оставляя вот такенные, — дед развел руки на максимум, — мокрые следы.
— Ужасный оборотень, — поддакнул Деян.
— А девчушка пнула герань!
Не очень сильно, понял Деян, раз эта жуткая герань все еще колосилась в прихожей, а на горшке ни одной трещины.
— Безобразие, — признал Деян.
— А ты это допустил!
— Я тоже нехороший человек, — согласился он.
Дед Смир возмущенно поперхнулся, хлопнул планшетом и исчез.
Деян зашел на кухню и в первое мгновение даже засомневался, к себе ли он попал. За его аккуратным прямоугольным столом на четырех человек не было свободных мест. Да и галдели так, что хотелось зажать уши. На стойке стояли пустые коробки от заказанной еды, посудомойка игриво мигала индикаторами.
— Слушай, а почему нет кофе? Я так и не понял, — перекрикивая детей, спросил Раф, как только Деян вошел.
— И тебе доброе утро, — проговорил Деян, и тут же все умолкли.
— Ага. Так почему нет кофе? Я же помню, что заказывал его и утром, и вот сейчас.
— Дед Смир ненавидит запах кофе, — ответил Деян и прошел к стойке, чтобы отодвинуть коробки и взять заварочный чайник, налитый доверху. — А еще он ненавидит беспорядок. И шляющихся по всем этажам выдр.
— Я не шлялся, — удивленно ответил Раф.
— А твой брат шлялся. Дед Смир говорил, что не только шлялся, но и оставил вот такие следы. — Деян тоже развел руки, все еще держа чайник. — И все это после того, как «теребонькал у себя что-то там».
Парень уткнулся в кружку, но даже не покраснел, наоборот, собрался с мыслями и ответил:
— Следить за гостями в ванной нельзя. Это противоречит законам и здравому смыслу, — выдал он, поднимая голову. С Рафом они были похожи только цветом волос. У этого парня были темные глаза и густые нависающие брови, а челюсть как будто более аккуратная, чем у брата. Но вот манера наезжать в ответ на замечание была похожа.
— Скажи это духу, — посоветовал Деян, налил себе в кружку и отпил травяного чая. — А лучше вешай полотенца на сушилку и не пачкай пол.
Сейчас Деяну совсем не хотелось ни с кем пререкаться. В кои-то веки у него было неплохое настроение.
— Где Кира? — спросил он.
— Здесь, — ответила сама паромщица, входя через заднюю дверь, которая вела в сад. — Жду, когда ты проснешься и мы сможем поехать.
М-да, хорошее настроение продержалось недолго. Выходит, Кира все-таки уйдет. А он надеялся на другое… Тогда большой вопрос, как расплачиваться с сестрой за Иржи. Но ладно, придумает что-нибудь, наверное.
— Но перед этим еще Иржи кое-что хотел рассказать, — заявила Кира и посмотрела на детей и тетку Рафа. — В узком кругу. У него пара слов об Алисии.
Деян кивнул, взял кружку и пошел в сторону гостиной. Иржи предпочитал сидеть там, когда бывал здесь, ему чем-то нравились большие окна. Друг нашелся на диване с включенными часами и висящим монитором. И выглядел он слишком серьезным. Как будто сейчас начнет зачитывать пункты правил и законов. Деян про себя тяжело вздохнул. Бывало с его другом такое, что ему вступало в голову стать нудным голосом закона. Правда, это всегда быстро проходило.
Деян сел в одно из кресел и еще отпил травяного чая. Кира и Раф сели на диван ближе к Иржи.
— Я выяснил, кто такая Алисия. Алисия — это псевдоним, если так можно сказать, ее настоящего имени никто не называет. Но доказано, что она была заказчицей убийства Мела Васыка.
— Это вежийский политик? — уточнил Деян, на что Иржи кивнул.
