Хоть я и не намерен по своему праву лорда и темного мастера чинить препятствия вашим сомнительной правомерности действиям, но и закрывать глаза на сей оскорбительный акт вседозволенности отнюдь не собираюсь. Не думаю, что в данном случае наша личная встреча была бы уместной, однако очень надеюсь увидеть всех участников этой так называемой «проверки» на первом же собрании Совета высоких мастеров, куда я буду допущен. Поскольку до этого события еще целый год, у вас, господа, будет предостаточно времени, чтобы подыскать внятные ответы на следующие вопросы.
Во-первых, по чьей инициативе и на каком основании организовано сие бесчинство? Были ли предоставлены достаточные доказательства для получения разрешения Совета согласно положениям 114–115 Устава Гильдии? И получено ли вообще подобное разрешение, поскольку для его утверждения требуется единогласное одобрение, а я осмелюсь утверждать, что из нынешних шести высоких мастеров по крайней мере двое никогда не подпишут нечто столь вопиющее.
Во-вторых, каким образом составлялась нынешняя группа и как вообще могла она получить какие-либо полномочия, учитывая, что лишь один из ее членов — высокий мастер Злата — имеет достаточный ранг для участия в подобной проверке?
И, наконец, как прикажете расценивать ваше открытое и грубое вторжение на территорию, Гильдии не подчиняющуюся, и созданную этим вторжением реальную угрозу раскрытия моей истинной личности перед людьми непричастными?
Подробный доклад об этом происшествии будет представлен в Гильдию немедленно, так что потрудитесь вести себя как можно аккуратней, дабы не пришлось мне прилагать сюда еще и требование о возмещении материальных убытков».
— Ждал нас, гаденыш! — заглядывая через плечо, прошипел Темнослов. — Ну, ничего, наскоком взять не вышло, так я его…
— Ох, и дурак ты! — вновь сердито вскинулась Злата. — Да после такого тебя в Совете и слушать не станут! Ведь обставил же нас мальчишка! — добавила почти с восхищением и нырнула в гулкую темень замкового двора.
С нескрываемым злорадством сверкнул ей в спину мужичок-«смотритель» хитрющими своими глазками.
Глава шестнадцатая, где Огнезор чует беду, а Лая видит Белого Мастера
Поздняя осень — время года, к отдыху на природе совсем не располагающее. Можно, конечно, если выдался денек холодным, но солнечным, побродить немного под опустевшими древесными кронами, пошуршать темно-бурой листвой да веточками похрустеть замерзшими. Можно, в теплый плащ укутавшись, выпить где-нибудь на крылечке горячего пряного вина — в спокойном ли одиночестве, в приятной ли компании, как кому больше нравиться. Много чего еще здесь, чтоб досуг скрасить, можно. Только вот в дорогу отправляться в такое время никак не желательно. Особенно, в спешке и страхе, да на голодный желудок, да не зная толком, зачем едешь и куда.
Не оставляла Огнезора эта мысль все те три часа, что петляли они с Лаей потайными, местным только известными, тропками, дальше и дальше уходя от имения Таргел. Не давала покоя у каждого спуска, галькой дробящегося, у каждого поворота крутого, у каждой ложбинки заросшей.
Жива еще была в памяти суматошная утренняя беготня, тяжелые перекаты чужой паники, то и дело хлеставшие болезненно по его обостренным чувствам, и особенно — те полчаса ужасные, когда он раз за разом вторгался в чужое сознание, забирая и забирая… Ворчание Таны, одобрение Фома, командирова влюбленность, каждый нескромный взгляд, каждое слово, каждая улыбка — все, что хоть как-то касалось Лаи. Нет больше в их мире зеленоокой его охотницы. Никто ее здесь не вспомнит…
Не вернется сюда Снежинка — сама сказала. Выпытала у него, что за укрывательство ему грозит — и в «замок» возвращаться отказалась. Даже как уляжется все.
«Поймают меня в другом месте — ты всегда отвертеться сможешь. А здесь — даже слушать не будут! Не хочу я тебя подставлять!» — вот и весь разговор.
А того, что может не она его, а он ее подставляет, сказать Огнезор не мог. Не объяснишь ведь такого, в дела Гильдии не вдаваясь.
Опять вспоминался ему страх сегодняшний, когда тянулась Слава настороженным, охотничьим своим чутьем к закрытой пятнышками воска комнате, где Лая ждала. Может, раньше и не было у него ни единой слабинки, ни единой врагам зацепочки — зато теперь есть, да еще какая! И за такую ниточку любой теперь рад будет дернуть — так что даже отмена приказа на убийство не спасет. Не живут долго любовницы высоких лордов, Императора и Гильдмастера — это всем известно…
Вновь проклинал Огнезор себя за эгоизм, за слабость мальчишескую, за то, что нет сил от Снежинки оторваться.
«Ну и к дьяволам все! — решил, наконец, для себя. — Играть — так до последнего!»
— Все, передохнуть пора, — с этой мыслью решительно остановил он Стрелокрыла.
— С чего это вдруг? — удивилась задумчивая Лая. — Я-то думала, ты и зверюга твой нас с Лошадкой до глубокой ночи, а то и до утра гнать будете!
— Чтобы «гнать», надо сначала решить, куда именно, — рассудительно ответил юноша, ероша серую Стрелокрылову гриву. — И потом, из-за сегодняшней суеты мы так и не успели толком поесть. Не знаю, как ты, а я ужасно голоден.
— Что ж, очень даже веские причины! — улыбнулась охотница. Бодро спрыгнула на землю, игнорируя заботливо протянутую Огнезорову руку, потопталась немного по ближайшей ложбинке, выискивая местечко поукромнее да поуютнее, и тут же принялась сооружать небольшой костерок и котелок с водой на нем пристраивать.
— За тобой не поспеешь! — усмехнулся ее стараниям Огнезор.
— А ты и не пытайся! — снисходительно фыркнула девушка в ответ. — Нечего вам, господам столичным, не в свое дело лезть.
Улыбка мастера от ее снисходительности только шире стала. Он занялся лошадьми, потом потихоньку начал собирать для Лаиного костерка веточки, с нежностью наблюдая за ее уверенными, невозмутимыми хлопотами. Такая спокойная, неунывающая, с привычным насмешливым бесенком внутри — будто не от смерти бежит, а на прогулку вышла, словно и не идет по пятам за ней Гильдия…
Утром сегодня он только от Славы вернулся, еще рассказать ничего не успел — а она уже в дорогу все приготовила, вещи их собрала. Тану к порядку призвала, когда у той истерика началась. Его самого на ноги поставила, ведь после срочного стирания жителям «замка» памяти от слабости и тошноты он еле дышать мог…
Лая вдруг зашипела и резко отдернула от костра руку.
— Покажи, — потянулся он к ее обожженным пальцам.
— Исцелишь? — с надеждой спросила девушка.
